Горячий Май - Айрин Лакс
— Рисование затянулось. Я хочу увидеть конечный результат.
— Раздень меня, если хочешь.
Любимая фраза Мая, после которой все планки срывало напрочь. Кажется, ему нравилось смотреть, как я, трясясь от перевозбуждения, спешно начинаю избавлять его от одежды. Выдержки и терпения не хватает. И пуговицы жалобно трещат. Краски запачкали всё. Я и сама сейчас напоминаю какой-то безумный полёт фантазии любимого мастера по боди-арту. Остаётся лишь немного.
Май накрывает меня собой. Прямо здесь же, на полу мансарды. Нет желания идти дальше и терпения — тоже. Короткие быстрые толчки. Его член уже врезается в лоно. Май вновь и вновь завоёвывает меня, приподнявшись на локтях. Он гладит пальцами мои скулы, пока его член вбивается глубоко внутрь.
— Я тебя люблю, Май…
— Так? — он посылает член глубоко внутрь.
От удовольствия поджимаются пальцы на ногах. Губы выпускают громкий стон. Лоно безостановочно пульсирует, сжимаясь вокруг его члена.
— Нет! Сильнее, Май. Я люблю тебя сильнее.
— Намного?
Ещё немного и нас точно смоет за грань. Провожу пальцами по своей груди и переношу ярко-жёлтые, оранжевые мазки на его лицо. Май останавливается, тяжело и быстро дыша. Кайфует от нашей сумасшедшей близости. Меня и саму лихорадит от нереальности происходящего.
Это нечто большее, чем беспредельный секс, нечто более откровенное, чем готовность всегда принять Мая так, как он того захочет. Так, как хочется этого нам. Обоим.
Короткий жадный поцелуй. Май выдыхает мой имя и усиливает напор. Мы связываемся друг с другом языками и сталкиваемся зубами. Мокрые от пота тела превращаются в одно яркое пятно под стоны удовольствия в унисон и дрожь от оргазма.
Сейчас мы ближе друг к другу, чем когда бы то ни было, нет ни одной границы. Мы пересекли их все.
Границы благоразумия и логики, границы морали, болтающейся ярмом на шее. Сейчас есть нечто большее. Есть только он и я. Есть мы, дикие, страстные и жадные, безумно влюблённые.
Эпилог
Прага, спустя полтора года
Ночная Прага кажется нереальным миражом, иллюстрацией к сказке… Да чем угодно, только не реальным городом. На всём лежит шапка снега, мягкого и пушистого. В свете ярких витрин и праздничных декораций он сверкает, словно мелкодисперсная звёздная пыль.
— Долго ждала?
— Нет, но уже успела жутко соскучиться, — отвечаю я Маю, обнимая его. — Ты без шапки?
Май даже не застегнул светло-серое шерстяное пальто, а ярко-жёлтый шарф болтается на шее, доставая длинными концами почти до колен.
— Тёплая погода, Ника.
— Ты только вылечился от простуды, — возражаю я, наматывая шарф ему на шею.
Май терпеливо дожидается, пока я закрою ему горло, а потом всего несколькими движениями опять разматывает шарф, оставляя его болтаться.
— Мне понравилось болеть, Ника. Из тебя вышла самая сексуальная и горячая сиделка, — соблазнительно улыбается он. — Хочу ещё одну порцию домашних каникул.
— Хитрец!.. Тогда снег тебе в помощь.
Я дотягиваюсь до ветки дерева, раскачиваю её. Я надеялась стряхнуть на Мая немного снежного конфетти, но вместо этого мне на голову свалилась шапка снега. Май замирает на секунду, а потом начинает оглушительно звонко смеяться надо мной, застывшей от изумления.
— Стой, снежный ангел, я тебе помогу…
Май, посмеиваясь, отряхивает мои волосы от снега. На кончиках его золотистых ресниц дрожат снежинки… Завороженно наблюдаю за игрой света и, кажется, забываю, как дышать. Потому что когда Май наклоняется, целуя меня, я вдруг понимаю, что в лёгких не хватает кислорода. А те капли свободного воздуха, что имелись в запасе, нагло похищает Май, слизывая с губ непрошеные стоны.
— Пойдём? — спрашивает Май, целуя мой безымянный палец, на котором красуется обручальное кольцо.
— Да, — соглашаюсь я, отстраняясь, и разочарованно выдыхаю. — Ну вот, все снежинки растаяли.
— Тебе мало снега кругом? Соскучилась по суровой зиме России? — удивляется Май.
— Не-е-ет… У тебя на ресницах красиво блестели снежинки, а сейчас они растаяли.
— Потому что я горячий парень, — смеётся Май.
— Горячий Май?
— Не знаю, — дразнится он. — Ты мне скажи, достаточно ли я горяч для тебя?
— Очень-очень горячий Май, — отвечаю, чувствуя, как губы расплываются в абсолютно счастливой улыбке.
Счастье можно не только почувствовать где-то внутри, когда хочется парить над поверхностью земли. Счастья можно касаться кончиками пальцев, обводя овал любимого лица, вдыхать его аромат, кружащий голову. Можно смотреть в невозможно светлые глаза, искрящиеся от смеха, как льдинки ярким солнечным днём.
Я вдыхаю полной грудью морозный дух чуда и волшебства, витающий в воздухе зимней Праги, понимая, что счастлива абсолютно. Беспредельно. Мы оба стали друг для друга чем-то совершенно необъяснимым, необходимым глотком воздуха, продолжением друг друга.
Немного шумит в голове и бешено пьётся пульс, когда Май одним прикосновением пальцев заставляет хотеть его так, как будто мы не виделись целую вечность. От приятного щекочущего ощущения внутри хочется петь: даёт о себе знать безграничная любовь и абсолютное счастье, колотящееся в унисон барабанной дробью наших сердец.
Сейчас мы отправляемся гулять по городу, утопающему в снегу и искрящемуся от рождественских и предновогодних декораций, потом вернёмся в дом Мая, ставший нашим любовным гнёздышком. Мне нужно закончить работу над портретом, а Май, скорее всего, будет лежать на постели с ноутбуком, изредка отвлекая меня, щекоча мою шею ворсом кистей для рисования. Позже мы будем любить друг друга. Исступлённо и жадно или нежно и осторожно.
Не знаю, к какому из берегов прибьёт наш корабль любви сегодня, но уверена, что будет предельно откровенно и чувственно, по-настоящему.
