Ирина Тарасова - Не бойся, малышка
— Я колу принес! — сказал Колька, присаживаясь рядом с Таней.
— Ты что? Закодировался? — удивился Сова.
— За рулем.
— Дак вся ночь впереди.
— А у меня кой-что другое есть.
Он сделал заговорщическое лицо и почесал за ухом.
— Ковыль здесь?
— Ага, — кивнул Колька. — В угловом баре торчит.
— Сова, быстро, — приказал Пугач и протянул несколько купюр. — На все.
У Тани вмиг испортилось настроение. Вероятно, эта компания принимает наркотики, подумала она.
— Что, цыпа, скисла? — наклонившись к ней, спросил Колька.
— Голова болит, — сказала Таня и тут же почувствовала, как боль метнулась к вискам.
— У меня лекарство есть, — сказал Колька и, отстегнув карман рубашки, протянул ей крошечную таблетку.
— Точно от головы? — не поверила она.
— Точно, — сказал Колька. — Сам часто мучаюсь.
Таня положила таблетку на язык, не чувствуя вкуса, проглотила, запив прямо из бутылки пузырящейся колой. Через несколько минут ей действительно стало легче. Откуда-то изнутри к ней метнулось ощущение неукротимого счастья. Ей показалось, что если сейчас она останется на месте — взорвется.
— Пойдем, — потянула она Кольку за руку.
Он чуть скривил губы, но покорно пошел за ней следом.
Музыка грохотала, пищала, орала, словно стадо чудовищ, с маниакальным упорством повторяя одну и ту же тему, и потные, влажные тела, извивающиеся под пульсирующим светом, подчинялись вязкому, как жвачка, ритму. Таня вскинула голову кверху и, не прекращая танцевать, с восторгом наблюдала, как свет, вытекающий из прожекторов, перекрещиваясь, опутывает весь зал. Откуда-то с потолка просыпался серебристый дождь, наполняя пространство кружащимися в воздухе каплями. Таня подняла руки, как будто хотела взлететь. Она чувствовала свою исключительность в этом хаосе дергающихся тел. Ей казалось, что еще небольшое усилие — ее подхватит потоком музыки и света, и она воспарит над миром. Таня знала — это ее ночь, она — Золушка на балу, ее заколдовали, и она счастлива.
— Кайфуешь? — прокричал в ухо Колька, скользнув рукой по ее бедру.
Она попыталась поймать его взгляд, но потерялась в хаосе отраженных огней. Таня закрыла глаза, и ее вновь охватило желание взлететь. Она высоко подняла руки и почувствовала, как ноги отрываются от пола. Вырвавшийся из динамиков скрежет заставил ее открыть глаза. Диджей поменял диск, зазвучало техно. Ритм — жесткий, только басы и ударник. Пульсирующий галогеновый свет превратил толпу людей в скопище марионеток: серебряная нить вспыхивает — куклы дергаются, гаснет — зависают в темноте.
Поблескивая голубыми белками глаз, к ним приблизился Пугач.
— Ты бесподобна, — обхватив ее за талию, прошептал он, тяжело дыша ей в ухо.
Таня, крутанувшись, стряхнула его руку и рассмеялась в ответ. Техно сменилось блюзом.
Недовольно покосившись на Пугача, Колька прижал Таню к себе, положил ей на плечи руки. Она медленно задвигалась, подчинившись новой, тягучей мелодии. «Наверное, это и есть любовь», — подумала она, прислоняя голову к вздымающейся от учащенного дыхания Колькиной груди. Таня почувствовала, как все ее существо наполняется благодарностью. Она еще теснее прижалась к Кольке, радуясь, что их сердца, до этого бившиеся каждое само по себе, постепенно приобретают один ритм.
— Давай уйдем, — предложил Колька и снял свои руки с ее плеч.
Она посмотрела на него.
— Сколько сейчас? — спросила она.
— Около четырех.
— Уже?
Таня чуть отстранилась, пытаясь поймать его взгляд.
— Ты устал?
— Я-то — да, а вот ты — вряд ли.
И он как-то снисходительно взглянул на нее.
— Пойдем, — сказал он и, взяв ее за руку, повел к выходу.
— Прощаться не будешь? — спросила она, озираясь назад.
Колька не ответил. Они дошли до машины. Продолжая держать ее за руку, он распахнул перед Таней переднюю дверцу:
— Садись.
Таня послушно скользнула на сиденье. Колька захлопнул дверь и сел на водительское место.
— Понравилось? — спросил он, выводя машину с парковки.
— Странно… Как будто я — это вовсе не я.
— Это — ты. Только без тормозов.
— Без тормозов нельзя, в аварию угодишь, — сказала Таня и на секунду прикрыла глаза, щурясь от яркого света фар идущей навстречу машины.
