Яма (СИ) - Тодорова Елена
— Привет, — манящие розовые губы дрогнули в улыбке, зеленые глаза замерцали неприкрытым удовольствием.
Не ожидала его увидеть. Не успела закрыться. А то, что вышло на инстинктах, ему более чем нравилось. В груди моментально разлилось тепло.
— На работу?
— Ага. Уже вообще-то опаздываю… — вывернув запястье, глянула на наручные часы. — Прости, надо бежать на маршрутку.
— Я подвезу.
Она упиралась меньше минуты. Потом, сетуя на то, что проспала, сдалась. Забросила все свои талмуды на заднее сиденье "BMW" и, усевшись на переднее, заполнила собой весь мир Градского. Раскрутила энергетическую воронку, когда у него внутри еще ни черта не настроено на эмоциональную катастрофу. Ее запах, глаза, губы, скульптурная нежность шеи, упругая плоть под прозрачной тканью, оголившиеся бедра, нервно подрагивающие и порывисто сжимающиеся пальцы — все это вместе и по отдельности пробуждали в нем желания определенного характера.
По миллиграмму он терял свою чертову завидную выдержку. А хотел ведь только поговорить с ней. Нет, хотел он, конечно, все и сразу, но умом понимал, что действовать нужно постепенно.
— Ребенок? — спросил, когда Ника как бы между делом сообщила, что уснула только перед рассветом.
— Что?
— Сын не давал спать?
— А-а, нет, Лёнчик лишь пару раз просыпался. Новый предмет в этом году. Нагрузили. Обычно расклад дисциплин и количество часов дают в июне, а тут форс-мажор. Заболел Степан Аркадьевич, профессор с нашей кафедры, — быстро пояснила девушка. — И, похоже, надолго. Операция и последующее восстановление. Вот весь его первый семестр снесли и разбили между нами. Моему научному руководителю тоже досталось, а я с ней в паре работаю, веду практические. Ну и… Два семинара уже сегодня, вчера пришлось экстренно готовиться.
— А кто с пацаном сейчас? Пока ты и Саврань по работам?
Ника растерялась. Посмотрела на него как-то затравленно, очевидно, подбирая слова для дальнейшего диалога.
После небольшой паузы она, наконец, очень тихо, но четко, произнесла:
— Алина. У нее тоже сын, Богдан, ему чуть больше года.
И отвернулась к окну. Невзирая на закрытое пространство салона, отвлекающих факторов вокруг них находилось предостаточно. Дорожные полосы в обе стороны заполнял плотный поток машин. По пешеходным переходам в спешке, не всегда соблюдая элементарные правила безопасности, передвигались люди. Так или иначе, Сергею приходилось охватывать дорожную обстановку. Но он все же старался хотя бы мимоходом следить и за реакциями Доминики.
— А Руслана?
— Что?
— У нее есть дети?
— Угу. Тоже мальчик. Никита. Ему почти два. Он такой болтун!
— Она работает?
— Кто? Руся? Пока нет. Сейчас они больше времени проводят за городом. Кто это поет? — ткнула пальчиком в магнитолу.
— Каспийский груз, — ответил машинально.
Ника хмыкнула.
— Грубастенько. Так прям жирненько. Но в чем-то, бесспорно, жизненно.
Не клеился у них диалог. Не понимали друг друга. Ника переходила на какие-то несущественные темы, а все то важное, чем Градский интересовался по сути, упорно исследовала, выискивая в каждом его слове скрытый подвох, и небрежно отфутболивала.
— Из вас троих — у тебя самый маленький ребенок, и ты одна работаешь? Почему? Судя по всему, это не норма для Кузнецовых. Так в чем дело? Саврань сам не может на вас заработать?
— Мне нужно работать, — принялась Ника бурно оправдываться. — Это удобно и в какой-то степени выгодно, так как я учусь в аспирантуре и готовлюсь писать диссертацию. Беспрерывный контакт с преподавателями, стаж и опыт, — в конце, по высокому и быстрому тону понял, что из равновесия он ее неумышленно, но все- таки выбил.
И как бывало раньше… У него ответно начало раскачивать борта.
— Сколько часов в сутки ты спишь? — спросил жестче, чем требовалось.
Мысленно тормознул себя, не желая допустить, чтобы она ушла в глухую оборону. Не за этим он ее ждал.
— Какая разница?
— Сколько?
