Лекарство от скуки (СИ) - Флёри Юлия
Глава 22
Я посмотрел на голую Анжелку и устало прикрыл глаза.
— Одевайся и уходи. — Выдохнул и сам с постели поднялся.
Штаны натянул, смятую пачку сигарет подобрал с пола, взглядом нашёл зажигалку, но не закурил. Покупаю, распаковываю, а не курю. Бесит всё. Не знаю, что будет дальше, что уже сегодня ждёт, оттого и ломает меня. Измайлова держит на коротком поводке. Выбрала идеальную дистанцию. Когда вроде и рядом, вроде вижу её, в курсе дел, а подрочить свою миленькую ножку белая госпожа верному питомцу не позволяет. С*ка! Зашвырнул пачку в дальний угол, не зная, как эту злость из себя выгнать. На Сороку оглянулся, а она всё ещё в одеяло кутается, глаз с меня не сводит.
— Ты не слышала?! — Прикрикнул и губы поджал, понимая, что на ней сорваться могу. Выдохнул. На хрен мне её истерики сейчас не упали. — Я хочу побыть один. — Выговорил сквозь зубы, глядя на неё исподлобья. Анжелка смягчение тона восприняла по-своему и всё же вздумала что-то вякнуть. И шею уже вытянула, и глаза округлила. Ругаться она не умеет, и оттого слёзы подступили к глазам.
— Я тебе девочка по вызову, что ли? — Голос дрогнул, и этого было достаточно, чтобы Анжелка почувствовала, что проиграла схватку, в неё не вступив. — Позвал — пришла, пальцами щёлкнул и тут же исчезла! — Всё же выдавила свою правду.
— Ты много говоришь. — Взглядом страх внушил, и она притихла.
— Я тебя не понимаю… — Выдала, стоило только отвернуться. — Ты бешеный какой-то стал. Я боюсь тебя. Боюсь, когда тебя нет, и ещё больше боюсь, если рядом…
— Тебя голой на улицу выставить, чтобы дошло? — Хмыкнул и к Анжелке приблизился. За локоть её придержав, из постели вытащил. Стопку одежды в руки втолкнул и к двери в ванную комнату подвёл. — У тебя пять минут.
Она ушла, бросив в мою спину презрительный взгляд. Мысленно этот её взгляд стряхнув, о своём задумался. Сколько раз в подобном положении оказывался?.. И как до этого дошёл?..
Я не хороший и не правильный. Всё себе в угоду, себе в удовольствие. Плевать мне на чужие желания и слабости, только свои признаю. Никогда не прогибался под обстоятельства. Характер, мать его так… а тут… как мальчик перед ней ломаюсь, слова подбираю, моменты. Когда прогоняет молчу. Когда руку протянет, как любит Измайлова говорить, псом бродячим себя чувствую. Сам в её ладонь толкаюсь, и стон удовольствия сдерживаю. Позволяю подминать под себя. И личность, и характер. Укусить хочу, а на деле только рычу, и то в сторону. На сколько ещё меня хватит?.. На пачку сигарет, что так и лежала в углу, посмотрел с тоской. Оделся и к Наташе пошёл.
Вспомнил, как вчера разошлись, и сплюнул с досады, на месте остановившись. На улице стемнело. Ветер неприятный поднялся. Отрезвляющий. Лицо её отстранённое вспомнил, взгляд пустой. И признания все мои как в пропасть! Измайлова хотела играть во взрослую девочку. В девочку, у которой есть ответственность. А таким девочкам не престало соблазнять малолеток вроде меня. Разница в шесть грёбанных лет, а ведёт себя так, будто на полжизни старше! И выкручивается, выворачивается, не зная, как объяснить то, что объяснений не требует. Не понимает, что жить здесь и сейчас нужно. И что со мной делает не понимает… не хочет понимать.
