Лана Ланитова - Царство Прелюбодеев
Ему показалось, что по суровому лицу Виктора промелькнула едва заметная усмешка. Он снова свел брови и обратился к Владимиру.
– Владимир Иванович, я должен с прискорбием признать, что вы, в силу собственного разгильдяйства и плохой внутренней организации, не прибыли вовремя к назначенному часу. Вы что, забыли, где находитесь? Вы, верно, думали, что здесь позволено вести себя столь же вальяжно, как в собственном поместье, в котором вы могли устраивать ночные пирушки и развратные гульбища до утра, а после отсыпаться до полудня. Так?
Владимир покраснел, словно отрок, и отвел взгляд. Один из слушателей – крупный розовощекий малый, похожий на сытого купчишку третьей гильдии, одетый в зеленый сюртучок с удовольствием хмыкнул и одарил Махнева презрительным взглядом. Ему было приятно, что учитель при всех унизил крупного помещика, дворянина и светского щеголя.
– А вы не ухмыляйтесь, Булкин, – строго осадил его Виктор. – Поверьте, у меня найдется повод, за что и вас отругать в присутствии свидетелей.
Купчишка, кривляясь, дурашливо захлопал длинными, светлыми ресницами, вжал голову в широкие, плотные плечи и шмыгнул носом.
– Итак, господин Махнев, что вы можете сказать в свое оправдание?
– У меня не было часов… – пробормотал Владимир.
По залу прокатился едва заметный ропот осуждения и приглушенный смех.
– Владимир Иванович, сие оправдание для слабоумных. В моей вотчине знают все, что часы здесь никому не положены. Вы должны ориентироваться лишь на внутренние ощущения и строгую дисциплину. – Магистр расхаживал по аудитории, заложив руки за спину. Потом остановился и грозно посмотрел на Владимира. – На первый раз я вас прощаю. Идите, садитесь на место.
Владимир поднялся по ступеням амфитеатра и сел чуть позади трех других слушателей.
– А сейчас я хочу вас друг другу представить и объяснить, за что вы здесь будете проходить обучение и, одновременно, наказание… Я буду называть имя и фамилию, вы будете вставать и представляться друг другу. Напоминаю всем: вы находитесь на этаже, где живут, в основном, грешники, замеченные в грехе любодейства и необузданной похоти… Разумеется, это не означает, что у любодеев не может быть иных грехов. Например, чревоугодия… Не правда ли, господин Булкин? Судя по вашей упитанной фигуре, вам не чужд был этот грех? Равно как и господину Махневу, сохранившему стройную фигуру, но любившему, однако, вкусно и обильно закусить… В целях воспитания, вам на время обучения подобрали соответствующий пищевой рацион.
– Какой такой рацион-моцион? Меня уже неделю держат на воде и сухарях, будто я каторжник! – возмутился Булкин.
«О, я не единственный голодный в этом лукавом царстве», – с удовлетворением отметил про себя Владимир.
– И правильно делают, – сухо отозвался Виктор. – Позже вам будет наглядно продемонстрировано то, что происходит с настоящими чревоугодниками. Так вот. На чем мы остановились? А остановились мы на том, что все вы, собранные на моем этаже, относитесь, так или иначе, к категории грешников, называемых «прелюбодеями».
– А у Травина есть еще «зависть» и «уныние». Я точно знаю! – выкрикнул неугомонный Булкин.
– Господин Булкин, доносительство и сплетни, согласно «книге Притчей», входят в разновидность второго греха, называемого «лживый язык», а также в девятую из «десяти Христовых заповедей»: «Не произноси ложного свидетельства на ближнего своего». Зачем вы усугубляете свое и без того нелегкое положение? – Виктор строго посмотрел на Булкина. – В Православной церкви нет общепризнанного полного списка (канона) грехов, так же, как нет их строгой классификации. Грехи являются следствием грехопадения человека, однако в отличие от первородной греховности, человек несёт за них прямую ответственность, поскольку должен бороться с ними и одолевать их. Это мнение связано с библейским утверждением, что нет человека «кто живет и не согрешает, и что никто не чист от скверны, даже если и один день проживет на земле»[97]. У каждого смертного так или иначе, есть грехи, страсти и пороки. «Кто соблюдает весь закон и согрешит в одном чем-нибудь, тот становится виновным во всем»[98] – Виктор кашлянул. – Господа, моя цель – не учить вас богословию. Все это, так или иначе, вы должны были изучать в гимназиях или церковно-приходских школах. Обсуждать, а тем паче изучать «Законы божьи», а также книги «Священных писаний» – противоречит правилам и законам того места, где вы сейчас находитесь. Я вынужден обращаться к «прописным истинам», так как некоторые из вас даже не имеют представления о том, за ЧТО они попали в Ад. Равно, как не знают, в чем отличие многочисленных грехов друг от друга. Что есть грехи против бога, против ближнего своего и против самого себя. Лишь на время вашего наказания я обязан (хотя мне это совсем не по нраву), ознакомить всех вас с теорией. Для этого на время обучения каждый из вас сможет найти необходимую литературу «справочного характера», она лежит на прикроватных тумбочках или комодах в ваших жилищах.
Купчишка снова осекся, нервно заерзал внушительным задом, покраснел и нахмурился.
– Итак, позвольте, я продолжу? Ваша группа состоит из четырех человек. Вы все умерли для физического мира примерно в одно и то же время. И оказались на моем участке. С сегодняшнего дня мы начинаем небольшой лекционный курс, а после пойдут индивидуальные практические занятия. Итак, приступаем к знакомству. Начнем мы с нашей дамы. Встаньте пожалуйста, Екатерина Дмитриевна!
Со скамейки привстала бледная черноволосая женщина. Скромное, темно зеленое платье из гроденапля[99] облегало худенькие плечи, маленькую грудь и узкие бедра представленной брюнетки. Ровный цвет кожи казался чуть бледным на фоне вьющихся черных волос, собранных на макушке черепаховым гребнем. Тонкие черты лица и карие, с поволокой глаза, несколько маленьких родинок на щеках выдавали в ней породистую особу.
– Екатерина Дмитриевна Худова, уроженка Тамбовской губернии, мещанского сословия, двадцати восьми лет, – торжественно представил Виктор.
– Мещанка, сухая вобла. Подержаться-то не за что… – прошептал Булкин, развернувшись вполоборота к Махневу, словно гимназист-переросток к такому же оболтусу, как и сам. Он как бы приглашал Владимира к интимной, приятельской беседе.
Однако Владимир не разделил его мнения и смерил собеседника холодным молчаливым взглядом. Булкин нахмурился и обиженно отвернулся.
– Екатерина Дмитриевна попала сюда по причине всем нам известной, а именно, склонности к блуду и безмерной похоти.
– А можно подробней? – развязано протянул Булкин.
