Омега для Омеги
Вежливо и без лишних эмоций попросила отца, который удивился позднему звонку, приехать или прислать за мной Рональда в Восточные Леса, и если нет возможности и все очень заняты важными делами, то пусть ждут меня дома в самые ближайшие дни. Я возвращаюсь в родные края, и нашу семью ждет очень серьезный разговор.
— Нелли, что случилось? — голос отца тихий и сонный. — Мы только вчера с тобой созванивались…
— Боюсь, это не телефонный разговор, папа, — я оглянулась на вошедшего в гостиную голого Руфуса и положила трубку.
— Нелли, нам надо поговорить, — мужчина нахмурился.
Молча прошлепала босыми ногами мимо Альфы, и гнетущую тишину потревожил громкий и истеричный звонок. Руфус устало шагнул к телефону, и я поднялась по лестнице, не желая подслушивать разговор Полуночного Клыка с отцом. Пусть без лишних ушей обсудят последние новости, а я хотела спать.
Приступ ярости сменился вялым и сонным отупением. Я должна восстановиться после волшебных метаморфоз, кровавой бойни и плотного ужина — ныли мышцы и гудела голова. Приняв горячий душ, я вытерла запотевшее зеркало и всмотрелась в глаза бледного отражения. Не знаю, где увидел Руфус покойную супругу. Да, возможно, мой взгляд ужесточился и пропала присущая Омегам щенячья кротость, но никаких кардинальных внешних изменений.
Вышла в спальню и недовольно зыркнула на Оливера, застывшего в дверях. Глупый мальчишка со лживыми и печальными омутами голубых глаз. И какой хорошенький — растрепанный, перепуганный и с легким румянцем на щечках, но я была еще зла на юношу за его невнимательность, эгоизм и тупость.
— Уходи.
— Ты не права, Нелли. Я любил Берту, — прошептал он, не отрывая от меня блестящих от слез глаз. — Не проходило ни дня, чтобы я не вспоминал ее.
— Вот и молодец, а теперь прочь, — легла под одеяло, отбрасывая сторону влажное полотенце. — И свет погаси.
Оливер безропотно щелкнул выключателем и бесшумно покинул комнату. Услышала, как он с горестным вздохом сполз по стенке и сел на ковровую дорожку, и спряталась с головой под одеяло. Если Омеге так хочется пострадать, то кто я такая, чтобы запрещать?
Сквозь сон уловила шепот Руфуса. Мужчина уговаривал упрямого Оливера вздремнуть хоть несколько часов, но юноша отказывался. Полуночный Клык был на удивление мягким и ласковым с Одолженным, и я медленно выдохнула, подавив в себе вспышку агрессии.
— Как такое могло произойти? — с грустинкой прошелестел Оливер.
— Без понятия, Олли, — шепотом ответил Руфус.
— Я любил Берту, — всхлипнул Омега.
— Знаю.
Какая-то очень подозрительная возня, влажные причмокивания, охи-ахи, и я, не создавая лишнего шума, вынырнула из постели и выглянула в коридор, немного приоткрыв дверь. Нагой Руфус запрокинутой головой полулежа развалился на ковре, оперевшись на локти и широко расставив ног в согнутых коленях. У его паха задорно подмахивал головой Оливер, бесстыдно задрав задницу. Юноша замедлился, неторопливо и со стоном провел языком по яичкам и как голодный возбужденный удав заглотил член мычащего Альфы, который вцепился в его спутанные кудри и ультимативно надавил на затылок, дернув бедрами.
— Вы совсем охамели? — зло шепнула и распахнула дверь.
— Это мой дом! — громко воскликнул Руфус в сильной судороге и глухим рыком повалился на ковер, выпуская из хватки волосы Оливера.
— Ты еще, мать твою, и кончил? — я скривилась.
Омега отпрянул от мужчины, смущенно вытирая губы от слюны, и сглотнул, глядя мне в глаза.
— Имею право кончать, где мне вздумается, — возмущенно прохрипел Полуночный Клык.
— Примиряющий секс, Нелли? — обворожительно улыбнулся юноша и развязно продолжил. — Готов и тебя утешить орально. Ты же знаешь, я отлично отлизываю
Перед глазами промелькнуло очередное, но очень несвоевременное видение, в котором Оливер под мои истошные вопли вертким языком выводит восьмерки и зигзаги по напряженному и раскаленному похотью клитору. Заскрежетала зубами от волны жара, что прокатилась по телу и ушла в отяжелевшие ватные ноги. И не запах Руфуса меня взбудоражил, а медовый и немного травяной аромат Оливера — я возжелала заключить юношу в объятия, искусать в горячей страсти сладкие губы и завладеть его телом и волей.
— Нелли, позволь мне прикоснуться к тебе, — Олли протянул ко мне руку.
С истеричным вскриком спряталась в комнате, вцепилась в ручку и навалилась на дверь спиной.
— Добро пожаловать в мой клуб, сучка, — хохотнул Руфус.
— Пошел в жопу! — взвизгнула и ударила пяткой по двери. — Кобелина!
— Нелли, — бархатно прошуршал Оливер. — Не будь так со мной жестока.
— Замолчи! — рявкнула и зажмурилась. — Это не мое желание.
— Верно, Нелли, не твое! — прошипел Руфус. — Ты сожрала мою мертвую жену! Наслаждайся, мерзавка, ее одержимостью! Она за Оливера такие бабки отдала, что можно было выкупить лес твоей матушки!
— Я не твоя жена! — я ревом отворила дверь. — Урод блохастый!
— А орешь прямо как она, — мужчина накрыл лицо руками. — Милостивая Луна, как же я отвык от скандалов и криков по ночам.
— Я еще и виновата? Вы тут, содомиты, под моей дверью устроили вертеп, разбудили, и ты смеешь мне претензии кидать, что я ору? — я задохнулась в громких возмущениях. — Вы животные! Ни стыда, ни совести!
Перевела раздраженный взгляд на Оливера, который сидел передо мной, поджав под себя колени и скромно сложив ладони на бедрах. Глаза у Омеги влюбленные и восторженные.
— Ты отвратителен!
— Можно я сегодня посплю с тобой? — пискнул юноша.
— Марш в мою комнату, Олли, — Руфус почесал бороду.
— Проходи, пупсик, — я с ехидной улыбкой отступила в сторону, открывая путь Оливеру, который жалобно оглянулся на Полуночного Клыка.
Что мной руководствовало в этот момент? Вредность и желание сделать больно бессовестному Альфу, который валялся голым посреди коридора и нервировал меня своим гадким членом.
— Ах ты, мерзавка, — мужчина приподнялся на локтях, беззлобно рассмеявшись, — решила у меня Омегу увести?
