Та, что меня спасла (СИ) - Ночь Ева
В груди рождается рык. Жуткий. Я слова произнести не могу. И спросить боюсь: уж слишком Сева на взводе. Делаю вдох, выдох, пытаюсь успокоиться.
– Тая?..
– С ней всё хорошо, – у Севы потный лоб, и светлые волосы слиплись прядями. Интересно, что он Лине наплёл? Хотя можно ничего и не сочинять: на работе. С другой стороны, не всегда работа с ночи начинается.
– А что плохо? – задаю вполне логичный вопрос, потому что понимаю: он бы так не нервничал, если бы всё прошло по нотам.
– Тётка её этого хмыря упокоила.
Я не сразу понимаю, о чём он. Пытаюсь сообразить.
– Убила, короче. Сковородкой по башке. Он Таю в заложницы пытался взять.
Я прикрываю глаза и медленно считаю… нет, не до ста. Сбиваюсь, начинаю сначала, снова произношу внутри себя цифры. Это помогает если не успокоиться, то понять, что всё позади, и уже ничего не изменить.
– Хорошо, конечно, что тётка его жахнула, – слышу я голос Севы. – Плохо, что он сдох. Не понятно: сам по себе пришёл, Янышевский его направил. Исполнитель и свидетель больше не существует. А это говорит о том, что ещё одно весомое обвинение ему не вменить. Ну, кроме угроз. Но в сердцах можно и не такое выдать. Попробуй докажи, что за всем этим он стоял.
– Куда мы едем? – я вдруг понимаю, что движемся мы в другую сторону.
– Ко мне домой, – вздыхает Сева. – Ну, не могли мы её там оставить. Тётку в больницу – плохо ей стало. А Таю мальчики отвезли к Лине. Там всё хорошо. Королёв и Шитов с ними. И ещё четверо на подхвате. Муха не пролетит. Хотя, я думаю, всё закончилось, Эд.
Я не уверен в его диагнозе, но не спорю. Мне сейчас дожить бы до встречи с женой.
Тая бросается мне на шею, как только мы переступаем порог. Её заклинивает намертво. Да и меня тоже. Она так сжимает мою шею и тянет к себе моё лицо, что могла бы оторвать, будь я не такой крепкий. А я обнимаю её так, что не останься в моей башке мозгов, мог бы сломать ей рёбра. Мы целуемся как сумасшедшие – жадно и ненасытно, так, будто мир остановился, чтобы мы нашли друг друга.
– Что это с ними? – хлопает глазищами похорошевшая Линка.
– Не обращай внимания, – уводит её в комнату Сева, – долго не виделись, соскучились, все дела…
– Долго?.. Я ничего не пропустила, Сева? Тая молчит, всё вокруг такое подозрительное. Она вообще приехала – лица на ней не было. Что-то случилось, да? Вы не хотите мне говорить?
Она тараторит без умолку, но Сева тянет её за собой и травит какие-то байки, хохмы – всё в его стиле – морочит Синице голову, чтобы отвлечь от ненужных мыслей.
– Эдгар, – Тая беспрерывно гладит меня по лицу, целует глаза и щёки. Я делаю то же самое, из-за чего мы постоянно сталкиваемся руками, губами, лбами. Лихорадочно-ненормальное желание быть как можно ближе. Не потерять. Насладиться сполна, хотя, наверное, это невозможно: мне постоянно её не хватает. Даже когда она рядом. – Поехали домой, Эдгар. Быстрее.
И мы мчимся вниз, перескакивая ступени, наплевав на лифт. Кажется, за нами гонится охрана, но плевать. Сегодня уже точно ничего не произойдёт.
Мы садимся на заднее сиденье. Игорь, конечно, делает вид, что не замечает, как мы вцепились друг в друга. Без слов. Без лишних разговоров. Они сейчас не нужны. Всё это подождёт.
Дома мы спешим уединиться. Спрятаться от всех. Закрыться на замок, пока не навалились домашние дела, заботы, разговоры с родными. К чёрту всё. В такие дни нужна двойная доза тишины и любимая жена подо мной.
Мы срывали друг с друга одежду так, словно жили без секса год и наконец дорвались.
В наших действиях не было места нежности. Только жажда обладания. Животный инстинкт, когда чувства уходят на второй план, а живут только тела.
