Мейв Бинчи - Ночи дождей и звезд
— Нет, думаю, на жизнь у нее денег немного, — согласился Томас. — Она преподает английский и спит в каком-то сарае на задворках, что дает ей возможность сдавать мне квартиру.
— Сколько ей лет? — спросила Эльза.
— Пятьдесят или шестьдесят, — ответил Дэвид.
— Сорок или пятьдесят, — одновременно с ним произнес Томас, и все рассмеялись.
— Тогда стоит принарядиться, чтобы порадовать мужчин, — с кривой улыбкой сказала Эльза.
— Нет, Вонни не любит наряжаться, носит футболки, цветастые юбки и открытые сандалии. Не думаю, что она когда-либо пользовалась косметикой. — Томас задумался. — В этом есть нечто странное. — Казалось, в этот момент он был где-то далеко-далеко, словно думал о другой женщине, которая умела ухаживать за собой.
— А вам нравится эта встревоженная женщина неопределенного возраста? — съязвила Эльза.
— Нет, нисколько, но она мне интересна. Я зашел к ней перед обедом вечером, чтобы она не беспокоилась, что у меня нет света.
— Это было предусмотрительно с вашей стороны, — задумчиво произнесла Фиона. — Шейн об этом не подумал.
— Она сказала, что о такси обратно мечтать не стоит, лучше сесть на автобус на площади, он ходит каждые два часа. Обещал ей, что, возможно, мы вернемся все вместе завтра к похоронам. Я проверил, мы не опоздаем. Она заверила, что все будут благодарны. Вы согласны?
— Я вполне, — ответил Дэвид.
— Да, а я смогу зайти в полицию и поговорить с Шейном, — с воодушевлением произнесла Фиона. — Он наверняка сожалеет и сильно расстроен, у него было время все обдумать.
Каждый постарался не встретиться с ней взглядом. Эльза продолжала молчать.
— Эльза? — тихо спросил Томас.
— Хотелось бы остаться здесь еще дня на два, понимаете, могу присоединиться к вам потом. — Казалось, что требуется объяснение. Она колебалась, стоит ли объяснять свои намерения, и вдруг решилась заговорить. — Как-то неловко, понимаете, я пытаюсь избежать кое-кого, и хочется скрыться, пока он не уедет. — На нее смотрели три недоуменных лица. — Знаю, звучит нелепо, но тут ничего не поделаешь. Я сбежала из Германии от друзей, от хорошей работы, которую любила… только чтобы не видеть его. Было бы глупо снова с ним встретиться в таком маленьком местечке, как Агия-Анна.
— А вы уверены, что он там? — деликатно спросил Томас.
— Да, это ему свойственно. Никто так не знает людей, как он, поэтому я убежала сюда с Дэвидом. — И она с благодарностью посмотрела на Дэвида.
— Мы все могли бы оградить вас от него. — Дэвид старался играть роль героя в этой истории.
— Могли бы сказать Йоргису, брату Андреаса… он бы его осадил, если тот начнет преследовать вас или угрожать, — успокаивал Томас.
Эльза переводила взгляд с одного на другого.
— Нет, это не то, я не боюсь его, я боюсь себя, что могу вернуться к нему, тогда все это… все это бегство сюда… станет пустой затеей. — Губы ее дрожали. Эльза, холодная, уверенная Эльза.
Все были в недоумении.
— Эльза, я останусь с тобой, — начала Фиона. — Только мне надо сходить в полицию и проведать Шейна.
— Нет, не стоит, Фиона, ты просто хочешь его увидеть, — сказала Эльза.
— Я люблю его, ты должна понять. — Фиона была потрясена ее словами. — Серьезно, Эльза. Ты, должно быть, любишь этого человека, иначе не боялась бы его.
Вмешался Томас. У женщин назревал слишком серьезный разговор.
— У всех был долгий день… Увидимся завтра здесь в восемь. Тогда успеем на девятичасовой автобус… Те, кто собирается ехать, согласны? — Голос у него был мягкий, но за долгие годы преподавания в нем появились повелительные нотки.
Все решили, что он прав, и разошлись.
— Еще минуту, — остановила их Эльза. — Очень сожалею, Фиона, что была груба с тобой, ты имеешь полное право увидеться с тем, кого любишь. И простите, что эгоистично поставила свои проблемы выше других. Конечно, я буду на похоронах с вами и буду рада принять защиту таких добрых друзей, как вы. — Она посмотрела на каждого горящими глазами, и улыбка ее не могла скрыть подступившие слезы.
Глава шестая
Шейн сидел в камере заключения позади полицейского участка, обхватив голову руками. Ему хотелось холодного пива, но от тупого грека, брата занудного Андреаса из таверны, получить его было маловероятно.
