Максин Барри - Ловушка для Лиса
Понемногу события минувшей ночи стали складываться в его сознании, словно части рассыпанной мозаики. Ночная дорога. Гроза. Удар молнии!
Гилберт сдавленно вскрикнул от изумления и запоздалого испуга и быстро оглядел себя. Нет, ожогов не видно, да и самочувствие неплохое, если, конечно, не считать головной боли.
С ума можно сойти!
Его негромкий вскрик разбудил Каролину. Девушка выпрямилась в кресле, и завеса волос соскользнула с ее лица, так что стали видны дымчато-зеленые, полусонные еще глаза. Шея у нее затекла от неудобной позы, и она, морщась от боли, протянула было руку, чтобы растереть ее, да так и замерла.
Она-то думала, что незнакомец еще спит, все такой же недвижный и бледный, а он… Он сидел на краю кровати, прикрыв обнаженное тело лишь брошенным на колени покрывалом, и смотрел на Каролину. И глаза его…
О Господи, вот это глаза! У нее перехватило дыхание.
Они были такого необыкновенного цвета… Никогда еще Каролина не видела ничего подобного. Или, может быть, это эффект сочетания дневного света, льющегося сквозь занавеси, и электрических ламп? Да, конечно, только искусственный свет мог придать его глазам такой странный, завораживающий оттенок старого янтаря.
— О, вы проснулись, — пролепетала девушка и тут же покраснела, устыдившись собственной глупости. Конечно же, он проснулся!
— Да, верно.
Голос Гилберта прозвучал непривычно хрипло, и он с трудом откашлялся.
— Вам, должно быть, ужасно хочется пить, — сочувственно проговорила девушка и, вспомнив наставления доктора, поспешно спустила ноги с кресла. — Хотите апельсинового сока?
— Это было бы неплохо.
Каролина встала, но тут же, покачнувшись, снова упала в кресло и невольно рассмеялась.
— Извините! Кажется, мои ноги еще не проснулись.
Она нагнулась, энергично растирая затекшие икры, и оказалась так близко от Гилберта, что золотой шелковистый локон коснулся его обнаженного колена.
Он уловил тонкий цветочный аромат, напоминавший о весенних лужайках Англии, и зрачки его янтарных глаз расширились, завороженные близостью женщины и теплом ее плоти.
Гилберт смотрел, как ее пальцы разминают и трут гладкую кожу, и никак не мог оторваться от этого зрелища.
Внезапно женщина подняла голову, и их лица оказались совсем близко.
Гилберт никогда прежде не видел такой красавицы. Самая искусная фотография не могла бы отдать ей должное. Точеный, слегка вздернутый носик. Полные, тонко очерченные губы. Должно быть, в ее жилах течет капля славянской крови, зачарованно подумал Гилберт. Густые брови разлетаются широкими дугами, и, насколько он мог судить, их ни разу не выщипывали. А уж Гилберт Льюис был знатоком мелких женских уловок.
Каролина тоже вдруг осознала, как близко она оказалась к загадочному незнакомцу. Его глаза янтарного цвета так упорно смотрели на девушку, что ее охватил озноб.
— Я… я сейчас принесу сок, — хрипло выдавила она, вскочила, на сей раз сумев удержаться на ногах, и торопливо направилась в кухню, безуспешно пытаясь унять неровное шумное дыхание и гул крови в висках.
Боже, да что с ней такое творится? Неужели она до сих пор не оправилась от ночных треволнений?
Каролина сделала глубокий вдох, постепенно успокаиваясь, налила в стакан апельсинового сока прямо из холодильника и отыскала в аптечке аспирин.
Возвращаясь в комнату для гостей, она уже была уверена, что держит себя в руках. Подойдя к кровати, девушка протянула гостю стакан с соком и разжала ладонь, показав ему две белые таблетки.
— Вот, примите. Это от головной боли.
Незнакомец потянулся за таблетками, и от этого легкого движения покрывало соскользнуло, почти полностью обнажив его бедра. Рука Каролины задрожала, и девушка почувствовала, что вот-вот обратится в паническое бегство.
Она поспешно отвернулась.
— Сейчас я принесу вашу одежду. Она уже, должно быть, высохла.
Неверным шагом лунатика Каролина вышла из комнаты, извлекла одежду гостя из стиральной машины и сунула ее в сушилку. Все эти вещи, конечно, будут мятыми, но, по крайней мере, скроют эту загорелую, нагую, нестерпимо влекущую плоть!
Все еще дрожащими руками девушка принялась стряпать омлет с помидорами и сыром, потом сунула в тостер ломтики хлеба. Она приготовила кофе, поставила на поднос сливки и сахар, а затем, повинуясь внезапному порыву, который удивил ее самое, прибавила ко всему этому серебряную вазочку и по пути вставила в нее орхидею из букета, красовавшегося на столике в коридоре.
