Будь моей нежностью

– А это... – я шумно вздыхаю, – не моя комната?

– Это моя спальня, Ася. – отворачивается от меня Тихонов. – А ты будешь жить отдельно.

В его голосе слышится сталь. Рубит. Отсекает. Никаких возражений не способен принять.

На языке вертится всего один вопрос: почему же, Богдан, ты принёс меня в свою спальню, уложил в свою кровать? Но я никогда не узнаю ответа, даже если решилась бы спросить.

Он ведёт меня в другое крыло большого богатого дома. Моя комната уютная, милая, вполне девчачья, но без пошлых рюшек и оборочек. Стильно, дорого и бездушно.

На большой кровати лежат пакеты с покупками, стопка чистых белоснежных полотенец и подарочная коробка.

Я с любопытством открываю её, срывая бант, и вижу там цацки. Серьги и колье. Судя по искрящемуся блеску прозрачных камней, бриллианты. Я никогда не видела ничего столь же красивого и дорогого.

– Надень к ужину. – хрипло говорит за спиной Тихонов. – В доме платок можешь не носить. Только за пределами.

– Через сколько времени вы будете ждать меня?

– Ужин в восемь, – слышу за спиной удаляющиеся шаги. – У тебя есть сорок минут.

Он оставляет меня одну. Я встаю под тугие струи душа, выстраивая температуру, и наконец позволяю себе расплакаться. Не хочу верить, что это на самом деле происходит со мной. Но я стою, упираясь лбом в дорогущую плитку, и рыдаю, кусая губы.

Без пяти восемь я спускаюсь по широкой лестнице в полной готовности. Для знакомства с этим домом и его жителями я выбираю глухое платье в пол насыщенного оттенка марсала, делаю скромный макияж, заплетаю французскую косу и, помявшись, вдеваю серьги и надеваю колье.

Я иду на свет, на тихие голоса, и стоит мне войти, как в столовой воцаряется тишина. Вдоль стола стоят шестеро женщин и четверо мужчин разного возраста и социального положения в этом доме. Хозяин сидит во главе стола. Рядом с ним – пожилая женщина в инвалидном кресле, очевидно, мать. По её левую руку сидит женщина чуть старше сорока лет.

Богдан поднимает взгляд на меня, осматривает с головы до ног и закрывает на миг глаза. Уголки его губ ползут вверх, но он быстро берёт себя в руки. Встаёт из-за стола и подходит ко мне.

Он становится рядом, на почтительном расстоянии, его рука тянется к моей, и Богдан легонько сжимает её, то ли успокаивая, то ли предупреждая.

– Сегодня у нас в доме большой день. Я привёз хозяйку. – громогласно объявляет он. – Это Ася, теперь она будет второй по значимости после меня.

Я чувствую, как от напряжения моя ладонь в его руке потеет. Что ж так стыдно? Я смотрю в пол. Не знаю, должна ли что-то говорить или нет?

Богдан ведёт меня к стоящим людям.

– Ася, это Дарина, кухарка, Марьям, домработница, Самира, управляющая хозяйством, Луиза, Элеонора и Кристина, мои помощницы. – Он представляет мне женщин и подводит к мужчинам. – Саид, начальник охраны, Шерзод, садовник и помощник по хозяйству, Алим, твой водитель и телохранитель, Данияр, мой водитель и телохранитель.

Я коротко приветствую всех этих людей. Богдан не даёт мне много времени, чтобы хорошенько их рассмотреть. Ведёт к столу и усаживает по левую руку от своего стула. Садится сам. Накрывает мою руку своей. Властно. Напоказ. Сияет от гордости, словно это самое долгожданное событие в его жизни.

– Ася, разреши тебе представить мою семью, – говорит он. – Эта великолепная женщина – моя мама, Тамила Богдановна. И моя прекрасная, мудрая сестра – Рашида Давыдовна.

– Рада знакомству, – тихо говорю я и поднимаю глаза на Тихонова.

– Мама, сестра, это моя Ася. – его голос надламывается, и он смотрит на меня.

Моё сердце колотится со страшной силой. Потому что именно сейчас, в самой нелепой ситуации в своей никчёмной восемнадцатилетней жизни, я чувствую на себе весь смысл этих слов – его Ася. И заключён он в его сильной, горячей руке, в его пылающем взгляде, направленном на меня, в ненависти, с которой на меня смотрят пять женщин в этом зале.

Смущённо улыбаюсь хозяину и совершенно неожиданно получаю в ответ его улыбку.

Ой, мамочки! Улыбка Богдану к лицу. Озаряет его лицо, пусть и ненадолго. Но спустя мгновение он снова хмурится и подаёт одной мне непонятный сигнал.

Обслуживающий персонал тихо удаляется, три женщины, представленные помощницами, устраиваются за столом, но в отдалении. Ужин начался.

Нам подают разные блюда. За столом никто не пьёт вина или другого алкоголя. Для меня это удивительно – такая обеспеченная семья и ни глоточка за ужином?

Богдан сам ухаживает за мной. Накладывает понемногу то салаты, то замысловатое горячее. Подливает ягодный морс.

За столом никто не ведёт бесед. Звенящая тишина напрягает. Я стараюсь не глазеть на странных соседей по столу, но то и дело изучающе смотрю на женщин. Неторопливо жую маленькие кусочки блюд, попивая прохладный напиток, и всё смотрю и смотрю по сторонам, стараясь делать это незаметно. И, когда я отпиваю добрую половину стакана морса, чувствую горечь на языке, которая уходит внутрь моего живота и разжигает огонь. Что-то происходит. Я определённо не в порядке.

Резво вскакиваю на ноги, обращая всё внимание на себя. Тихонов поджимает губы, недовольный моим поведением, но ему придётся это пережить. Потому что я действительно резко начинаю плохо себя чувствовать.