Э. Джеймс - Пятьдесят оттенков свободы
Он замирает, переваривая эту информацию. Я сжимаю руки; мои ладони лежат у него на спине, и я ощущаю крепкие напряженные мускулы под футболкой. Постепенно Кристиан расслабляется, и напряжение уходит.
Так, значит, вот что его беспокоило. Боялся причинить мне боль? Почему я верю в него больше, чем он сам в себя? Я не понимаю, мы ведь совершенно точно продвинулись вперед. Он обычно такой сильный, такой властный, но без этого – потерянный. Как жаль. Он целует меня в макушку. Я поднимаю лицо, и его губы находят мои. Ищут, берут, дают, умоляют – о чем, не знаю. Я просто хочу чувствовать его рот на своем и страстно отвечаю на поцелуй.
– Ты так веришь в меня, – шепчет он, оторвавшись.
– Да, верю.
Он гладит мое лицо тыльной стороной ладони и пристально смотрит мне в глаза. Гнев прошел. Мой Кристиан вернулся оттуда, куда уходил, и мне приятно его видеть.
Застенчиво поднимаю глаза и улыбаюсь.
– Кроме того, – шепчу я, – тебе не надо возиться с бумагами.
Он открывает в изумлении рот и снова прижимает меня к груди.
– Ты права. Не надо. – Смеется.
Мы стоим посреди гостиной, обнявшись, поддерживая друг друга.
– Идем в постель, – шепчет он через какое-то время.
Ох ты боже мой…
– Кристиан, нам надо поговорить.
– Потом, – мягко настаивает он.
– Кристиан, пожалуйста. Поговори со мной.
Он вздыхает.
– О чем?
– Ты знаешь. Ты держишь меня в неведении.
– Я хочу защитить тебя.
– Я не ребенок.
– Это мне прекрасно известно, миссис Грей. – Ладони скользят вниз. Он хватает меня сзади и прижимает к себе, одновременно подавшись вперед, чтобы я оценила силу его желания.
– Кристиан! – ворчу я. – Поговори со мной.
Он раздраженно вздыхает.
– Что ты хочешь знать? – Смирившись, опускает руки. Но я же совсем не этого хотела. Берет меня за руку, наклоняется за листком на полу.
– Много чего, – говорю я, пока он ведет меня к кушетке.
– Садись, – приказывает Кристиан.
Кое-кто никогда не меняется, размышляю я, делая, как велено. Он садится рядом и, подавшись вперед, обхватывает голову руками.
Да нет же! Неужели ему это так тяжело? Выпрямляется, взъерошивает обеими руками волосы и поворачивается ко мне, как человек, смирившийся с судьбой.
– Спрашивай.
Все оказалось легче, чем я думала.
– Зачем понадобилась дополнительная охрана для членов семьи?
– Хайд представляет для них угрозу.
– Откуда ты знаешь?
– Нашли кое-что в его компьютере. Кое-какие сведения, касающиеся меня и остальных членов семьи. Особенно Каррика.
– Каррика? А что такое?
– Пока не знаю. Пойдем в постель.
– Кристиан, скажи мне!
– Что сказать?
– Ты такой… несносный.
– Ты тоже. – Он сверлит меня взглядом.
– Ты ведь, когда только обнаружил информацию о своей семье на компьютере, не сразу усилил охрану. Так что же произошло потом? Почему ты сделал это сейчас?
Кристиан смотрит на меня с прищуром.
– Я же не знал, что он попытается поджечь здание или… – Он замолкает. – Мы не воспринимали его всерьез, считали немножко помешанным, но ты же знаешь, – Кристиан пожимает плечами, – когда человек на виду, людям становится интересно. Материал был разрозненный, бессистемный: газетные статьи обо мне в пору учебы в Гарварде – мое участие в соревнованиях по гребле, моя карьера. Статьи про Каррика – отслеживание его карьеры, маминой, кое-что касающееся Элиота и Миа.
Как странно.
– Ты сказал «или», – напоминаю я.
– Или что?
– Ты сказал «попытается поджечь здание или…», как будто собирался что-то добавить.
– Ты есть хочешь?
Что? Я хмурюсь, и в животе у меня урчит.
– Ты сегодня ела? – Голос суровеет, глаза подергиваются ледяной завесой.
Меня выдает прилившая к лицу краска.
– Так я и думал, – отрывисто бросает он. – Ты же знаешь, как я отношусь к тому, что ты не ешь. Идем. – Встает и протягивает мне руку. – Давай я тебя покормлю. – Голос его полон чувственного обещания.
– Покормишь меня? – шепчу я, и все, что ниже пупка, плавится. Черт. Как быстро он перескочил с одной темы на другую. И это все? Все, что мне удалось вытянуть из него?
Идем на кухню. Кристиан хватает барный стул и переносит по другую сторону стойки.
– Садись.
– А где миссис Джонс? – спрашиваю я, взбираясь на табурет и только сейчас замечая ее отсутствие.
– Я дал им с Тейлором выходной.
О как.
– Почему?
Он смотрит на меня с привычной надменной насмешливостью.
– Потому что могу.
– Ты будешь готовить? – с сомнением спрашиваю я.
– Какая ты недоверчивая. Закрой глаза.
Ух ты. Я думала, нам предстоит полномасштабное сражение, а мы – вот тебе и раз – играем в кухне.
– Закрой, – приказывает он.
Я закатываю глаза, потом подчиняюсь.
– Хм-м. Не совсем то, что надо, – бормочет он. Я приоткрываю один глаз и вижу, как он вытаскивает шелковый шарф сливового цвета из заднего кармана джинсов. Шарф такого же цвета, как мое платье. Ну и ну. Где он его взял?
– Закрой. Не подглядывать.
– Собираешься завязать мне глаза? – бормочу я, шокированная. Мне вдруг становится нечем дышать.
– Да.
– Кристиан…
Он прикладывает палец к моим губам.
Я хочу поговорить.
– Потом поговорим. Сейчас я хочу, чтоб ты поела. Ты сказала, что голодна. – Он легко целует меня в губы. Шелк шарфа мягко прижимается к векам, когда он завязывает его у меня на затылке.
– Что-нибудь видишь?
– Нет, – ворчу я, фигурально закатывая глаза. Он тихонько усмехается.
– Я знаю, когда ты закатываешь глаза… и ты знаешь, как это на меня действует.
Поджимаю губы.
– Нельзя ли нам как-нибудь поскорее покончить с этим? – огрызаюсь я.
– Какая вы нетерпеливая, миссис Грей. Так жаждете поговорить, – игривым тоном.
– Да!
– Вначале я должен тебя накормить. – Он касается губами моего виска, и я сразу же успокаиваюсь.
Ладно, пусть будет по-твоему. Я смиряюсь с судьбой и прислушиваюсь к его перемещениям по кухне. Открывается дверца холодильника… Кристиан ставит блюда на стойку позади меня… проходит к микроволновке… что-то нажимает, и печка включается. И все-таки он меня заинтриговал. Я слышу, как поворачивается ручка тостера, как он включается… слышу тиканье таймера. Хм, тосты?
– Да. Я очень хочу поговорить. – Принюхиваюсь – кухню наполняют экзотические пряные ароматы. Я ерзаю на стуле.
– Сиди смирно, Анастейша. – Кристиан снова рядом со мной. – Я хочу, чтобы ты вела себя прилично… – шепчет он.
Господи. Моя внутренняя богиня цепенеет и даже не моргает.
– И не кусай губу. – Он мягко тянет мою нижнюю губу, высвобождая из зубов, и я не могу сдержать улыбки.