Испугалась вчера. Не должна была видеть меня, но увидела. Разглядела это странное состояние между вымыслом и реальностью. Когда ещё от животного азарта не отошёл, когда человеческую сущность на себя не примерил. Зверем быть проще. Там всё понятно. Жизнью воротит сила и прав тот, кто оказывается сильнее. Этой ночью прав был я. Стоило вымыться, вычиститься, прежде чем к Измайловой заявиться, но желание видеть её, чувствовать, было куда сильнее естественных потребностей. А ведь я всего лишь хотел рядом быть. Знать, что в порядке, что спокойна. Но Измайлова чувствовала меня ничуть не меньше, чем я её. Подсела. Только признавать не хочет, что это не просто секс, не просто желание, а что-то большее, совершенное. Оттого и выскочила на улицу, прижалась, словно защиты искала. Но принять меня та-ко-го!.. просто не смогла…
Я вцепился пальцами в волосы, не зная, в какой момент она решит меня из своей жизни вычеркнуть навсегда… На самом деле, сегодняшний день подходил для этого идеально. Она вымотана, устала. Она подводит итоги. Совсем скоро круг замкнётся и я должен успеть вытянуть её из того ада, в который погрузилась. А Измайлова не хочет меня уже сейчас. Это решение отобразилось на её лице. Она девочка упрямая, на своём стоять будет. Сломать в таких случаях проще всего. Сломать, а потом долго и упорно любить свою куклу. Ту самую, в которой не осталось ничего живого. Я нервно обвёл губы языком: какого хрена! Не глупая ведь! Пойдёт за сильнейшим, если хоть что-то в голове осталось. «А осталось ли?..» — возник резонный вопрос и я с места сорвался, в машину запрыгнул. Пока стоял на светофоре, Измайлову набрал и зло губу закусил, понимая, что не отвечает. Взвыл в голос, зарычал. Слишком хрупкая, слабая, ранимая… Она и сама рада не была, что эту кашу заварила! Вчера, как только кабинет Громова покинула, понял это. Вчера понял, но не поддержал. Намерено по напряжённым нервам словами жёсткими царапал, хотя защитить!.. ото всех, от всего защитить надо было!
Дверь её квартиры открыл своим ключом. Измайлова вернуть его не потребовала, а у самого такого желания не возникло. Обволакивающая тишина заставила замереть, прислушаться и покрыться холодным липким потом.
— Наташа? — Позвал осторожно и зажмурился, скривился от болезненного приступа, от сжимающей виски боли. — Измайлова? — Невесело усмехнулся и зубы сцепил, слушая, как собственное сердце набатом бьёт, неладное предчувствуя. — Эй?.. — Прошептал, увидев её в спальне.
Измайлова у стены сидела, закрывая ладонями уши. Лицом в колени уткнулась. Так, словно спит. Волосы как-то некрасиво свисали вниз, завершая общую напряжённую позу. А я смотрел и боялся приблизиться.
— Ты что?.. — Безумно улыбнулся, что-то понимая, осознавая. Медленно опустился перед ней на колени. — Ты обхитрить меня вздумала? — Губы языком обвёл, нервозность выдавая. — Ты хотела меня сделать. — Догадливо шептал, и, уличая, прищурился. — Как нехорошо. — Неодобрительно головой покачал, осторожно приближаясь. Крался практически.
Руку протянул и её ледяной ладошки коснулся. Запястье сжал, пульсацию нащупывая, и заколотился от злости, её сосудов не находя.
— Глупая… Глупая Измайлова… — Задохнулся, её имя произнося. Вперёд подался и прижался губами к шее: тёплая. Пульсация слабая, едва ощутимая. Улыбка стала шире, челюсти сжаты до зубного скрежета. Кайф! Экстаз, пробирающийся сквозь боль и полное отрицание. «Жива!» — ликуют внутренние демоны. Они ждут, пока красавицу принесут им в жертву. — Сейчас будет больно. — Прошептал в сухие, плотно сомкнутые губы и провёл между ними языком. — Но тебе понравится. Обещаю. — Проговорил отстранённо и холодно. Человеческого сейчас во мне практически не осталось.
Другого кого, пожалуй, из коматоза этого было бы и не вывести. Сознание заблокировано, рефлексы практически отсутствуют. С Измайловой шанс был. Её организм по-особенному воспринимает все эти анальгетики, барбитураты, синтетику… чего наглоталась — хрен поймёшь. И с ней подобное состояние больше напоминало глубокое опьянение, не больше. Мне хотелось в это верить. Только на это и рассчитывал. Дыхание задрожало, когда прикоснулся к ней снова. Боялся. Не в первый раз, и… и снова за неё. Языком губы обвёл. Снова и снова, а дыхание горячее сушит их. Сосредоточился и страх, волнение, сомнение в себе подавил. Сработала защитная система обезличивания, когда уже неважно, кто перед тобой, главное — результат.
За затылок удерживая, голову её запрокинул, лицо к свету направляя. Размахнулся и ударил, что есть дури. На бледной щеке разошлась яркая полоса. Это хорошо. Это победа практически. Измайлова болезненно поморщилась, но не произнесла ни звука. Удалось сглотнуть и выдохнуть с облегчением. Моргнул раз, другой, делая картинку перед собой чётче, и ударил снова. Так, что голова в сторону отлетела. Измайлова едва слышно простонала и сделала попытку ударенной щеки коснуться.
