Генри Миллер - Под крышами Парижа
Стоит у меня не так, как хотелось бы, поэтому некоторое время мы лежим, играя друг с другом, пока приятель не обретает необходимую крепость. Билли, конечно, понятия не имеет, как обращаться с новым знакомым; его надо только ободрить, а не тянуть за уши.
— А Джину приятно трахать? — спрашивает Билли, пока мы еще не перешли к основной фазе. — Она делает все, что и другие девушки?
Ее многое интересует. Сосет ли Джина у меня сама или ее приходится заставлять? Просит ли она полизать ее? Чем еще мы занимаемся? Говорит ли Джина о Билли? Рассказывает ли о других женщинах, с которыми побывала в постели? И наконец… как я думаю, счастлива ли она с Билли?
Я выдаю правильные ответы, и Билли счастлива. Джина, по ее словам, самая лучшая из всех, с кем ей доводилось жить. Во-первых, она аккуратная. О, если я не был женат или не жил с женщиной долгое время, то мне не понять, о чем речь. Заколки в постели, моча и туалетная бумага в унитазе, прокладки в ящиках для белья… вот что приносят женщины в вашу жизнь. Но Джина чистюля, как кошечка; если не спать с ней, то и не узнаешь, когда у нее месячные, а захотелось заняться любовью — ее влагалище всегда свеженькое, как цветок.
О Джине Билли может говорить до ночи, позабыв о трахе, но у меня-то свой жгучий и неутоленный пока интерес. Возвращаю ее к тому, с чего мы начали, и даю почувствовать разницу. Она разводит ноги. Занимаю позицию… готова? Хочешь? Да, да, только не очень быстро, надо еще привыкнуть.
Впервые трахаю бабу, которой настолько неинтересно происходящее. Ей скучно, и через несколько минут становится ясно, что дело не в деталях и положениях. Она вдруг открывает сумочку, достает губную помаду и карандаш и начинать рисовать что-то на стене! Рисует свои чертовы картинки, пока я ее дрючу! Смертельное оскорбление… но самое главное — она этого не понимает… лежит себе поперек кровати, мурлычет под нос и как будто не замечает, что я там стараюсь… упираюсь рогом…
К тому же картина в ее исполнении получается перевернутой, и если кто-то захочет рассмотреть шедевр, ему придется либо лечь на кровать, либо встать на голову.
— Ты уже кончил? — спрашивает Билли, когда я делаю остановку.
В следующий момент она зевает мне в лицо, дрянь такая! Мерзкая извращенка! Ладно уж, я тебя разбужу… у меня есть кое-что, что заставит тебя открыть глаза! Ты больше не будешь спрашивать, закончил я или нет… ты ощутишь это на себе и, черт возьми, очень сильно обрадуешься, когда все останется позади.
Извлекаю член, отнимаю у нее помаду и швыряю в угол, переворачиваю Билли на живот. Она немного удивлена таким проявлением тактики сильной руки, но ей это даже нравится… до тех пор, пока мои намерения не проясняются окончательно. И тогда уж стерва поднимает вой.
Нет! Получается очень выразительно… Нет! Она не позволит, чтобы ее трахали в задницу! Это извращение… и еще это больно! Если уж мне так хочется, я могу делать это с Джиной… коли той по вкусу подобные гадости. Но только не с ней! И пытается спрыгнуть с кровати.
Будь Билли такой же, как все бабы, я, может, и не справился бы. Но она дерется как мужчина, не кусаясь, не щиплясь, не царапаясь и не пытаясь заехать ногой в яйца. В такой ситуации все решают вес и сила, и, оказавшись у нее за спиной, я получаю решающее преимущество. Вставляю шланг куда хочу, а сопротивление только помогает — извиваясь, она невольно впускает его все глубже.
Билли переходит к угрозам… Если я немедленно не остановлюсь, она позаботится о том, чтобы Джина никогда больше мне не дала. Распространит слух, что у меня триппер. Закричит и позовет консьержа. Отвечаю тем же. Расскажешь, что у меня триппер, — буду всем говорить, что подхватил от нее. Разбудишь консьержа — заявлю, что она шлюха и пыталась спереть у меня деньги… он мне посочувствует и поможет сдать в полицию (на самом деле злобный старикан вышвырнул бы меня на улицу).
Все, Билли, на этот раз ты попалась и уже не вывернешься. Ну как, любительница нюхать пизды? Почему ничего не рисуешь? Да, знаю, не привыкла к такому. Мой приятель продвигается вперед словно по узкому лазу. Но это поправимо… к концу сессии я расширю проход, а потом еще промажу механизм спермой.
От злости Билли кусает простыню. Называет меня мерзавцем, ублюдком, сукиным сыном, дядей семейки чокнутых говноедов. Я рассматриваю нарисованную ею картинку… какое же у нее богатое воображение… приятно, что Билли наконец-то вернулась к жизни. Хрен в заднице порой творит чудеса, это великий стимулятор.
Дрючка удалась на славу, однако к концу Билли уже не настаивает на прежних требованиях… всего лишь просит. Я непреклонен. Она как-то вдруг сразу обмякает, стонет… Фокус хорошо мне знаком, и когда он не срабатывает, Билли в отчаянии колотит по подушке кулаками.
— Хватит! — хнычет она. — Хватит! Не надо больше… Альф, послушай, я приведу тебе девушек… о, таких девушек! У меня много знакомых, которые ищут мужчину. Я дам тебе адреса… прямо сейчас… даже позвоню… Ну же. Альф, перестань…
И далее в таком же духе. Может, у нее и впрямь есть чем поживиться. Эти лесбиянки… дай им волю — подберут все приличное. Но остановиться я уже не могу, даже если бы она предложила уик-энд с толпой непорочных девственниц. Добавляю жару и одновременно начинаю играть с пиздой. Я бы отдал левое яйцо, чтобы сучка кончила прямо сейчас, но шансы на такой исход, похоже, равны нулю.
Что одно, не потерять бы оба… яйца как будто выворачиваются наизнанку и выталкивают член в самую глубину. Сую пальцы в пизду… Билли взвывает, но все равно не кончает, сучка. В жопе уже хлюпает… я бы с удовольствием долил к сперме мочи, однако слишком велик риск испортить чудесный старинный гобелен.
К Билли почти моментально возвращается хорошее настроение. Что ж, свое я определенно получил. Теперь будет знать, в следующий раз если и придет, то только под охраной полиции. По крайней мере дважды подумает, прежде чем предложит перепихнуться. Для нее все случившееся уже стало темой для шуток… не знает, стоит рассказывать об этом Джине или нет. Но как я? Было хорошо? Я удовлетворен? Отлично! Тогда я не буду возражать, если она ляжет на минутку и закончит свой набросок?
Сэм все же заключил некоторого рода сделку с Северином. Детали мне неизвестны, но Карл уже видит, как мы все гребем деньги лопатой.
— Со мной что-то не так, Альф, — жалуется он за стаканом "перье", которым наказывает себя за последние прегрешения. — Сам не знаю что. Вроде бы ничего не изменилось, и чувствую я себя также, как всегда. Вчера вот устроил девочке такой прогон…
Сэм не может понять, почему Александра отменила назначенную встречу. Все было бы в порядке, они бы прекрасно повеселились, и голова бы не болела. Но сейчас, сейчас…
