Три килограмма конфет (СИ) - "Нельма"

- Я, пожалуй, пойду, - оглядев всех и оценив обстановку, задумчиво заметил Максим. И, не успев отойти на пару шагов, мечтательно протянул: - Не прощаюсь. Надеюсь, Полина не изменит своим привычкам и на ближайшей же перемене рухнет в мои объятия.

- Придурок! – злобно выпалила я прямо ему в спину, но в ответ услышала лишь отголоски весёлого смеха.

***

- Ты что, совсем сдурел? – поинтересовалась я максимально серьёзным тоном из всех имеющихся в моём в арсенале, только завернув за угол почти родного коридора и вперившись грозным взглядом в расслабленного и довольного Максима, сидящего на подоконнике.

Он спрыгнул и неторопливо пошёл мне навстречу, расплываясь в лукавой улыбке, глядя на которую мне захотелось жалобно пискнуть. Всё же было в нём что-то, внушающее страх. Что-то дикое и непредсказуемое, необузданное и сильное, навевающее чувство опасности.

Может быть, дело было в его неоспоримом физическом превосходстве надо мной? Или в заложенных с детства установках опасаться людей, имеющих деньги и власть? Или, вполне предсказуемо, причина крылась лишь в том, что я никогда не могла предугадать, что он выкинет в следующий момент?

Вот и сейчас, глядя на него широко распахнутыми глазами, я сначала ожидала услышать какую-нибудь ехидную шутку, потом, по мере его приближения, с особенным трепетом подумала о скором страстном поцелуе, продолжившем бы начатое нами ещё с утра в гардеробе. Но Иванов остановился на критически маленьком расстоянии от меня, выжидающе глядя прямо в глаза, и… заставил меня упасть.

Не знаю, что за грязный приёмчик он применил. Единственное, что я успела заметить, - как его нога вдруг оказалась между моих и чуть надавила в область коленки, вынудив потерять равновесие и отправиться в свободное падение. Прямиком в его заранее расставленные руки, конечно же.

- Смотри-ка, и правда рухнула… Мечты сбываются, - промурлыкал он мне на ухо, легонько прикусил мочку и почти до боли сдавил меня руками, отчего сердце забилось с удвоенным рвением. Вообще-то, хотелось возмутиться его поступком и высказать негодование, которое я тщательно копила в себе на протяжении всего первого урока, но чтобы не выглядеть при этом полной идиоткой, стоило для начала хотя бы попытаться вырваться из крепких объятий.

Вот только не хотелось. Мы оба понимали, что стоит ему лишь разжать руки, как я тут же рухну на пол, и это ощущение полной зависимости от чьей-то власти пьянило быстрее и сильнее, чем жадные глотки чистого алкоголя. Страшно не было. То, что разливалось жгучим теплом по моему телу, напоминало скорее восторг, предвкушение и желание, которое усиливалось по мере того, как под моей ладонью бешено колотилось его сердце.

- Это нечест…, - облизнув губы, попыталась вставить я, но конец слабого возражения потонул в резком поцелуе. И, что таить, ни в одной из существующих вселенных мне не хватило бы решимости прервать это сладкое безумие ради каких-нибудь разговоров.

- Нечестно, да. Я знаю, - сам закончил за меня Максим, отстранившись от меня так же внезапно, как начал этот поцелуй. Он дышал часто и поверхностно, словно запыхался после бега, помог мне вновь устойчиво встать на ноги и победно улыбнулся. – Зато так приятно.

Я обречённо вздохнула, закатила глаза и закусила губу, стараясь не рассмеяться и сохранять спокойствие. Хватило меня, впрочем, меньше чем на минуту, а потом сдавленные смешки всё же пробились сквозь напускную серьёзность, вынуждая признаться себе, что его выходки на самом деле давно уже меня не злят. Причём задолго до подаренной Растишки, до глупой шутки про кофе, до обескураживающего (и, кстати, безумно милого) сравнения с ёжиком. Наверное, ровно с того момента, как мы вместе свалились в грязь на футбольном поле. Тогда мне впервые захотелось понять мотивы его поведения и по-нормальному извиниться за тот случай на уроке физкультуры, а не очередной раз послать его к чёрту и сбежать.

- Такое чувство, что ты специально меня доводишь, - заметила я и тут же оказалась снова прижата к его груди, слушая участившееся сердцебиение и тихий хриплый смех над своей головой.

