Дом на Уотч-Хилл (ЛП) - Монинг Карен Мари
Джунипер торопила меня срочно рожать детей, когда моя сила полностью пробуждена, чтобы защитить нашу родословную. Это такие в корне отличные позиции, что увязать их меж собой было невозможно. С одной стороны убийство магии, с другой её защита. С чего такие дихотомические подходы?
Вздохнув, я продолжила читать.
Пока нашу родословную продолжает всего одна персона, Дивинити продолжает находиться в опасности. Прости меня за такую прямолинейность — время не ждёт — но чем больше наследников, тем безопаснее. Поскольку во второй половине моей жизни никто не смел пытаться устранить меня (видит Господь, они пытались, когда я была молода!), Джеймс не до конца понимает опасность, в которой ты пребываешь.
Ты молода, не подвергалась проверке, и многие представители других домов посчитают тебя одной-единственной простенькой угрозой, которую нужно устранить. Джоанна уже миновала детородный возраст и больна. Её не посчитают опасной. Я оставила своё наследие тебе, а не Джоанне, из-за её болезни. Дивинити нужна сильная, молодая наследница.
Теперь ты провела в поместье семь дней и ночей. Достаточно долго, чтобы узнать, насколько драгоценен наш дом, наш город, наши люди, наш клан, наш уклад жизни и наше право жить свободными от преследования за нашу веру.
Мне очень жаль, что я не нашла вас раньше, чтобы Джоанна получила лучшее решение. Но я надеюсь, что успела найти вас вовремя, и вы двое проведёте здесь бесценные годы вместе.
Моя рука устаёт от письма.
Моё тело ноет от жизни, а моё сердце устало смотреть, как многие уходят наперёд меня. Столетие жизни — это и благословение, и проклятье.
Джеймс клянется, что я продержалась так долго на чистом упорном желании не оставлять Дивинити без защиты. Он прав. Он обычно оказывается прав. Джеймс — славный, надёжный мужчина с золотым сердцем. Ты можешь положиться на него, он поможет тебе устроиться здесь. Девлин — ещё один надёжный мужчина. Ты можешь рассчитывать на него и безоговорочно доверять ему, как и я.
— Ага, вот вам, Джеймс Бальфур, — пробормотала я. — Она упоминает вас обоих рядом, в одинаковом контексте.
Я гадала, может, холодность между мистером Бальфуром и Девлином беспокоила Джунипер точно так же, как меня. Затем я задалась вопросом, может, перед ней они не смели этого показывать. Может, это только передо мной, раз я молодая и новенькая. Как бы то ни было, я вскоре намеревалась пресечь это поведение на корню.
Теперь, когда я нашла наследницу Дивинити, я наконец-то могу дышать легче, ускользать, сдаваться там, где я когда-то продолжала бороться с извечным швейцаром, который выключил свет и терпеливо держит моё пальто, прося меня уйти. Боюсь, я недолго останусь в этом мире, и меня не будет здесь ко времени, когда вы прибудете.
Если так, прошу проявить ко мне доброту и принести мои любимые розы на мою могилу. Навещай меня время от времени и рассказывай о своей жизни. Послушай эту глупую старушку, воображающую себе, будто духам может быть дозволено остаться! Но если так, мой дух будет слушать и наблюдать за тобой.
Я так много хотела рассказать тебе о твоей семье и твоём прадеде. О нашем богатом наследии и о твоей колоссальной силе. О тех, на кого можно рассчитывать; о тех, от кого можно ожидать сложностей; о тех, кого нужно держать на бдительном расстоянии, а кого приближать к себе; но я поручила эти задания другим, мне ещё предстоит написать письмо Джоанны, и я так устала от усилий, что должна завершить это письмо.
Я знала Маркуса как саму себя; его сердце было сильным и верным. Ты его прямой потомок.
Я вправе сказать это. Моё сердце переполняется гордостью, сияет счастьем от знания, что ты скоро приедешь, и возможно, мне не удастся сказать это тебе лично.
Я уже люблю тебя, юная Зо.
Ты часть моего брата, часть меня, исходишь из долгой родословной светлых Кайлех, которые несут бесконечное добро в мир. У тебя есть корни и наследие, которыми можно бесконечно гордиться.