— Часа три-четыре, в выходные, бывает, пять. Но мне хватает, — заверила Градского эта упрямая дурочка. — Я постоянно на подъеме. Мне нравится моя жизнь.
— Угу, — неожиданно для самого себя ощутил откровенный гнев. — Ты похудела.
Она ахнула. Резко развернулась к нему всем корпусом, даже ногу для удобства в колене согнула и подтянула на сиденье, задевая коленом рычаг коробки передач. Темная стрейчевая ткань сбилась, открывая голодному взору Сергея аппетитные загорелые бедра.
Хотелось наплевать на все, выжать до упора педаль тормоза и притянуть Кузю на колени.
— Вот не надо меня разглядывать.
Запретила она ему, как же… Если бы Градскому не было так хреново, стало бы смешно. Сидела бы лучше зайцем и не испытывала его выдержку.
— Я и не разглядывал. Просто сравнил с той, которую помню.
Планомерно перевел дыхание, ощущая дурман тяжести во всем теле. Ноздри напряженно дрогнули с новым медленным и осторожным вдохом. Верхние дыхательные пути опалило ее запахом.
"Что за дьявольская сила, мать вашу?"
— Помнишь? — нервно выдохнула девушка. — Мы шесть лет не виделись. Я в такой комплекции уже давно. И явно не выгляжу истощенной.
— Не выглядишь, — согласился коротко.
И невольно метнул взгляд на слабо скрытую прозрачной блузкой грудь. Скулы Ники тотчас приобрели интенсивный розовый оттенок.
"Что ж, некоторые вещи все же не меняются… Все-таки смущается…"
— Но с таким режимом это ненадолго, — искусственно спокойным тоном добавил уже на парковке университета.
Ника возмущенно вздернула подбородок и нервно закусала губы, ненарочито привлекая к ним еще больше его внимание.
— Спасибо большое, что подвез. Надеюсь, не слишком нарушила твой привычный маршрут. Пока, — судя по тону, если бы вместо всего потока она обошлась коротким "пошел к черту", разница была бы поистине незначительной.
[1] Кустарный — несовершенный, примитивный.
28.2
Не отдавая отчета своим действиям, в последний момент поймал узкую кисть, не давая ей покинуть салон. Если бы смотрел в лицо, заметил бы, как широко, буквально испуганно, распахнулись ее глаза. Но Град, не расчехляя сути всколыхнувшего сознание беспокойства, сосредоточенно глядел на ее тонкие загорелые, без каких-либо полос, пальцы.
— Кольцо почему не носишь?
— Тебя не касается.
Сжимая крепче кисть, инстинктивно надвинулся на девушку. Она в ответ шарахнулась от него назад, припечатываясь затылком в дверь.
— Боишься? — застыл неподвижно.
Не двигался. Но не мог заставить себя прекратить шарить по ее напряженному лицу глазами.
В груди сделалось больно, колко и горячо. Хрен пойми, что это за ядреная смесь и откуда она приходила. Чем он жил в те секунды? Ведь, казалось, дышать переставал.
— Не боюсь, — быстро выпалила Ника. — Опаздываю.
Настойчиво ладошку потянула на себя, отчаянно желая избавиться от его общества. Только Сергей чувствовал и понимал, что желание это было хоть и разумное, может, даже на нервах довольно сильное, но далеко не основополагающее. Уловил волнение той самой природы, которая затапливала и вела его самого.
— Доминик, хочу, чтобы ты снова моей была. Тебя хочу, понимаешь? — одним махом решил выложить ей весь расклад, просто потому, что момент показался подходящим. — Забирай пацана, и давай вместе будем. В этот раз все получится.
Замерла, определенно, не готовая к такому открытому маневру с его стороны. Страх, смущение, тревога и смятение сковали ее тело параличом.
— Я не тороплю тебя с решением, — продолжил, излагая по возможности без напора.
— Просто, пойми, от мысли, что ты с другим, у меня внутри все горит, — в действительности, конечно же, прозвучал вкрадчиво и грубовато.
Вероятно, именно благодаря этому отмерла Ника.
— Только поэтому? — возмутилась она. — А если бы я одинока была? Переступил бы и дальше пошел, как тогда? Что ты мне предлагаешь, Сережа? Бросить хорошего мужчину, временно переметнуться к тебе и покорно принять столько, сколько ты мне в этот раз отмеришь? Я на дуру похожа? — к концу покраснела уже от ярости.
