Жестокие наследники (ЛП) - Вильденштейн Оливия
Когда мой дедушка заметил меня, он выкрикнул моё имя и раскрыл объятия, и я с важным видом бросилась в его объятия. В нём не было ни крови Дэниели, ни крови фейри, если уж на то пошло, но от него всегда пахло солёным и минеральным, как от моря. После того, как он отпустил меня, Айлен закружила меня по кругу, рассказывая о том, какое великолепное у меня платье, как оттенок делает мои глаза почти фиолетовыми, в то время как Нана Эм прервала свою дискуссию о мыловарении с Шайло и поцеловала меня в щёку.
Пока Айлен перебирала шифон, я поймала взгляд Фейт, устремлённый на меня сквозь паутину подпрыгивающих фейри-служанок, передававших мерцающие золотые шары. Её голубые глаза расширились, прежде чем снова переключились на Нини Лили. Моя тётя сжала пальцы в кулаки, вероятно, чтобы удержаться от того, чтобы не проболтаться о причине этого странного ужина, в который, как я предположила, она была посвящена, так как разработала дизайн моего платья.
Сжимая кубок с фейским вином, Фейт бросила взгляд через комнату на своего старшего сына, который склонил голову рядом с головой своего деда, вероятно, обсуждая остроумие их предприятия по хищению короны. Если они действительно думали, что я соглашусь на свадьбу, то их ждёт неприятная новость.
Воздух всколыхнулся, когда мощные крылья подняли единственного драку Неверры на стеклянную палубу за изогнутой стеклянной стеной. Младший брат Римо, Карсин, который сидел верхом на спине своего отца, покрытой чёрной чешуей, спрыгнул и направился через открытые окна к своей матери, направив на меня острейший маленький сердитый взгляд.
Облако мерцающего дыма окутало дракона, размывая его тёмные контуры, превращая его обратно в человеческую плоть. Затянув кожаный галстук, стягивающий его каштановые волосы, доходившие до плеч, Сайлас вошёл в павильон и склонил голову в сторону собравшейся толпы. Когда он шагнул к Римо, Фейт перехватила его, взяв за запястье. Её прошипевшие слова затерялись среди фанфар и громкого топота.
Вереница лусионагов поднялась по широкой стеклянной лестнице, образовав проход, по которому рука об руку шли Нима и Иба, щеголяя одинаковыми обручами с золотыми листьями и благопристойно улыбаясь. Ухмылка Нимы потеряла часть своей силы, когда она заметила Фейт, а затем и вовсе увяла, когда её чёрные глаза остановились на мне. Её тело так быстро напряглось, что, когда она повернула своё лицо к Ибе, я испугалась, что её голова оторвётся от шеи. Иба поморщился, хотя Нима даже рта не открыла.
Пыль, находящаяся в татуировке, обвивающей её шею, казалось, пульсировала сильнее. Так сильно, что на секунду я действительно забеспокоилась за безопасность Ибы, но, несмотря на весь её темперамент, моя мать обладала непревзойдённым самообладанием. Иба положил свою светящуюся ладонь на предплечье Нимы, над её второй татуировкой, трофеем битвы, которую она вела, чтобы освободить наше королевство от надоедливого тумана. Страдание осветило её тёмные черты и заставило букву «W» на её руке вспыхнуть, как маяк.
— Спасибо вам всем за то, что пришли так быстро, — костяшки пальцев Ибы побелели, как будто он физически сдерживал Ниму. — Некоторые из вас, возможно, догадались о поводе по цвету великолепного платья моей дочери.
Он подмигнул своей сестре, чьё лицо было слишком осунувшимся, чтобы воспринять комплимент.
— Сегодня вечером я позвал вас, чтобы отпраздновать знаменательное событие в жизни моей семьи — помолвку моей прекрасной Амары с верноподданным короны, Римо Фэрроу.
Вена на виске Римо подрагивала на его родимом пятне. Я подозревала, что ему не понравилось, что его назвали верноподданным короны.
Нима приобрела тот же оттенок, что и платье Джии, из-за чего её подведенные глаза казались чёрными, а затем вены на её руках загорелись люминесцентно-синим.
