Палач и Черная птичка (ЛП) - Уивер Бринн
Если бы в его руке не было зажато острое как бритва лезвие, я бы уже врезал по его самодовольной физиономии.
— Допустим, тебе удастся пробраться во френдзону, а затем, чудесным образом, ты выйдешь за ее пределы и снискаешь расположение леди-паучихи, не потеряв при этом ни одного глаза, как мне ее называть?
— Не знаю, придурок. Королева? Ваше высочество. А вообще, отъебись.
Я стону, когда смех Лаклана снова окружает нас, даже громче, чем раньше.
— Отъебись? Ладно. Рад с тобой познакомиться, Отъебись.. Я твой шурин, добро пожаловать в семью, Отъебись.
Я уже собираюсь наброситься на Лаклана, когда в моем кармане звенит одноразовый телефон.
Извлекаю из этого максимум пользы.
И фотография, на которой изящные пальчики Слоан сжимают бокал шампанского в бизнес-классе самолета, ее кроваво-красный маникюр сияет в искусственном освещении салона.
Мое сердце колотится о ребра.
Я почти чувствую, как эти ногти царапают мою грудь и спускаются вниз по прессу, обхватывая мой член с обманчивой силой. Я могу представить жар ее карих глаз, устремленных на меня, как ее дыхание согревает мою шею, когда она шепчет мне на ухо.
Лаклан хихикает, как будто читает каждую мою мысль, и я прочищаю горло.
Вижу, ты уже в самолете. Это… здорово…
Еще как здорово. А ты явно нет. Увидимся, если в конце концов догонишь меня! Я не буду сидеть и ждать тебя!
Мои щеки вспыхивают, когда мои большие пальцы зависают над клавиатурой.
Уже поздно просить начать все заново?
Реакция Слоан последовала незамедлительно.
Абсо-блять-лютно.
Рычание вибрирует в моей груди, когда я пытаюсь еще быстрее собрать вещи, хотя знаю, что это не поможет мне быстрее сесть в самолет.
— Все в порядке, братишка? Или «Отъебись» уже убила твою цель?
Я подумываю швырнуть свой наполовину упакованный багаж в ухмыляющееся лицо Лаклана, когда звонит его телефон. Любой намек на юмор исчезает с его лица, как пепел, падающий с обугленного полена, оставляя после себя только потрескавшийся уголь.
— Лаклан слушает, — говорит он. Его голос хриплый, когда он отвечает звонящему отрывистыми ответами «да» и «нет», низким тембром. Я скручиваю рубашку в тугой рулон, до тех пор, пока у меня не белеют костяшки пальцев. Мои глаза прикованы к старшему брату, но он не отрывает взгляда от ножа, который вертит в руке. — Сейчас буду. Через тридцать минут.
Когда он встречается со мной взглядом, улыбка Лаклана становится мрачной.
— Ночная смена? — спрашиваю я.
— Ночная смена, — отвечает он.
Днем Лаклан руководит Ателье «Кейн», своей специализированной студией по обработке кожи, где он создает красоту из шкур. Но ночью, когда бы ни позвонил Леандер Мэйс, мой брат становится безжалостным орудием дьявола.
Лично мне нравится лишать жизни любых подонков, которые случайно оказываются на моем пути в адском бульоне современного общества.
Лаклан…? Не знаю, нравится ли ему сейчас что-нибудь. Он убивает целенаправленно, но окутывает себя холодной отстраненностью. Ему нравится лишь срезать шкуру своими руками или издеваться надо мной с Фионном, но кажется, будто жизнь для него вообще не имеет значения.
Острая боль пронзает грудь, когда Лаклан поднимается со стула, прячет свой клинок в карман и хрустит шеей, застегивая ремень на талии. Слабый отблеск его улыбки возвращается, когда он смотрит на меня.
— Будь осторожен, придурок, — говорит он.
— Ты тоже, придурок.
Лаклан усмехается, но все равно хлопает рукой по моему плечу, проходя мимо. Он прижимается своей головой к моей, чтобы перевести дыхание, а затем уходит, направляясь к двери, чтобы сделать то же самое с Фионном. Наш младший брат никогда не умел хорошо скрывать свои тревоги. В светло-голубых глазах Фионна отражаются все оттенки печали и беспокойства, и он смотрит, как Лаклан уходит, с болезненным беспокойством, отразившимся на его мальчишеских чертах.