Где же Фиона? Он надеялся, что она давно должна была появиться здесь. Он послал бы ее к пристани за тремя холодными банками пива. Конечно, пришлось бы изображать «прости, прости», объяснять, что сильно расстроился и не справился с собой.
Он швырнул миску с черствым хлебом в дверь камеры.
Йоргис отодвинул заслонку и заглянул в камеру.
— Да?
— Моя подружка, я уверен, она приходила ко мне, вы ее не пустили? Вы не должны этого делать, нельзя так с людьми в заключении. Мы тоже имеем право видеться с близкими и друзьями.
Йоргис пожал плечами:
— Никто не приходил.
— Я вам не верю.
— Не было никого. — Йоргис собрался уйти.
— Послушайте… я сожалею, я не хотел. Но вам совсем не верю. Дело в том, что, видите ли, мы очень близки, и я ожидал… — Голос его умолк.
— Вчера не было заметно, что вы очень близкие люди, — возразил Йоргис.
— Нет, вы не понимаете. У нас очень страстные отношения, естественно, что иногда случаются взрывы.
— Эндакси, — сказал Йоргис.
— Что это значит?
— Это значит «верно, ладно», все, что вы желаете. — Йоргис ушел.
— Где она? — крикнул Шейн.
— Слышал, что она уехала из Агия-Анны вчера, — бросил Йоргис через плечо.
— Я не верю вам! — кричал Шейн.
— Верьте или не верьте, мне сказали, что она взяла такси и уехала.
Шейн сидел в недоумении. Этого просто не могло быть. Фиона ни за что бы не уехала без него.
— Калимера сас, Йоргис. Ты встревожен. — Вонни прислонилась к стене полицейского участка.
— Еще бы, у нас полно людей с камерами, снуют повсюду по поводу похорон, понаехали разные следователи и страховщики, мне надо написать одиннадцать разных рапортов, а тут еще этот юнец за решеткой. Не знаю, что с ним делать.
— Парень, который избил ирландку? — спросила Вонни. Она знала обо всем, что происходит.
— Да. Жаль, что он не за сотни миль отсюда.
— Тогда вышли его.
— Что?
— Мы делали так в Ирландии. Много лет тому назад. Если кто-то доставлял слишком много хлопот и неприятностей блюстителям правопорядка, то их высылали на почтовом корабле в ту же ночь в Англию, и никаких дальнейших действий.
Йоргис улыбнулся в недоумении.
— Действительно, это правда, ужасная выходка в отношении англичан — отсылать наши отбросы туда, но мы думали, что Англия больше и как-нибудь справится.
— Понимаю.
— Допустим, ты посадишь его на одиннадцатичасовой паром в Афины. Серьезно, Йоргис. Его не будет здесь уже до похорон, и всем станет легче.
— Афины действительно большой город, чтобы справиться с ним. — Йоргис задумчиво потер лоб.
Загорелое, в морщинах лицо Вонни расплылось в широкой улыбке.
— Верно, Йоргис, Афины достаточно большой город, — согласилась она.
— Вы не можете выслать меня с острова, — возмутился Шейн.
— Как хотите. Нам некогда заниматься вами, держать под стражей неделю, а потом суд, возможно, тюрьма. Это с одной стороны. С другой — у вас будет бесплатный билет до Афин. Выбирайте. У вас десять минут.
— А как насчет моих вещей? — спросил он.
— Один из моих людей отвезет вас в дом Элени. Можете забрать вещи, и успеете на паром в половине одиннадцатого.
— Я пока не готов ехать.
— Постарайтесь. — Йоргис повернулся, чтобы выйти из камеры.
— Нет… обождите, вернитесь. Думаю, что я уеду.
Йоргис вывел его к полицейской машине. Шейн залез в нее неохотно.
— Странный способ управления делами, — ворчал он.
В доме Элени он заметил, что вещи Фионы на месте.
— Вы, кажется, сказали, что она уехала.
Элени объяснила по-гречески, что девушка должна вернуться в тот же день. Молодой полицейский предпочел не переводить. Его босс хотел, чтобы этот бешеный парень был на борту парома в одиннадцать и подальше от них. Не стоило менять планы из-за того, что эта дурочка скоро вернется, да и парень не сильно интересовался ею.
Он следил, как Шейн собирал свои вещи в сумку. Заплатить Элени за постой он не попытался и, усевшись в полицейскую машину, даже не попрощался с ней.
Медленно направляясь в сторону Агия-Анны из Калатриады, автобус трясся по дороге мимо деревушек на холме.
Старушки в черном входили и выходили из автобуса на остановках, приветствуя всех. Некоторые из них везли овощи на продажу, у одной были две курицы. Молодой человек играл на бузуке.
Они остановились возле часовни со статуей Богородицы, вокруг которой были возложены букеты цветов.
