Робер Гайяр - Мари Антильская. Книга вторая
И все же она пыталась найти все новые доводы, чтобы убедить самое себя. И не находила их. Она лишь задавала себе все тот же один-единственный вопрос: вернись теперь Реджинальд, как стала бы она вести себя с ним?
Ей нелегко было честно ответить на этот вопрос. Весь разум ее восставал, с негодованием отталкивая шотландца, но вся ее плоть — и в этом она не могла не признаться — страстно призывала его к себе.
Ну так что же, отдалась бы она его ласкам, если бы Реджинальд и вправду вернулся?
А Жильбер, случись ему нарушить ее одиночество, на которое она обречена теперь на несколько дней, когда ее непрерывно терзают мысли о генерале, жертвующем жизнью ради будущего своих детей — ее детей, в которых она души не чает и ради которых и сама бы, ни минуты не колеблясь, отдала жизнь, — если бы сюда вдруг явился Жильбер, хватило бы у нее твердости захлопнуть у него перед носом двери замка?..
Да! Конечно, так бы она и сделала! — кричал разум.
Но вся ее плоть сразу встрепенулась, затомилась, напряглась.
— Нет, ни за что! — взвизгнула она. — Ты должна открыть дверь этому Жильберу с нежными руками и шелковистой кожей, чьи поцелуи жгут как огонь! Тому Жильберу, который, особенно под покровом ночи, так напоминает тебе Реджинальда!
А что, если этот грех будет стоить генералу жизни, если ее неверность принесет беду любимому супругу?
Теперь, когда она уверена, что так бы оно и случилось, хватило бы у нее сил устоять перед соблазном? Смогла бы она избежать падения? Попыталась бы сделать хоть что-нибудь, чтобы снова не оказаться в объятьях мужчины?
Может, и попыталась бы, кто знает… Но она уже не сомневалась, что чувства снова подведут ее и опять одержит верх зов чувственной плоти, против которого она бессильна!
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Байардель раскрывает душу
Мари находилась еще в гостиной, прикорнув на банкетке, когда до нее донеслись голоса, от которых она сразу вскочила. Впрочем, вот уже несколько минут, как ей слышался сквозь дрему какой-то шум со двора.
Голос кричал:
— Осторожней! Там решетка! Смотрите, не заденьте носилками!
Сердце сразу сжалось, почти замерло в груди. Она почувствовала, как ноги у нее подкосились, отказываясь ей повиноваться. Она предпочла оставаться без света — темнота больше подходила ее глубокой печали. Теперь она нашла в себе силы крикнуть:
— Эй, Луиза! Сефиза! Принесите свечи!
Должно быть, негритянку, как и ее, уже разбудили голоса во дворе, ибо она тут же явилась неслышными шагами, держа в высоко поднятой руке канделябр с зажженными свечами.
— Поставь-ка подсвечник на стол! — едва слышно распорядилась Мари. — И иди помоги мне.
Она была не в силах подняться. Сефиза схватила ее за плечи и, потянув на себя, приподняла с банкетки. Мари застонала от боли, и ей удалось наконец подняться на ноги.
— Ступай открой двери, — тихо приказала она. — И принеси еще свечей! Боже мой! Пресвятая мадонна, что же там случилось?..
И вдруг в ней пробудился какой-то слабый луч надежды. Ведь кто-то сказал, чтобы не задели носилками решетку! Выходит, на них лежит раненый… Значит, есть еще надежда! Для женщины с ее волей и характером одного этого восклицания хватило, чтобы побороть охватившую было ее панику. И, уже почти успокоившись, она подошла к столу, взяла в руку канделябр и направилась к выходу.
Во дворе мелькало с десяток теней, но первым, кого она узнала, оказался капитан Байардель. Верзила в явном замешательстве, как-то неуверенно потирая руки и переминаясь с ноги на ногу, стоял перед дверьми — она застала его в тот момент, когда он уже было решился войти в дом.
— Вы принесли мне горестную весть! — воскликнула она.
— Послушайте, мадам, — ответил капитан тем ворчливым голосом, который сохранял даже в самых тяжелых обстоятельствах, — нам удалось усмирить мятеж. Одного появления генерала оказалось достаточно, чтобы в Прешере снова воцарились мир и порядок. И могу заверить вас, что теперь мы не скоро услышим о новых волнениях…
— А как же Жак?! Где генерал? Что с ним?
Байардель опустил голову, обернулся назад, указал куда-то рукою и, кашлянув, будто ему вдруг отказал голос, проговорил:
— Он там, мадам. Мы доставили его на носилках. Он совсем без сил…
— Он ранен?