— Увидимся позже, детишки, — говорит Лаклан, переступая порог и исчезая в тускло освещенном коридоре. — И возвращайся домой, Фионн.
— Я пас, — отвечает Фионн, и из темноты раздается смешок, прежде чем тяжелая дверь моей квартиры закрывается с гулким стуком. Фионн поворачивается ко мне, беспокойство все еще запечатлевается в виде складки между его бровями. — Ты уверен, что эта поездка — хорошая идея? Ну, насколько хорошо ты вообще знаешь эту Слоан?
Я отворачиваюсь, ухмыляясь, застегиваю молнию на своей сумке и перекидываю ее через плечо.
— Не очень хорошо. Встречался с ней всего один раз.
Почти слышно, как нервно сглатывает Фионн.
— Один раз? Как вы познакомились?
— Тебе лучше не знать.
— Это немного импульсивно, Роуэн, даже для тебя. Я знаю, у тебя травма среднего ребенка и все такое, — говорит он, махая рукой в мою сторону, как они с Лакланом всегда делают, чтобы объяснить мое дикое поведение и безрассудные решения. — Но встречаться с девушкой, да еще и серийной убийцей, с которой ты разговаривал всего один раз год назад, это… ненормально.
Мой смех, похоже, мало его успокаивает.
— В нас нет ничего нормального, но со мной все будет в порядке. У меня внутреннее чутье на счет нее.
В кармане звенит одноразовый телефон.
Мы снижаемся. Если бы это была гонка, ты бы уже был позади.
О, подожди… это и ЕСТЬ гонка! Ну ты только посмотри… Надеюсь, тебе нравятся раздавленные глазные яблоки, потому что я скоро покончу с этим дерьмом, смешно, да. Счастливого пути, тебя поимели! xo
— Да, Фионн, — говорю я с лучезарной улыбкой, засовывая телефон обратно в карман и направляясь к двери. — Я думаю, со мной все будет в порядке.
5
ОПРЕДЕЛЕННО
СЛОАН
Это абсурд. Я идиотка.
Сижу в вестибюле гостиницы «Каннингем Инн», пытаясь сосредоточиться на той же странице в своей электронной читалке, на которой я застряла пять минут назад, раздумывая, сбежать отсюда или остаться.
Какого хрена я делаю со своей жизнью?
Это опасно.
И глупо.
Бред какой-то.
Но не могу заставить себя уйти.
Мои легкие наполняются ароматом сосновой соли и неверных решений, когда глубокий, нервный вздох срывается с моих губ. Заблокировав читалку, я откидываюсь на спинку и осматриваю тихий вестибюль, где моя единственная компания — угрюмый серый кот, который свирепо смотрит на меня из кожаного кресла рядом с незажженным камином. Комната устаревшая, но уютная, с панелями из темного дуба и старинным узорчатым ковром, который когда-то был бордового цвета. Антикварная мебель разнообразна, но отполирована и сверкает. Два чучела совы в полете охраняют выгоревшие на солнце репродукции скульптур Родена и разбросанные вдоль стены железные дороги и инструменты для добычи полезных ископаемых.
Я снова вздыхаю и смотрю на часы. Сейчас почти два часа ночи, и я должна быть уставшей, но это не так. Сегодня вечером было много суеты: от нарезки тела Майкла Нортмана и запихивания его в морозилку, пока я заказывала билет на рейс из Роли, до упаковки вещей за рекордные тридцать минут, и аренды машины для прибытия в Западную Вирджинию, пока Ларк отвозила меня в аэропорт. Когда я посетовала, что все это глупая затея, она ответила: «Может быть, но тебе правда следует выбраться и завести больше друзей».
«У меня есть друг», — сказала я. — «Ты».
«Больше, чем один, Слоан».
«Но он? Этот непонятный парень, Роуэн?..Правда?»
Я все еще слышу звонкое хихиканье Ларк, когда она с нежной улыбкой взглянула на мое замешательство.
«Завести еще одного друга, который может понять тебя настоящую, не так уж плохо», — сказала она, пожав плечами, и ее улыбка не потускнела под моим непоколебимым взглядом. «Ты не выпрыгнула из машины. Мы все еще едем в аэропорт. Так что да, я думаю, этот непонятный Роуэн теперь твой друг».
