Луанн Райс - Каменное сердце

— Софи вывесила фотографию Джека у себя в столовой? И Гордон знает?

Нелл покачала головой:

— Определенно нет. Он думает, что она купила фотографию на блошином рынке. Как-то раз мы у них ужинали, и Гордон все хвалился вкусом Софи, она, мол, декорировала весь дом сама, без чьей-либо помощи. Он говорил про картины и фотографии на стенах, в том числе и про эту, как будто она купила ее где-то в Блэквуде. Тогда я встревожилась не на шутку. Понимаешь, у них там даже масок нет. Софи на снимке повернулась куда-то в сторону, но ее все равно легко узнать.

— И она не поправила его?

— Нет. Сидела за столом, глаз с него не сводя. Она всегда так делает, когда он расхваливает ее.

Мария так и видела перед собой эту картину: Софи жадным взглядом взирает на Гордона, готовая броситься к нему в объятия через весь стол.

— Главное, она так и не призналась мне, что обманула Гордона и что это фотография с вечеринки у Мэй Морган на Марди-Грас. Наверное, забыла, что я тоже там была, — закончила Нелл.

Марии было приятно думать о том, что Софи все-таки может бросить вызов мужу — пусть исподтишка, в виде фотографии, где она снята с бывшим возлюбленным. Значит, она не во всем подчиняется ему: кое-что она от него скрыла, а он, не долго думая, повесил снимок на стену в столовой. Мария сочла это обнадеживающим.

Энди снова уронил бутылочку. Наклонившись вперед, Мария заметила, что малыш уснул. Хотя у него были такие же рыжие волосы, как у Нелл, он больше напоминал ей Питера в детстве.

— А Хэлли кто-нибудь сказал? О Софи? — спросила Нелл.

— Я — нет, если ты об этом, — внезапно напрягшись, сказала Мария.

— И мы не говорили, — сказала Нелл. — Думаю, кому-то придется это сделать, поскольку, как мне кажется, Софи нуждается в помощи.

— А почему ты думаешь, что Хэлли захочет это слушать? — спросила Мария.

Почувствовав горечь в ее голосе, Нелл бросила на подругу короткий острый взгляд.

— Потому что Хэлли — ее мать, — ответила она.

Мария всегда предпочитала отгонять от себя мысли о матери, а не облекать их в словесную форму.

— На самом деле Хэлли никогда не хотела быть матерью, — сказала она. — Хэлли хотела совсем другого: иметь очаровательных деток, чтобы выглядеть очаровательной мамой. А теперь, когда мы выросли, ее интересует одно: что мы можем дать ей.

— Мария… — предостерегающе произнесла Нелл. Нелл выросла в неблагополучной семье, у родителей-алкоголиков, и любовь, предназначенную им, переносила на семью Дарков — даже до того, как вышла за Питера.

— Скажи мне вот что: когда она в последний раз сидела с Энди?

— Давно, — ответила Нелл.

— Как давно?

— Когда он только-только родился. Примерно год назад.

Увидев удовлетворенное выражение на лице Марии, Нелл взмахнула рукой:

— Да, она не совсем обычная бабушка. Она с самого начала дала понять, что не будет сидеть с внуками.

— В таком случае и мать она тоже «не совсем обычная», — сказала Мария, вспоминая, как Хэлли могла часами сидеть, уставившись в пространство или слушая записи Марии Каллас; лучшее, на что она, Софи и Питер могли надеяться, были долгие рассказы Хэлли о ее собственном детстве.

— Ты что, обвиняешь вашу мать в том, что сейчас происходит с Софи?

— Да нет же, — сказала Мария. — Я просто говорю, что от нее не стоит ожидать особой помощи.

— Ей ведь тоже нелегко пришлось, когда она ухаживала за вашим отцом. Он стал совсем старый и болел, а вы были еще совсем маленькие. И Хэлли была гораздо моложе его.

— Это правда, — согласилась Мария.

— Знаешь, мне казалось, Питер завидовал Софи — тому, как ваша мать к ней относится.

— Софи была ее любимицей, — призналась Мария. Так всегда считалось в их семье, однако теперь, когда эти слова были произнесены вслух, они показались Марии лишенными всякого смысла. «Любимица» должна была бы получать больше любви, чем все остальные, Хэлли же, вместо того чтобы одаривать Софи любовью, взвалила на нее груз своих ожиданий. Сперва Софи посещала уроки игры на фортепьяно, потом — пения. «Сделай так, чтобы я гордилась тобой», — говорила Хэлли, когда Софи играла упражнения или готовилась к участию в концерте. Тем не менее на концерты она приходила очень редко, как будто ей невыносимо было видеть свою вторую дочь в центре внимания, стоящей на сцене. Мария вспомнила, как однажды, в старших классах, Софи должна была исполнить два сольных номера на весеннем концерте.