— Ах, нет, мадам, там не прозвучало ни единого выстрела! Слов нет, он, конечно, ранен, но это снова открылась старая рана. Хирург из форта перевязал ее… Потом мы положили его на носилки и доставили сюда… Бог мой! Эта окаянная дорога!.. Она оказалась для него настолько тяжела, что по пути он потерял сознание…
Она оттолкнула Байарделя и бросилась к длинному телу, что лежало прямо на земле. Опустилась перед ним на колени, обхватила руками шею генерала и, покрывая поцелуями его лицо, со слезами в голосе все повторяла и повторяла:
— Ах, Жак! Жак! Жак!..
Дюпарке еще не пришел в сознание. На этих носилках, неподвижный, без всяких признаков жизни, он казался уже мертвецом.
Мари почувствовала, как кто-то тронул ее за плечо. Она с трудом оторвалась от генерала и подняла голову. В темноте она узнала капитана Байарделя.
— Надо поскорее уложить его в постель, — посоветовал он, — и дать выпить чего-нибудь крепкого и горячего. Во всяком случае, так предписал лекарь… Забыл сказать вам, мадам, что генерал велел прислать к нему отца Фейе.
— Настоятеля монастыря доминиканцев?.. — с недоверием переспросила она. — Но ведь иезуиты…
Потом, будто передумав, прервалась на полуслове и тут же предложила:
— Прошу вас, пройдите в дом. Сейчас я приглашу всех.
Чуть поодаль стояло несколько офицеров, которые принимали участие в походе на Прешер. Двое из них подошли и взялись за насилки. Мари подозвала Сефизу:
— Проводи этих господ в комнату генерала.
Потом взяла под руку Байарделя.
— Какой ужас! — пробормотала она. — Ах, какой ужас! Окажите любезность, пригласите господ офицеров в дом.
Не отходя от молодой женщины, которая по-прежнему опиралась на его руку, он обернулся и предложил:
— Соблаговолите, господа, пройти вместе с нами в дом.
И медленно вслед за носилками все вошли в замок. Впереди процессии, с канделябром в руке, шествовала Сефиза. Пока она еще не исчезла на лестнице, Мари успела ей крикнуть:
— Помоги господам, Сефиза… Потом спустись вниз и приготовь генералу горячий пунш. Я сама отнесу ему наверх.
После чего обернулась к офицерам, которые в почтительном, скорбном молчании стояли в гостиной.
— Благодарю вас, господа, за все, что вы сделали для моего мужа, — проговорила она.
Потом оглядела одного за другим, узнавая их лица и припоминая имена. Когда дошла очередь до Байарделя, она угасшим голосом спросила:
— Это ведь серьезно, не так ли? Как вы считаете, капитан? Скажите мне правду! Ну же, не бойтесь, я ведь сильная, я все выдержу!
— Гм-гм!.. — замялся Байардель. — Что и говорить, эта поездка дорого обошлась генералу. Будь я в курсе событий в Прешере и зная о его состоянии, сделал бы все возможное, чтобы его не волновать… Но майор…
Она перебила его:
— Разве его здесь нет? Что-то я его не вижу!
— Гм-гм!.. — снова замялся капитан. — Что ж, это вполне понятно…
Он как-то смущенно опустил голову, будто с трудом решаясь заговорить. Но Мари настаивала на своем:
— Что вы имеете в виду, капитан? Что понятно?
— Дело в том, мадам, что в форте произошла крупная ссора… Генерал здорово отчитал майора… Так что уж не знаю, где сейчас может быть этот тип… Да и какая разница. Он нам не нужен, мы обошлись без него. Главное, удалось усмирить мятеж…
Не обращая больше внимания на других офицеров, которые по-прежнему стояли, не проронив ни единого слова, она взяла Байарделя под руку и отвела его в сторону.
— Мерри Рул нас предал, не так ли? — проговорила она вполголоса, чтобы ее не услышал никто, кроме капитана. — Признайтесь же! Ведь таково ваше мнение, и его вполне разделяет Лагаренн… Он предатель, ведь правда?
— Да, похоже на то, — согласился капитан. — Во всяком случае, надо его остерегаться…
Потом, будто вдруг приняв какое-то решение, обернулся, положил руку на плечо Мари и с какой-то странной настойчивостью посмотрел ей прямо в глаза.
— Мадам, — проговорил он, — вы ведь сильная женщина, не так ли? Насколько я знаю, с вами можно говорить откровенно и вы способны понять… В таком случае, послушайте, что я вам скажу… Представьте себе, что с генералом случилось несчастье… Я хочу сказать, если такое случится… Заметьте, сам в это не верю… Но, предположим, с ним и вправду что-то случится, ведь нельзя же полностью это исключать, не так ли? Тогда вы займете место генерала… У вас есть дети, надо думать о них, об их будущем, об их наследстве… И видит Бог, уверен, что тогда в вашей жизни не будет более беспощадного, заклятого врага, чем этот самый майор! Будьте осторожны… Надо ли говорить вам, что я всегда буду здесь и вы сможете полностью рассчитывать на мою поддержку…