Ты кровная Кэмерон, до самого мозга костей.
Добро пожаловать домой! Я могу лишь молиться, что доживу до встречи с тобой.
Если нет, правь мудро, люби хорошо и как можно сильнее, и вновь наполни эти коридоры жизнью, моя дражайшая, милая правнучатая племянница.
С вечной любовью,
Джунипер
Дочитывая, я уже плакала. У меня сложилось впечатление о Джунипер и по её очаровательному дому, и по тому, как все говорили о ней, но только теперь я почувствовала, что по-настоящему узнала её. Что мы каким-то образом связались через её письмо, будто она потянулась сквозь время и пространство, чтобы столь глубинно затронуть меня. Это оставило меня изнывать от разочарования из-за того, что мы так и не встретились.
Джунипер была моей двоюродной прабабушкой!
Я кровная Кэмерон!
Жгучий вопрос моей личности наконец-то был снят с моих плеч.
Мне место здесь. Я наследница. Пусть одно лишь завещание давало мне легальное право на наследие Джунипер, это письмо, столь красноречиво написанное её рукой, подтверждало, что она проводила генетический анализ. Ни законный суд, ни несогласные жители Дивинити не могли мне помещать унаследовать её наследие.
«Многие представители других домов посчитают тебя одной-единственной простенькой угрозой, которую нужно устранить…»
Ох, как точно она это предвидела!
При этой мысли я нахмурилась, гадая, зачем она рисковала и говорила кому-то о нашем существовании до нашего прибытия. Затем я осознала, что она несомненно считала необходимым объявить наследницу, ибо она не была уверена, что доживёт до нашего прибытия.
Я могла лишь вообразить, каким свирепым было бы сопротивление, если бы наследница не была объявлена до её смерти. Она ясно озвучила свой выбор, и всё же в отдельных уголках города до сих пор существовало сопротивление.
Я улыбнулась, ощущая себя так, будто с моих плеч сняли колоссальный вес, заменив его более лёгким, хотя не менее сложным и ошеломляющим — если учитывать моё место главы ковена и Кована, необходимость служить Дивинити так же хорошо, как это делала моя двоюродная прабабка.
Моим прадедом был Маркус Кэмерон, брат Джунипер! Я была светлой ведьмой, а не тёмной — ещё один острый вопрос, который я могла вычеркнуть из своего очень длинного списка. Мой отец любил мою мать, у меня имелись корни, крепкие и настоящие.
Моя улыбка быстро померкла, когда эти мысли вызвали ещё один чрезвычайно тревожащий вопрос.
Если не от моего отца и не от Дивинити, тогда от чего вообще моя мать бежала всю свою жизнь?
Что за война, в которой я, по её мнению, не могла победить?
Я вздохнула.
Ещё одно письмо.
Чуть больше информации.
В итоге я всё равно осталась с острыми вопросами.
Аккуратно свернув письмо и положив обратно в конверт, я поднялась с булыжника, и Руфус мягко ухнул надо мной. Я посмотрела в глаза цвета киновари, которые удерживали мой взгляд намного дольше, чем это когда-либо делала птица или зверь. Я гадала, сработает ли глубокое зрение на филине. Если так, то что почувствует Руфус? Совы вообще думали?
Удерживая этот огненный алый взгляд, я простёрла свои ведьмовские чувства, чтобы узнать…
Ой!
— Срань Господня! — взорвалась я. Что только что произошло? Ощущение было такое, словно я врезалась в прочную стену, утыканную шипами, да на такой скорости, что меня аж отбросило назад.
Прищурив глаза до щёлочек, Руфус ухнул будто укоризненно, взлетел с ветки и поднялся на макушку самого высокого дерева в оранжерее.
— Видимо, нет, — пробормотала я, отложив это на потом, чтобы спросить у Девлина. Животные противились нашему вторжению? Так со всеми, или филины просто были особенно раздражительными?
Я почувствовала внезапную свирепую потребность заявить миру, что я наконец-то узнала, кто я такая. И всё же у меня не было никого своего, чтобы рассказать об этом.