Колька резко повернул руль вправо.
— Нажрался, сволочь, — проворчал он и крутанул руль теперь влево. Машина беспрекословно подчинялась его воле.
— Ништяк машина, хоть и русская, — одобрительно сказал Колян.
«Волга» скользила сквозь ночь, тихо шелестя шинами. На перекрестке их остановил парнишка с аббревиатурой «ДПС» на жилете. Колька нажал кнопку, стекло плавно опустилось.
— Документы, пожалуйста, — сонным голосом сказал постовой. По виду ему было не больше двадцати.
— Как ночка? — спросил Колька, протягивая права.
— Машина-то чья? — кивнув на капот, спросил постовой.
— Дядьки… Приболел.
— Доверенность. — Постовой протянул руку в перчатке и, получив заполненный бланк, стал изучать. — Нормально, — немного разочарованно сказал он и вернул документы. — Значит, пользуешься, — и, подмигнув, резко согнул в локте руку, сжав пальцы в кулак. — Молоток.
— Рад стараться, командир, — усмехнулся Колька.
Стекло поползло вверх, и машина тронулась с места.
…Таня захлопнула входную дверь. Не оглядываясь на тихо ступающего следом Кольку, прошла в спальню и остановилась рядом с кроватью, чувствуя его напряженное дыхание за спиной. Несколько секунд они молчали, как будто прислушиваясь к окружавшей их тишине, затем Колька подошел к ней вплотную, наклонился и тронул губами кожу над кромкой платья. Таня обернулась и в порыве прижалась к пахнущей потом рубашке. Ее руки, повинуясь собственной воле, обвили Колькину шею, а губы прижались к его губам. В ответ он прильнул к ней, и она почувствовала влажность его языка. И вдруг все поплыло перед ее глазами, и они рухнули поперек кровати. Его рука оказалась между ее ног, но, наткнувшись на преграду колготок, остановилась. Он одним рывком содрал с нее колготки вместе с трусиками; вслед за ними на пол полетело платье.
Таня лежала перед Колькой обнаженная и не испытывала ни страха, ни отвращения. Она даже не закрыла глаз, когда он, раздевшись, накрыл ее своим телом. Короткая, тупая боль пронзила ее насквозь. Таня напряглась всем телом и тут же обмякла. Его губы остановили ее стон.
Колька провел рукой по ее чуть влажным волосам. Опираясь на руки, он приподнялся и оглядел ее, будто хотел удостовериться, что вошел в нее. Таня сделала еле заметное движение, и его бедра ринулись ей навстречу; толчки, сначала размеренные и осторожные, становились все более быстрыми и резкими, и наконец, всхлипнув, Колька в последний раздернулся и застыл, навалившись на нее всей своей тяжестью. «Вот и все», — подумала Таня и прислушалась сама к себе. Не было ни горечи, ни разочарования, а какая-то пустая, гулкая усталость. Таня осторожно пошевелилась. Колька поднял голову, в его глазах мелькнуло удивление.
— Тяжело, — сказала она еле слышно.
Он тут же скатился с нее, распластавшись на животе.
Таня прошла в ванную, встала под душ.
«Как хорошо, что есть вода, — думала она, прислушиваясь к мерному журчанию струй. — Вода смывает все: пот, кровь, стыд». Она сняла шланг со стойки и направила струю в промежность. Теплая вода позволила ей забыть о пережитых минуту назад неприятных ощущениях.
— Ты как? — спросил Колька, когда она вернулась из ванной, закутанная в большое махровое полотенце.
Он лежал на покрывале, накинув на себя рубашку.
— Встань, постель надо расправить, — спокойно сказала она.
Пока она поправляла простыни, он стоял рядом и молча ждал.
Они легли, не касаясь друг друга. Колька повернул к ней голову.
— Не понял… Я у тебя, что ли…
Он был растерян, а может быть, даже взволнован.
— Ты — первый, — сказала Таня.
— Бли-и-ин, — протянул он. — А чего не сказала?
— А если б сказала, то что? — глядя в потолок, ответила Таня.
— Ничего… С кого-то надо начинать.
Таня не произнесла больше ни звука и даже не повернула голову. Она закрыла глаза и, словно в глубокий колодец, провалилась в сон.
— Я пошел…
Колька, уже одетый, наклонился над ней. Таня медленно приоткрыла глаза.
— Сколько сейчас?
— Проспал на работу, блин. Обещал в десять как штык, а сейчас уже почти одиннадцать. Закрой за мной.
Таня накинула халат и босиком прошлепала в прихожую. Она открыла дверь, и Колька шагнул в коридор.
— Коль, а ты мне ничего не хочешь сказать? — спросила она, с трудом справляясь со слабостью в ногах.
Колька помедлил секунду, потом обнял ее, потрепал по макушке.