- Ну вообще-то да, специально, - мой слабый удар пришёлся ему под рёбра и вызвал новый виток хохота, от которого по телу забегали мурашки. Ну как можно быть… таким? Настолько невыносимо-потрясающим, что хочется одновременно и обозвать и приласкать? – На твои попытки сохранять невозмутимость можно смотреть бесконечно. Это очень мило.

Он приподнял меня, чуть покрутил из стороны в сторону, сжал и поставил на место, при этом только что не мурлыча от удовольствия. Потом совсем уж нагло потискал за щёки, широко улыбаясь, будто игрался сейчас с маленьким румяным карапузом, отчего мне вдруг стало как-то совсем нелогично тоскливо. Нет, я, конечно, всегда знала, что мне далеко до образа настоящей femme fatale, вроде знойной брюнетки Светки или стервозной Тани, но вот такие тисканья показались мне почти унизительными. Тем более, в отличие от той же Марго, до милой куколки я внешностью тоже никак не дотягивала.

И когда указательный палец коснулся кончика моего носа, я извернулась и укусила его, быстро сомкнув зубы прямо на костяшке. Думала, получится аккуратно и еле ощутимо, но, судя по громкому «ай» и расширившимся от удивления голубым глазам, вся моя злость нашла свой выход в этом неожиданном поступке.

- Больно? Дай подую, - я перехватила его ладонь, испуганно и взволнованно разглядывая розовые впадинки, оставшиеся от моих зубов на светлой коже.

- Ты так побледнела, будто я при смерти, - хмыкнул Максим, тыльной стороной свободной ладони очень ласково и успокаивающе погладив меня по щеке. И если прежде мне было очень стыдно, то после такого нежного жеста захотелось вообще сквозь землю провалиться вместе со всеми комплексами, портящими мне жизнь. – Это просто было неожиданно.

- Извини меня, пожалуйста. Я правда не хотела… не думала, что выйдет так…

- А судя по твоему воинственному виду, ты осознанно пыталась меня покалечить.

- Ты калечишь мою психику, а я – твоё тело, - огрызнулась я, продолжая дуть ему на палец, хотя особенной необходимости в этом уже не было: следы почти исчезли, да и выглядел он слишком счастливым.

- Какая ты злючка, - протянул он, прижимаясь губами к моему виску. Кто бы только объяснил, как такие простые, пуританские жесты могут вызывать целый взрыв красочных эмоций: от всеобъемлющей благодарности за то, что рядом с ним мне уютно и спокойно, словно мы вместе уже всю жизнь, до испепеляющего возбуждения, напоминающего о себе тягучим мёдом, разливающимся внизу живота с каждым чувственно-неторопливым касанием его тёплых и сухих губ или горячих пальцев.

- Я останусь сегодня после уроков на генеральную репетицию спектакля. Хочу попробовать поговорить с Ритой, потому что вся эта ситуация уже давно перестала быть забавной, - меня переполняла решимость как можно скорее разобраться в том, что происходило между Марго и Чанухиным, хотя я до последнего не хотела вмешиваться в чужие отношения. – А сцена в гардеробе и вовсе напоминала какой-то детский сад.

- Подскажешь подружке, что всегда можно избежать нежелательного общества, просто закрывшись в туалете? - мои щёки болезненно вспыхнули от стыда и даже ни одно хоть сколько-либо колкое замечание не придумывалось в ответ. Да и что на это возразить, если я и правда вела себя как полная дура? - На самом деле сомневаюсь я, Поля, что Анохина скажет тебе хоть слово. Каждый раз, когда я пытаюсь поговорить обо всём этом со Славой, он съезжает с темы так быстро, резко и агрессивно, словно они скрывают по меньшей мере несколько совместно совершённых убийств. За всё время, что мы с ним общаемся, я вообще впервые вижу, чтобы он не пытался просто отшутиться, как обычно.

- Тогда у меня, кажется, есть одна идея, - задумчиво произнесла я, покусывая внутреннюю сторону щеки и обдумывая внезапно пришедшую дикую мысль.

- Гипноз? Шантаж? Сыворотка правды? – последнее предположение он прошептал, хитро прищурившись и ухмыльнувшись, но я только отрицательно покачала головой.