Девственница (ЛП) - Райз Тиффани

- Думаю, да. Да, - ответила Элли, кивая. - Там были карточки и разноцветные блоки, а мы должны были сложить их.

- Ты ведь знаешь, для чего это было?

- Нет.

- Они проводили тесты на IQ для всех первоклассников.

- Так вот что это было. Все, что угодно, лишь бы выйти из класса на несколько минут. Они давали нам печенье и апельсиновый сок.

- Я никогда не говорила тебе об этом, но через неделю мне позвонили из школы и сказали, что ты набрала больше баллов, чем остальные в классе. Твой IQ был...

- Сто шестьдесят семь, - ответила Элли.

- Гений.

- Сейчас я бы не сдала с таким же результатом, - ответила Элли, пожимая плечами. - Дети обычно лучше сдают.

- Они сказали тебе твой балл?

- Он сказал, - ответила Элли. Она имела в виду Сорена.

Тело матери напряглось.

- Он сказал? Почему?

- Он был куратором моего испытательного срока, помнишь? И мне нужно было поддерживать свои оценки на должном уровне. Однажды я мучилась с алгеброй. Я плакала, потому что не могла понять. Он застукал меня плачущей над учебником. Он приготовил мне горячего шоколада, сел рядом со мной на скамейку напротив двери своего кабинета. И он сказал мне, что видел мои школьные записи, и что мой IQ был чем-то необычным. Я ответила, что не чувствовала себя очень умной. Он сказал, что IQ - это не показатель того, что ты знаешь, а того, как быстро работает твой мозг. Если бы мозг был атлетом, значит математика не мой вид спорта. Но когда-нибудь я найду свое место, и тогда ничто не помешает мне делать со своей жизнью все, что я захочу. Затем он помог мне с домашним заданием, пока я не разобралась с ним наполовину.

Долгое время мать только смотрела на нее. Элли подобрала страницы со стойки.

- Может, это мой вид спорта, мое место, - ответила Элли, прижимая страницы к груди.

- Я должна была сказать тебе, какая ты умная, - сказала мама. - Мне не следовало позволять ему говорить тебе об этом.

- Так почему же ты этого не сделала?

- Не знаю. Ты была такой самоуверенной, такой высокомерной, когда росла... Предположила, ты уже знаешь, что ты самая умная девушка в округе. Ты вела себя так, будто знаешь все.

Элли слегка рассмеялась.

- Я была высокомерной маленькой засранкой.

- Была?

- Ладно, есть. Все еще есть.

- Знаешь, мне иногда приходилось посылать тебя в твою комнату, вместо ссоры с тобой, потому что боялась, что ты сможешь найти выход из любой ситуации. Несомненно, ты иногда обводила меня вокруг пальца своей логикой.

- До сих пор не понимаю, какой смысл застилать постель, если я планирую спать ночью и снова взъерошу ее.

- По той же причине почему мы встаем каждое утро и пытаемся сделать наш мир лучше, хотя знаем, что кто-то все равно испортит его. Вот почему.

Элли усмехнулась и кивнула.

- Очень метко подмечено. Ты тоже очень умная, мама.

- Спасибо. Рада, что ты наконец это заметила.

- У меня на это ушло всего двадцать семь лет. - Элли скоро исполнится двадцать семь. Слишком скоро. Время быстро летело, а она все еще не знала, что делать, когда и если она покинет аббатство.

- Ты будешь хорошо себя вести, не так ли? Ты избавишься от этой истории?

- Конечно. Безусловно. Ее никогда не существовало.

- Я сплю спокойнее, зная, что ты здесь, а не где-то там. Не хочу, чтобы они заставили тебя уйти.

- Ты уверена? - спросила Элли. - Я имею в виду, правда? Это твой мир. Стать монахиней было твоей мечтой. Понимаю, что ты, скорее всего, отвлекаешься на меня.

- Там, - сказала она, кивнув в сторону окон, на большой широкий мир за стенами монастыря. - Там, снаружи, я тебя не вижу и не знаю, что с тобой происходит. Я не знаю, в безопасности ты или напугана, кто-то причиняет тебе боль или помогает. Здесь я могу присматривать за тобой. Знаю, что ты в безопасности. Понимаю, что ты не можешь оставаться здесь вечно. Но пока ты здесь... да, я рада, Элли.

