Жестокие наследники (ЛП) - Вильденштейн Оливия

— Мне нравятся рыжеволосые с вспыльчивым характером и мягкими сердцами.

— Мягкое сердце, — проворчал он. — Я думал, мы уже всё выяснили. Во мне нет ничего мягкого.

Он снова притянул меня к себе, едва не оставив синяки на моём животе.

Улыбаясь, я протянула руки и обвила ими его шею, затем приподнялась на цыпочки — хотя могла бы и левитировать — и прижала свою улыбку к пульсирующей жилке под его родимым пятном, прежде чем вспомнила, что мы на открытом месте, где нас может увидеть кто угодно. Я опустилась на пятки и посмотрела вверх. Конечно же, мои новые охранники были прямо там, патрулируя воздушное пространство над моим маленьким домом.

Когда Римо поднял глаза, они тут же отвели их в сторону.

— Внутрь. Сейчас же.

Его рука переместилась на мою поясницу, когда мы проходили через открытые створчатые двери моего бунгало.

Когда он потянулся к ручке, чтобы закрыть их, я мысленно захлопнула большое оконное стекло. Он вздрогнул, хотя знал мой арсенал сил так же хорошо, как и все остальные в королевстве.

Возможно, даже лучше.

— Это, — он постучал себя по виску, указывая на мой телекинез. — Это никогда не перестанет вызывать у меня ревность.

Он шагнул ко мне, но прежде чем он успел прикоснуться ко мне, я сказала:

— Я чуть не забыла кое-что.

Его брови сдвинулись.

Я пролистала свой Инфинити, пока не нашла платье, которое мне понравилось больше всего. Ещё одним движением пальца я сменила своё красное бикини на расшитое бисером платье телесного цвета. Я не была уверена, было ли это отражением позолоченных бусин или тем фактом, что его глаза больше не были зелёными, но они казались жидким золотом, когда он рассматривал меня.

Отрывистый звук зародился в его горле и завибрировал в тёплом воздухе.

— Я был большим поклонником красного бикини. На случай, если ты захочешь взять это на заметку.

Несмотря на то, что мои ноги были прикованы к полу, то, как он смотрел на меня, заставляло меня чувствовать себя такой же невесомой, как звёзды за моим окном.

— Принято к сведению.

Он ещё некоторое время пристально смотрел на меня, прежде чем, наконец, сократил расстояние между нами, перебросил мои высохшие волосы через плечо и наклонился ко мне.

Я прижала ладони к его груди.

— Подожди. Я хотела тебя кое о чём спросить.

Он выпрямился, одна из его тёмно-каштановых бровей приподнялась.

— Продолжай.

— Во-первых, твоя мать разочарована тем, что мы… что ты?..

— Нет. Она сказала мне убедиться, что я не переступаю черту, иначе твоя мать отравит меня газом, но…

Моя челюсть отвисла.

— Ты шутишь? — я ахнула. — Нима никогда бы этого не сделала.

— Расслабься. Я шучу.

Я шлепнула его по руке.

— Это было не смешно.

— Прости. Не смешно.

Он бросил на меня печальный взгляд, откидывая назад свои рыжие локоны.

— Правда в том, что мама сказала мне, что я не должен был вводить тебя в заблуждение, если не был уверен. Что она достаточно уважала Кэт, Эйса и тебя, чтобы не подвергать их дочь моему распутству.

— Серьёзно?

— Я даже не знал, что она была в курсе моих похождений, но да, серьёзно.

— И что?

— Я сказал ей, что люблю тебя.

Моя челюсть отвисла немного больше.

— Ты сказал ей, но не мне?

Он обхватил ладонями моё лицо.

— Я люблю тебя, Трифекта. И я торжественно клянусь, что до тех пор, пока я тебе не надоем, я буду рядом с тобой, и только с тобой. Я пройду за тобой через каждый чёртов портал, но если мы сможем избежать посещения ещё каких-либо тюрем, я буду очень признателен.

Мои губы задрожали.

— Как я могу устать от тебя? Ты слишком выводишь меня из себя.

— И красивый.

Я закатила свои пылающие глаза. Когда они снова встретились с его глазами, сердце сильнее забилось в груди, и я почти забыла о другой теме, которую хотела обсудить. Но она была важна, и я заговорила о ней.

— Я знаю, что ты не хочешь обсуждать Грегора, но ты согласен с решением, которое было принято сегодня вечером?

