Холодная (СИ) - Инфинити Инна

Но я этого не вижу. Максим Самойлов больше не существует для меня. Я дала небольшую слабину вчера, когда он приходил. Сказала о своем разбитом сердце, о том, что мне больно видеть его с Олейниковой. Но я не жалею о сказанном. Как говорит папа, иногда эмоциям нужно давать выход. Я запретила себе плакать с той ночи. За три с половиной месяца — ни одной слезинки. Только крики, зарывшись лицом в подушку. Но, несмотря на это, боль скапливается, скапливается, скапливается. Вчера я чуть-чуть выпустила ее на волю. Этого достаточно.

Убираю посуду в раковину и ухожу к себе. Чувствую, как Максим провожает меня взглядом. Слышу его шаги по лестнице на второй этаж. Он останавливается в коридоре. Приближается к моей двери. Я даже чувствую, как он поднимает руку, чтобы постучать в мою дверь.

Секунда, две, три. Тихий стук. Я не отвечаю.

Стук повторяется уже более настойчиво. Через минуту Максим просто сам открывает дверь и становится в дверном проеме.

Я сижу за столом, смотрю билеты в Нью-Йорк к назначенной дате. Мне незачем поворачивать к нему голову.

— Я рад, что ты все-таки вернулась, — говорит тихо.

Я не реагирую.

Он хочет сказать что-то еще. Кажется, даже порывается подойти ко мне, но в последний момент все-таки не решается. Так и продолжает стоять в дверном проеме, молча наблюдая, как я бью по клавиатуре ноутбука.

Когда-то я бы все отдала за то, чтобы он вот так стоял в моих дверях и смотрел на меня. От его взгляда где-то глубоко-глубоко внутри начинает что-то просыпаться. Что-то, что я закопала в себя в ту новогоднюю ночь, когда он ушел. Вот только чувства не перестанут существовать только от того, что ты их спрячешь.

Он все-таки подходит ко мне, плотно закрыв за собой дверь. Бесшумно опускается на колени у моих ног и кладет на них голову лбом вниз. От прикосновений Максима по телу по-прежнему проходят разряды тока, но я уже научилась не дергаться из-за них.

— Кристина, — он то ли скулит, то ли хрипит, — я не могу с тобой, я не могу без тебя… Как же мне быть?

И после этих слов то, что было закопано внутри меня, начинает прорастать с новой силой. Мне стоит больших усилий удержать на себе броню.

— Пожалуйста, не молчи, поговори со мной. — Он говорит это ТАКИМ голосом, что я непроизвольно зажмуриваю глаза. Хорошо, что Максим меня сейчас не видит. — Скажи, что ненавидишь меня. Скажи, что презираешь меня. Скажи, что я тебя недостоин. Скажи, что между нами пропасть. Но скажи хоть что-нибудь.

Максим беспомощно поднимает на меня глаза. А я застыла на одном месте. Невидящим взглядом смотрю в монитор компьютера.

Вот он снова это делает. Одним своим взглядом с кожей сдирает с меня маску. Глаза Максима просачиваются сквозь нее и смотрят глубоко в душу. Туда, где я такая ранимая и одинокая.

Он выпрямляется, тянет руки к моему лицу, берет его в ладони и поворачивает от ноутбука на себя. Я послушно двигаюсь. Мы смотрим друг другу прямо в глаза, между нами не больше 10 сантиметров.

Я держусь из последних сил. Еще чуть-чуть и я сорвусь. Когда он так близко, когда он так нежен, я теряю себя… С Максимом всегда так было. Его близость всегда выбивала меня из колеи.

— Прекрати это, — наконец говорю ему.

— Что прекратить?

— Все это. Я по-прежнему девушка твоего друга и дочь твоего отчима.

Он не отвечает. Лишь надрывно дышит, смотря мне прямо в глаза.

— Твой друг, кстати, скоро придет ко мне в гости, — я продолжаю спокойным голосом, — а твой отчим сегодня будет к ужину.

Максим беспомощно опускает веки, и я вижу, как по его щекам заходили желваки. Он шумно сглатывает, делает глубокий вдох.

Ему сейчас больно так же, как и мне. Вот только я умею это скрывать, а он нет. Мне до безумия хочется опуститься на пол рядом с ним и зарыться лицом в его грудь, вдохнуть его запах.

Запах моего героя.

Максим никогда не перестанет быть им для меня. Как бы больно он мне ни сделал.

— Уходи, Максим. Просто уходи. Егор действительно скоро придет.