В доме Каролины всегда стояли свежие орхидеи. Она часто давала здесь интервью журналистам и считала, что владелица «Мира орхидей» не может допустить, чтобы в прессе появился ее снимок с букетом роз!
Это была орхидея ее любимого сорта «весенний нарцисс» — изящный цветок великолепного оранжевого оттенка.
Вернувшись в комнату, Каролина с облегчением увидела, что ее гость переместился с кровати в кресло, закутавшись в покрывало с ног до головы, словно мумия!
Она и не подозревала, что Гилберт тоже стремится почувствовать себя в большей безопасности. Ему совсем не нравилось, как отзывается на близость Каролины его непослушная плоть.
С окаменевшим лицом он смотрел, как девушка подходит ближе.
— Привет, — нарочито бодрым тоном сказала она. — Вам придется высвободить руки, чтобы поесть. Доктор велел мне обязательно накормить вас завтраком.
Гилберт попытался выпростать руки, и покрывало, конечно же, вновь соскользнуло, но на сей раз только до пояса, что было не так уж плохо. Правда, Каролина тут же заметила, как плотно тонкая ткань обтянула его мускулистое бедро, и поспешно отвела взгляд.
Нет, это просто невыносимо!
— Доктор? Не помню, чтобы я побывал в больнице, — отозвался Гилберт, с подозрением глядя на девушку.
Лишь сейчас Каролина заметила в его голосе сильный британский акцент.
Друзья-американцы говорили, что она сама разговаривает, как истинная уроженка Англии, зато англичане в один голос твердили, что у нее американский акцент.
Этот человек, впрочем, никаких сомнений не вызывал. Чистокровный британец. Видимо, турист. Быть может, где-нибудь в номере отеля тревожится о нем ревнивая жена, или же дети горько оплакивают пропавшего папочку… Эта мысль словно отняла все краски у яркой орхидеи и разом омрачила ясную радость дня.
Каролина вдруг осознала, что вцепилась в поднос, словно утопающий в соломинку, и вынудила себя шагнуть вперед. В конце концов, придется же ей когда-нибудь подойти поближе к этому странному гостю!
У нее не было иного выхода, как только, наклонясь, поставить поднос с завтраком ему на колени. При этом девушка еще отчетливее ощутила удивительную силу, исходившую от незнакомца. То была могучая, первобытная, стихийная сила, которая напомнила ей ночную грозу. Невозможно было пройти равнодушно мимо этого мужчины, даже если он завернулся в покрывало. Аромат исходящей от него чистой, неприкрытой, властной мужественности был пьянящим и сильным, словно запах орхидеи, и действовал на Каролину, словно удар молнии.
Она отпрянула, как испуганная лань, увидела, как изумленно расширились глаза незнакомца, и принялась лихорадочно искать оправдание своему странному поведению.
— Я… Мне пора собираться на работу. — Каролина, радуясь, что нашла повод отойти подальше от этого опасно притягательного мужчины, стала старательно выключать повсюду лампы и раздвигать занавеси, лихорадочно болтая: — На самом деле я вовсе не возила вас в больницу. Не знаю, что именно вы помните из происшедшего, но могу вам рассказать. Вы стояли на обзорной площадке возле шоссе, и тут ударила молния. Вас швырнуло на асфальт, и вы потеряли сознание. Все это случилось на моих глазах. К счастью, мимо как раз проезжал врач с военно-воздушной базы, который вас осмотрел и помог доставить сюда. Он сказал, что у вас нет никаких серьезных травм — ни ожогов, ни переломов — и вам нужно только хорошенько выспаться, а утром позавтракать и принять аспирин. Надеюсь, вам сейчас лучше?
Последняя лампа была выключена, комнату залил яркий дневной свет, и Каролине волей-неволей пришлось повернуться лицом к гостю.
Гилберт улыбнулся.
— Понятно. История и впрямь необычная.
— Да уж. — Она нервно рассмеялась.
Он протянул ей руку.
— Меня зовут Берт Гил. Благодарю вас за ночлег и завтрак.
Девушка шагнула ближе, ощутила, как на ее ладони сомкнулись теплые сильные пальцы, и судорожно втянула ртом воздух.
— А я — Каролина Хейден. Не нужно благодарности.
Забавно, имя Берт этому человеку совершенно не подходит! — подумала она и отдернула руку, но Гилберт успел легонько придержать ее, и пальцы девушки скользнули по его твердой ладони.
— Каролина? — Губы его дрогнули. — Красивое имя!
Она неуверенно улыбнулась, чувствуя, как до сих пор жжет пальцы это легкое прикосновение. А он смотрел на нее, такую прекрасную в ореоле золотых волос, и думал, что эта женщина, живи она две тысячи лет назад, могла бы вдохновить античных трагиков.