— Ни пуха ни пера, — пожелала Хэлли, целуя Софи у двери.

— Ты не придешь? — спросила Софи у матери. Она знала, что Хэлли не придет, но своим вопросом словно давала ей еще один шанс.

— У меня в горле першит, — ответила Хэлли. — Боюсь, в зале у меня начнется приступ кашля и придется выходить посередине концерта. — За всю весну Мария ни разу не слышала, чтобы Хэлли кашляла, однако она промолчала. Она знала, как сильно разочарована Софи, и не хотела расстраивать сестру еще сильнее.

— Пойдем, Софи, — сказала Мария. — Концерт уже начинается.

— Мама такая странная, — заметила Софи в машине. — Кажется, она умереть готова, только бы вытолкать меня на сцену, а когда у меня концерт, она даже не приходит послушать. Останови, пожалуйста, у магазина.

— Зачем? — спросила Мария.

— Куплю сигареты, — ответила Софи. — Хочу, чтобы мой голос стал хриплым и сексуальным.

— Ты это серьезно? — спросил Питер. С сестрами он становился крайне легковерным.

— Она шутит, — сказала Мария.

— Ничего подобного, — вмешалась Софи. — Я хочу сорвать голос. Правда. Остановись же…

Не говоря ни слова, Мария ехала вперед. Софи не настаивала.

Часом позже, сидя рядом с Питером в школьном концертном зале, Мария смотрела, как Софи выходит на сцену. Хэлли купила ей новое платье, белое, с кружевами по вороту и на рукавах; Мария решила, что сестра похожа на невесту, Питер — что она похожа на ангела.

Софи стояла одна, в круге яркого света. Казалось, глазами она ищет кого-то в темноте зрительного зала. Мария подумала, что Софи все-таки надеется увидеть Хэлли — а может быть, она ждала, пока глаза привыкнут к освещению. Чистым, нежным голосом Софи запела мелодию «Где-то там» из «Вестсайдской истории». Когда она закончила, слезы бежали у Марии по щекам. Сидя рядом с Нелл в сквере, Мария вспоминала, как пела тогда Софи, и снова захотелось расплакаться.

— Софи в беде, — сурово сказала она. — И я не знаю, что делать.

— С чего-то придется начать, — ответила Нелл. — Думаю, мы должны поговорить с вашей матерью. Она — единственная, кому я рассказала о том, что у Софи был выкидыш. Можешь себе представить? Я нарушила данное Софи обещание, рассказав Хэлли то, что все равно не являлось правдой.

— И как Хэлли это восприняла? — поинтересовалась Мария.

— Обиделась на Софи за то, что та не рассказала ей сама. Но я все равно заставила ее пообещать, что она не скажет Софи о том, что узнала.

— Ты не должна была говорить об этом, раз дала Софи слово, — сказала Мария, ощутив внезапное желание повидаться с матерью. Услышав об эгоистичной реакции Хэлли, она, как в детстве, захотела защитить сестру. Даже несчастье, случившееся с дочерью, их мать восприняла как проявление пренебрежения по отношению к себе.

— Ладно, — произнесла Мария. — Поехали, поговорим с моей матерью.

— Когда я была маленькая, — начала Хэлли, — я все время бегала по нашему цветнику; папа говорил, что георгины меня прямо-таки притягивали. — Стоя у кухонной раковины, она ставила в хрустальную вазу ирисы и нарциссы. Цветы прислал мистер Портер. Хэлли любила цветы с длинными стеблями; Мария заметила, что ей не нравится соседство высоких ирисов с низенькими крепышами-нарциссами, однако заставить себя укоротить стебли ирисов она так и не смогла.

— Наверное, ты была очень хорошенькая, — с выверенной долей иронии заметила Нелл. Мария знала, как сильно Нелл любит Хэлли. Детьми Мария, Софи и Питер не знали правды о родителях Нелл. Днем они всегда были трезвыми, поэтому Мария и Софи завидовали подруге — ее мать сидела дома, вязала свитера, пекла пироги и учила их делать маски на волосы из пива или майонеза. Нелл же мечтала о такой матери, как Хэлли, с ее внешностью голливудской звезды, романтическим вдовством, большим домом на берегу Белл, с ее непрактичностью, благодаря которой они воспринимали ее скорее как сверстницу, а не как мать.

— Папа говорил, что я и роста была такого же, как цветы. Он вставал повыше и смотрел, как моя головка порхает по всему саду. — Хэлли остановилась, прочистила горло и бросила на Марию пристальный взгляд.

— Я слышала, ты на лодке катаешься, — сказала Хэлли.

— Только один раз, — ответила Мария, откинувшись на спинку стула. Тон матери был крайне неодобрительным.

— Не забывай: это маленький город, а ты — разведенная женщина. Ты же не хочешь, чтобы пошли сплетни.