- Спасибо, мама. Спасибо, что приняли меня, несмотря ни на что... сама знаешь.

- Ты ушла от него и той жизни. Все прощено. И да, я думаю, что ты очень талантлива. Но напиши, пожалуйста, настоящую книгу.

Элли сделала шаг вперед, но ее мать уже ушла. Она села на стул и положила на колени исписанные от руки страницы книги.

Она провела все утро, складывая белье, а сейчас занималась тем, что расправляла каждый лист бумаги, который ее мать смяла и скомкала. Разглаживая ладонями, она разравнивала листы и складывала по порядку.

Она не собиралась уничтожать свою историю. Она отрежет себе руку, прежде чем сожжет любую книгу, особенно написанную ею. Нет, она сделает что-то иное. Она закончит книгу. И добьется, чтобы ее опубликовали. И заработает на ней деньги. И тогда мать увидит, что ее книга - настоящая. В конце концов, люди занимаются сексом. Почему бы ей не писать об этом?

Ее книга нуждалась в названии. Это сделало бы ее реальной. У книги должно быть название. Она не могла продолжать называть ее "рассказом" или "книгой". Как только у нее появится название, она сможет решить, что делать дальше. Хотя она читала книги всю свою жизнь, она понятия не имела, как их опубликовать. Но это она выяснит позже. Окончание книги было первым шагом.

Элли перебрала несколько страниц и остановилась, чтобы прочитать случайный фрагмент.

- Почему ты не сказала мне, что ты девственница ? - спросил Джон, намыливая руки и проводя ими по внутренней стороне ее бедер , смывая остатки ее плевы. Он отвез ее домой, как она и просила, но вместо того, чтобы уложить в постель и снова заняться с ней любовью, как в лесу, он налил ванну, усадил ее в нее и смывал с нее грязь и кровь.

- Разве это имеет значение ? - спросила она, поморщившись, когда горячая вода коснулась самых чувствительных мест внутри нее . - Тебя бы это остановило ?

Дафна посмотрела на него и увидела, как будто впервые . До того, как она потеряла девственность, он был для нее чудовищем, мистером Аполлоном - шесть футов четыре дюйма ростом, сильным, способным убить ее брата, не вспотев . Но теперь она видела, что он был человеком, человеком, а не чудовищем, не Богом . Испуганный мужчина, который совершил ужасную ошибку и заставивший полюбить его за его раскаяние.

- Да, - ответил Джон. - Это бы меня остановило .

- Вот почему я не сказала тебе, что я девственница .

Элли встала и открыла ящик с барахлом, где она хранила разные вещи, которые доставала из карманов одеяний монахинь. Ящик был полон наперстками и ключами, наполовину использованными упаковками салфеток, небольшими тюбиками крема для рук, маленькими молитвенниками и потертыми четками. Элли вытащила из кучи ручку и сняла колпачок. В верхней части первой страницы своего рассказа она написала название. По крайней мере, это будет расцениваться как название, пока она не придумает что-нибудь получше.

ДЕВСТВЕННИЦА

Элеонор Шрайбер.

Мгновение спустя она перечеркнула собственное имя и изменила его.

Автор: Элли Шрайбер.

Глава 27

Гаити

Жерар вернулся, и Джульетта вернулась к нему. После того, как она ушла, Кинсли целую неделю лежал на пляже и ничего не делал.

Он не скорбел.

Не горевал.

Он планировал.

Все будет просто. Он знал дорогу к дому. Он мог инсценировать нападение ночью, застрелить Жерара и увезти Джульетту с острова еще до того, как они найдут тело.

Или мог трахнуть Джульетту. Он все неделю трахал Джульетту, и был очень хорош в этом. И он мог заняться этим под крышей Жерара так, чтобы он застукал их вместе. Это могло привести Жерара в ярость. Кингсли был обучен убивать человека одним метким ударом в кадык - наступит удушье, - или внезапным ударом в челюсть можно сломать шею, если приложить достаточную силу. Если Жерар нападет на него, то все, что Кингсли сделает после этого, будет считаться самообороной. И Джульетта не узнала бы, что все было спланированно.