Он убрал руки от моего лица. Я сразу же соскучилась по их теплу.

Он уставился на свои чёрные ботинки, такие тёмные на фоне моего светлого ковра. Его веки закрылись, и он глубоко вздохнул.

— Результат был неожиданным. Я зол и не уверен, навещу ли я его когда-нибудь, но мальчик, для которого он был таким героем, рад, что его не казнят, как бы сильно он этого ни заслуживал.

На этот раз я была тем, кто обхватил руками его лицо.

— Ты навестишь его. Когда-нибудь.

Его глаза открылись, но он промолчал на эту тему. У него будет немного времени, чтобы навестить его. Оказавшись на Земле, Грегор быстро состарится, а поскольку ему было уже далеко за восемьдесят, он мог исчезнуть в течение нескольких неверрианских месяцев. С другой стороны, этот человек был силой природы, так что, возможно, он задержится подольше.

Я жалела, что заговорила о Грегоре, но Римо был мне небезразличен. Если я чему-то и научилась, наблюдая за своими родителями, так это тому, что взваливать на плечи тяжесть горя друг друга — единственный способ гарантировать, что тот, кто его несёт, не будет раздавлен этим горем.

— И я пойду с тобой. Если ты захочешь, чтобы я была там, — прошептала я.

Он кивнул.

— Что-нибудь ещё, Трифекта? — его голос был хриплым от волнения. — Из-за твоего платья мне чрезвычайно трудно сосредоточиться.

Чувствуя, что ему нужно отвлечься, и будучи очень рада быть этим отвлечением, я сказала:

— Так ли это? Как насчёт того, чтобы снять его?

Его руки оказались на мне ещё до того, как я закончила говорить.

— Где молния?

Я улыбнулась.

— Молния? О, здесь нет молнии.

— Тогда как ты его снимаешь?

Я постучала по своему Инфинити, немного лукаво улыбаясь, потому что у меня не было намерения всё ему упрощать.

— Вообще-то, я подумала, что мы могли бы ещё немного поговорить.

Он проворчал что-то неразборчивое.

— Мы можем поговорить обнажёнными.

— Ты никогда не сможешь сосредоточиться, если я буду голой.

Его ноздри раздулись.

— Отлично. О чём нам следует поговорить?

Моя улыбка стала шире от его растущего разочарования. Он скрестил руки на груди, мышцы выпирали под обтягивающей чёрной тканью.

— Ты сожалеешь о том, что израсходовал свой гаджой прямо сейчас, не так ли?

Его глаза вспыхнули. А потом его рот дёрнулся.

— Я знаю, что ты делаешь…

— Что я делаю? — спросила я с притворной невинностью. — Что я делаю?

— Вынуждаешь меня быть креативным.

Я нахмурилась.

— Нет, это… — пискнула я, когда моё платье охватило пламя, пламя, которое не обожгло мою кожу, а спалило только красивую расшитую бисером ткань.

— Римо Фэрроу! Ты не можешь использовать огонь, чтобы раздевать меня.

— Думаю, я только что это сделал.

Я приподняла бровь. Он хотел поиграть… Хорошо. Я послала свою собственную волну огня на его униформу и с большим удовлетворением наблюдала, как она слизывает с него чёрную ткань с покрытием.

Его улыбка стала ослепительной.

— Моя маленькая злодейка.

Окутанный только дымом, он прижал меня к кровати.

— Злодейка? Я спасла Неверру от Кингстона.

Он схватил меня за задницу, рывком поднял, а затем бросил на кровать. Мгновение спустя он навис надо мной, его тёплое дыхание щекотало кончик моего носа.

— Отлично, ты можешь быть героем сегодня вечером.

Ухмыляясь, я обхватила его за талию и притянула его великолепное тело к своему.

— Что ты там ранее говорил о своих руках? И языке?

Колени и ладони Римо погрузились в матрас, зажав моё тело между ними, а затем его блестящие губы изогнулись в улыбке.

— Не могу вспомнить. Что это я такое говорил?

— Что ты можешь хорошо ими пользоваться.

— Может быть, — он хмыкнул. — Я покажу тебе как.

Я засмеялась, а потом перестала смеяться, потому что он действительно показал мне. Ловкими пальцами он связал узы, которые Котел набросил на нас несколько недель назад, обвязав ими наши тела и завязав узлом наши сердца.