После короткой речи Иба воцарилась гнетущая тишина, но длилась она недолго. Вскоре она была прервана одним длинным раскатом грома, который заставил всех поднять глаза на надвигающиеся облака. Лусионаги, оставшиеся на платформе, вошли в павильон, чтобы закрыть стеклянные двери. Неверрианцы, несомненно, задавались вопросом, почему формируется ещё один шторм, когда предыдущий только что утих. Или, возможно, они были слишком заняты бегством в поисках укрытия, чтобы задуматься о погоде и о том, кто из Дэниели был её причиной.
Айлен захлопала в ладоши. Она любила Стеллу, и хотя она слышала истории Нимы, её теплые воспоминания о матери Фейт не позволяли ей ненавидеть Фэрроу. Шайло и Нана Эм тоже вежливо захлопали в ладоши, и Паппи присоединился к ним, хотя он сильно нахмурился, собрав складки на загорелом лбу.
— Это выбор моей племянницы или твой, Эйс? — голос Джими Каджи прорвался сквозь аплодисменты.
— Она наследная принцесса, брат, — ответил Иба.
Двое мужчин обменялись взглядами. Взгляд, который заставил Джими Каджи напрячь жилистые руки, которые он сложил на его массивной груди, а мириады конфискованных благих пылинок извиваться на своих дорожках. В отличие от Нимы, он не мог использовать пыль, которую поймал в ловушку. Просто хранил её до тех пор, пока не чувствовал, что провинившиеся Благие заслуживают возвращения своей силы.
Там, где Грегор и Сайлас руководили королевской гвардией, Джими Каджи вместе с горсткой других Неблагих руководил Неверрианской полицией. Он пытался уговорить своих близнецов присоединиться, но Джия не проявляла никакого интереса к патрулированию королевства, а Сук был слишком увлечён своими изобретениями.
Наблюдая за покрытыми татуировками предплечьями моего дяди, я задавалась вопросом, буду ли я такой же, как Нима, способной использовать пыль, или, как остальные Охотники, просто хранилищем. Однажды я была близка к тому, чтобы завладеть пылью Благого, но Сук опередил меня, разрезав свою кожу и обнажив кровь. Вот как мы, Охотники, притягивали виту. Наша богатая железом кровь манила к себе пыль и удерживала её в виде тёмных завитков.
Погруженная в свои мысли, я не заметила, как Римо подошёл ко мне.
— Котёл появился, Амара, — процедил он сквозь зубы, как будто моё имя было самым отвратительным словом на языке Фаэли.
Учитывая, что «амара» означает любовь, держу пари, Римо было больно его произносить.
Я взглянула на его протянутую руку.
— Что? Не Трифекта?
Его зрачки расширились, почти полностью скрыв окружающее их золото. Беспокоился ли он, что кто-нибудь может спросить о значении его неприятного прозвища, которое он использовал вместо слова «уродина»? Он поднял руку выше, как бы торопя меня взять её. Я одарила его ледяной улыбкой, осмотрела павильон, пока не заметила чёрный котёл, зависший между Грегором, Ибой и Нимой. Отказавшись от сопровождения моего будущего жениха, я направилась к сосуду с эссенциями фейри, который волшебным образом материализовывался для помолвок и свадеб.
Сапоги Римо застучали по медному полу, тяжесть его гнева ударила мне в затылок. Я не только открыто унизила его, отказавшись от его руки, но и сделала это на глазах у его товарища лусионага.
Ай, да я.
Когда я дошла до своих родителей, Нима, которая с момента своего прихода не произнесла ни единого слова, оторвалась от Ибы и схватила меня за локоть.
— Мне нужна минутка с дочерью.
Она оттащила меня подальше от мужчин и Котла, испаряющего блестящие струйки дыма, её пальцы были холодными и твёрдыми. Когда мы были далеко от любопытных ушей, она поправила выбившуюся прядь волос обратно в мою заплетённую макушку.
— Почему?
Одно крошечное, многозначительное слово.
— Потому что Иба попросил меня об этом.
— Почему он попросил тебя?..
Один её глаз дёрнулся от смеси беспокойства и раздражения, которые она, несомненно, пыталась сдержать, прежде чем облака, которые она вызвала, изверглись.
Я положила свою руку поверх её.
— Всё хорошо, Нима.
— Хорошо? Разве это хорошо, что тебя заставляют связать свою сущность с парнем, которого ты не любишь? — её глаз снова дернулся, её густые чёрные ресницы захлопали. — Ты не любишь его, так, абивуджин?
