Виктория Клейтон - Дикие сердцем
Мисс Глим взглянула на него с упреком, а может, и со злостью. Но это могла быть и затаенная любовь.
— Я ухожу. — Она резко дернула плечом, сбрасывая руку Гая. — Спокойной ночи, мастер Гай. — Сисси окинула меня взглядом, полным холодного презрения. — Мисс…
Затем она развернулась, вытащила из кармана плаща фонарь и скрылась за дверью.
— Тебе следовало подвезти ее домой. Ей предстоит нелегкая дорога в темноте. А эта предательская доска! К тому же снова пошел дождь…
— Дождь хорошо влияет на цвет лица. Кроме того, Сисси — деревенская девушка. Это расстояние для нее ничто. Пойдем, поедим супа.
Кухня была прибрана: паутина в углах обметена, раковина вычищена до блеска. Тлеющие угли мерцали в очаге. Бутылка вина, два бокала и штопор находились на столе. Кастрюля с супом стояла на очищенной от копоти печи.
— Как ей удалось включить газ?
— Думаю, что она нашла кран где-то снаружи. Не так много домов в наших местах остались без электричества. Такие дома освещаются газовыми фонарями. Давай выпьем за нас! — Гай поднял бокал.
— Давай, за тебя и за меня.
— Это незначительное уточнение ничего не меняет, не правда ли?
— Мне не понравилось то, что мисс Глим решила, будто ты собираешься провести ночь у меня.
— Не стоит переживать из-за нее. Она не любит женщин, вот и все.
— Ты имеешь в виду: ей не нравятся женщины, которые нравятся тебе?
Гай загадочно улыбнулся.
— И почему это пришло тебе в голову?
Мы перенесли еду в гостиную и сели за стол. Хлоя, лежа на коврике у камина, довольно урчала. Бледно-зеленый суп выглядел аппетитно. Я поднесла ложку ко рту:
— Она влюблена в тебя?
— Откуда мне знать.
— Перестань, не валяй дурака. Каждый человек прекрасно знает, когда кто-то в него влюблен.
— Совсем не обязательно. Люди могут божиться, что влюблены, пока их языки не покроются волдырями. Но это абсолютно ничего не значит. Они могут обманывать себя или врать окружающим. Что означает, когда кто-то влюблен в тебя? Обычно он или она не хочет, чтобы партнер трахался с кем-то еще. Я не могу назвать это чувство любовью. Обычный эгоизм.
— Как деликатно ты все разложил по полочкам. Предположим, кто-то жертвует чем-то дорогим для себя, чем-то очень важным. Или погибает ради тебя. Тогда ты поверишь в любовь?
— Конечно нет. Тот, кто жертвует собой ради тебя, надеется, что ты будешь чувствовать себя виноватым всю оставшуюся жизнь. Можно ли назвать это любовью?
— Ты не веришь, что люди способны любить другого человека если не больше, то хотя бы не меньше себя?
— Полагаю, что любовью мы называем собственнический инстинкт. Человек, которым ты обладаешь, не должен принадлежать никому другому. Ты всегда должен быть уверен, что получишь от него все, что захочешь. — В эту минуту я подумала об Алексе. Он так часто говорил, что никогда никого не любил так, как любит меня. Мне же хотелось вырваться, избавиться от тяжкого бремени. — Каждый богатей, — Гай ткнул в мою сторону ложкой, — должен понимать, что жена терпит его ночные потуги только из-за любви к наличным. Мне также не мешает помнить об этом.
— У тебя есть деньги? — Я не смогла сдержать улыбку, услышав чистосердечное признание Гая.
— У меня превышение кредита в банке. Но пусть это тебя не смущает. Попробуй лучше пирог…
— А что влечет женщин к небогатым мужчинам? Что, если не любовь?
— Похоть, неудовлетворенное тщеславие, погоня за развлечениями, желание стабильности, дети… Конечно, все это касается и мужчин. Я не собираюсь утверждать, что мужчины в большей степени альтруисты.
— Я тоже так не думаю. — Я размышляла над рассуждениями Гая об алчном эгоистичном мире, как вдруг раздался раскат грома. — Слышишь? Кажется, будет буря.
Угли в камине зашипели — дождь попал на них сквозь отверстие в трубе.
— Я люблю бурю, — сказал Гай. — А ты?
— Не очень. Возможно, это глупо.
— Буря прогонит вчерашнего свистуна прочь. Съешь еще немного пирога. Не знал, что ты можешь есть, как обычная смертная. Мне казалось, что ты обитаешь на небесах.
Я задумчиво уставилась на свою пустую тарелку.
— Да, я надеюсь, что свистун не захочет мокнуть под дождем.
— Разреши мне остаться, — Гай положил вилку и взял меня за руку. У него была горячая рука.