Он не отвечает. Опускает ладони с моего лица на талию, подхватывает за нее и сажает на пол рядом с собой. Притягивает к себе, захватывая меня в крепкое кольцо рук, и зарывается лицом в мою шею.

— Обними меня, пожалуйста, Кристина. Один раз. И после я уйду. Навсегда. Обещаю.

Я шумно сглатываю. Не особо контролируя свои действия, я обвиваю руками его шею и утыкаюсь лицом в плечо. Жадно вдыхаю запах.

Один разочек ведь можно? Последний.

Мы очень крепко держим друг друга в объятиях. Не говорим ни слова. Сколько мы так сидим? Не знаю.

Я начинаю чувствовать, как его губы мягко касаются моей шеи. От удовольствия и душевной боли одновременно я зажмуриваюсь. Он идет вверх к моему лицу. Вот он уже целует щеку, подбородок. На секунду останавливается у моих губ, будто в нерешительности. А после закрывает глаза и приникает к моему рту.

Я не хочу отвечать на его поцелуй, но мои губы меня не слушаются. И вот я уже мягко, аккуратно целую Максима в ответ. Мы делаем это очень осторожно. Сейчас нет и тени той страсти, что была в новогоднюю ночь. Только обоюдная боль.

Мы разрываем поцелуй и соприкасаемся лбами. Я чувствую его дыхание, он наверняка чувствует мое. Максим все еще крепко держит меня в своих объятиях, я все так же прижимаю его к себе.

— Кристина, — он начинает шепотом, — я сейчас уйду. Но я хочу, чтобы ты знала: из всех девушек для меня есть только ты. Я понял это в тот самый момент, когда к твоему горлу приставили нож. Я тогда посмотрел в твои глаза и осознал, что ради тебя я готов на все. — Он шумно вздохнул. — Прости меня, пожалуйста, что все разрушил между нами. Обстоятельства оказались сильнее меня.

Я беспомощно опускаю веки и так же тихо отвечаю.

— Я тебя прощаю.

Максим больше не говорит ни слова. Он выпускает меня из своих объятий и уходит, притворив дверь. А я так и остаюсь сидеть на полу, из последних сил сдерживая накатывающие на меня рыдания.

Нельзя. Нельзя давать волю слезам. Возьми себя в руки, Морозова. К тебе скоро придёт твой парень. Тот, который в отличие от Самойлова, ни разу не причинял тебе боль и не разу не заставлял страдать.

Егор появляется минут через 40. Не успеваю я закрыть за нами дверь своей комнаты, как он тут же заключает меня в объятия и накрывает мои губы поцелуем. Я отвечаю ему будто на автомате. Поцелуи Егора уже давно не приносят мне былого удовольствия. А если точнее — с тех пор, как я почувствовала на себе вкус губ Максима.

Егор валит меня на кровать. Его поцелуи идут все ниже и ниже. Ладонь проскальзывает мне под кофту и мягко ложится на грудь. Я зажмуриваю глаза, но отнюдь не от удовольствия.

Я понимаю, к чему сейчас ведёт Егор. Он давно этого хочет, но я не могу. Просто не могу и все. Он прекрасный парень, готовый ради меня на все. Егор никогда бы не поступил со мной так, как Максим, никогда бы не отверг меня из-за глупых предрассудков общества, никогда бы не стал заводить отношения с другой на моих глазах, зная, что это причиняет мне боль. И если бы Кузнецову когда-нибудь пришлось выбирать между мной и другом, он бы всегда выбрал меня.

Егор достоин моей любви и моего тела, как никто другой. Так почему же я так жестока с ним? Ведь он совсем этого не заслужил.

Я сделаю это. Сейчас. С ним.

Тяну свои руки к футболке Кузнецова и стаскиваю ее с него. На секунду он замирает, поднимает на меня голову и смотрит прямо в глаза.

— Малыш, — его голос хрипит, — ты точно...

Я не даю ему договорить.

— Да, Егор. Я хочу.

— Я люблю тебя, Кристина, — выдыхает он, накрывая мои губы.

Он целует меня страстно. Поддевает конец моей кофты и снимает ее с меня. Жадно смотрит на мою грудь, шумно сглатывает и тянется расстегнуть лифчик.

Да, я готова. С ним. С человеком, который всегда ценил меня больше всех. С человеком, который ни разу не заставил меня плакать. С человеком, который, как никто другой, заслужил мое тело.

Егор целует мою шею. Застежка лифчика щёлкает, но он не успевает снять с меня его, потому что в этот момент на весь дом раздаётся вой сирены. Мы резко отскакиваем друг от друга.