Но мне не был нужен любовник. В этот момент мне меньше всего хотелось брать на себя ответственность за чужое счастье. Гай увидел отказ в моих глазах, но вместо того чтобы отступить, продолжил беседу:
— Что случилось, тебе не понравилась еда?
— Я ужасно устала. У меня нервы на пределе. Я даже ни о чем не могу думать. Это невроз, такое может случиться с каждым.
— Для меня лучшее лекарство, когда я взволнован, — это секс, — произнес Гай торжественно.
— Не очень удобно заниматься сексом во время ужина.
— А почему бы не попробовать в лечебных целях… — Гай замолчал на полуслове — кто-то изо всех сил тарабанил в дверь.
Сильный раскат грома раздался прямо над головой. Хлоя покинула место у камина и прижалась к моей ноге. Гай поднялся, чтобы открыть дверь, но в комнату уже ворвалась мисс Глим, одетая в клеенчатый плащ и высокие сапоги. У нее в руке болтался фонарь.
— В семерых волов на нижнем пастбище ударила молния, — задыхаясь, прошептала она. — Дасти прибежал сообщить мне.
— О черт! Они мертвы?
— Четверо погибли. Дасти сказал, что остальные в тяжелом состоянии.
— Вы послали за ветеринаром?
— Телефон не работает. Дасти говорит, что можно позвонить с почты.
— Может Дасти привезти ветеринара?
— Проехать такое расстояние на велосипеде, в такую погоду! Ты хочешь, чтобы старик погиб, пока ты будешь тут забавляться?
Сисси взглянула на меня с плохо скрываемым злорадством. Капли воды стекали с клеенчатого капюшона на нос и повисали на кончике, словно бриллиантовые подвески.
— Черт побери! Хорошо, забирайся в «ленд ровер»!
— Вам стоит поторопиться. — Мисс Глим упрямо стояла в центре комнаты, высоко подняв фонарь, как аллегорическое воплощение добродетели.
— Конечно, поторопись! — воскликнула я. Судьба несчастных животных очень обеспокоила меня.
— Закрывайте крепче дверь, мисс, когда мы уйдем, — сказала Сисси. — Кто знает, что может случиться в такую темень…
— Не говори глупостей, Сисси! Только лунатику придет в голову бродить ночью под этим потопом.
Мисс Глим упрямо тряхнула головой. Капля воды с ее носа упала на пол. Вне всякого сомнения, она знала, о чем говорила.
Глава 9
— Это Джеффри Сирл, наш церковный староста, который трудится на благо общины в поте лица. Мы все перед ним в огромном долгу. — Мистер Виннакотт, приходский священник очертил в воздухе фигуру согнутыми пальцами. Его выпуклый подбородок дернулся несколько раз по направлению к старосте. Староста прервал разговор с одним из прихожан и посмотрел на меня. — Мисс Сванн, — продолжил мистер Виннакотт, — временно в нашей прекрасной деревне, к сожалению. Я имею в виду, что сожалею, оттого что мисс Сванн останется у нас на короткий промежуток и не сможет пожить с нами подольше… — мистер Виннакотт разволновался. Его длинные скошенные зубы покусывали нижнюю губу. Он отчаянно пытался подобрать нужные слова.
— Как поживаете, мисс Сванн? — Джеффри Сирл перехватил инициативу. Он крепко сжал мою руку и энергично встряхнул ее несколько раз. — Огромное удовольствие увидеть новое лицо. Особенно такое очаровательное, как ваше. — Он сложил влажные полные губы в улыбку. Возможно, темной ночью его улыбка выглядела бы устрашающе. — Познакомьтесь, перед вами Роджер Винденбанк, — мистер Сирл указал на человека, который стоял рядом с ним, — наш местный солиситор. А я бухгалтер, церковный староста и член местного совета в одном лице.
Я раздумывала, как мне представиться. Художник-портретист, студентка-заочница или бессердечная стерва? Но Джеффри, не останавливаясь, рассказывал о своей работе секретаря в Торчестерском районном гольф-клубе. Мне оставалось только слушать. Рукопожатие Роджера оказалось теплым и влажным.
— Вы приехали навестить кого-то в наших краях, мисс Сванн? — Роджер вежливо вклинился в разговор, как только Джеффри сделал короткую паузу, чтобы перевести дыхание.
Его глаза за стеклянными линзами буравили мое лицо, взгляд опустился по шее и остановился на груди.
Мужчины были одеты в одинаковые костюмы из серого твида и держали в руках бокалы с темно-коричневым шерри. Мистер Виннакотт подал мне бокал. Я взглянула на содержимое с сомнением. Я не очень люблю шерри, даже если оно очень сухое. По моему мнению, шерри годится только для рождественского пудинга.
— Я остановилась в коттедже, который принадлежит моей подруге. Боюсь, завтра утром я уже уеду в Лондон. Я гуляла во дворе, когда услышала колокольный звон.