– Сотри с меня всё, – просит Тая сквозь зубы, – выжги, уничтожь, не оставь воспоминаний, – извивается в моих руках и тянет на себя – жёсткая и требовательная. Это не я сейчас командую, а она. И так правильно идти за нею, выполнять то, что она просит.
– Иди сюда! – выгибается она, принимая меня в себя. – Сильнее! Резче! – хватается пальцами за мои бёдра и подаётся навстречу каждому толчку. До тех пор, пока не получает разрядку. Пока по телу её не проходит дрожь. Но и после этого не отпускает меня. Подстёгивает стонами, пока и я не ловлю свою радугу.
Мы потные. Тяжело дышим. Тая обнимает меня ногами. Я оплетаю её всеми конечностями и подгребаю под себя. Так, как люблю я. Так, как нравится ей. На меня наваливается усталость и опустошение. И я даже не ныряю в сон, а проваливаюсь, наконец-то ощущая покой.
– Моя, – успеваю зарыться лицом в её волосы и ощутить, как Таина ладонь притягивает мою и устраивает поудобнее у себя на животе.
Не знаю, сколько я спал. Проснулся от Таиного взгляда. Потянулся к ней за поцелуем, а поймал лишь тонкий палец на губах.
– Нам надо поговорить. Это важно.
– Может, завтра? – спрашиваю с надеждой и целую в ладонь и кисть, пытаюсь проложить поцелуи по руке вверх. Я не хочу разговаривать. Потому что знаю: опять навалится, прихлопнет тяжёлой крышкой реальность.
– Нет, сегодня. Чтобы ты услышал и подумал. Мне важно, чтобы ты знал. Ну, и я тоже. Доверие во всём, помнишь?
Я вздыхаю и пытаюсь расслабиться, насколько это возможно. Кажется, уже вечер или даже ночь – в этой комнате с тяжёлыми портьерами не понять. Я голоден до темноты в глазах. Но Тая хочет поговорить – я должен её выслушать.
– Кто такая Яна и почему она хочет тебя убить? – целится она в лоб, но в этот раз совершенно точно промазывает. Я смотрю на жену спокойно. И в душе расцветает какая-то павлинья гордость: наконец-то мне не нужно оправдываться и рассказывать истории прошлого.
– Понятия не имею. Откуда ты… хотя, да. Больше неоткуда. Тётка. А откуда старая карга выловила эту Яну? И что вообще происходит?
Тая вздыхает тяжело.
– Главное, ты умеешь сразу же анализировать. А потом резко брать на себя роль допросчика. Кажется, это я тебя спрашивала. Подумай. Не завалялась ли в твоей жизни какая-то Яна?
– Нет, – и это абсолютно честный и чистый ответ. – Я даже не могу подумать ни на кого.
– Может, это Ульяна Грановская? - продолжает вести собственное следствие моя жена. – Могут же её сокращённо звать Яна?..
– Может, ты вначале расскажешь мне обо всём по порядку? – сейчас важно найти взаимопонимание и сдвинуться с мёртвой точки. Иначе можно неделю гадать.
И она рассказывает.
– Страшный человек, твоя тётка, – хотел сказать серьёзно, а вырвалось с сарказмом.
– Какая есть, – Тая разводит руками.
– Мне кажется, – поправляю ей волосы и приподнимаю подбородок, чтобы и в глаза посмотреть, и поцеловать, – не стоит тебе влезать в это дело. Она немного очухается, и мы поговорим. Найдём эту Яну и узнаем, где я ей перешёл дорогу.
– Наверное, это правильно, когда мужчина решает всё сам, – смотрит она на меня с грустью, – ты только будь осторожен, ладно?
Я набираю побольше воздуха в лёгкие, медленно выдыхаю и целую её. Нежно и долго.
Я буду. Буду и осторожен, и начеку. Я помню, что не всё ещё закончилось. Помню, что в доме доносчик или соглядатай. И надо как-то соединить разные звенья, чтобы получить цепочку, которая приведёт меня к разгадке.
– Если честно, – признаюсь Тае, – я устал. И больше всего на свете хочу жить спокойно.
Но этого не будет, пока всё не разъяснится, – произношу мысленно. Не стоит пугать Таю ещё больше. Ей и так сегодня досталось. А завтра… будет другой день. И может, более удачливый и счастливый, чем этот.
52. Тая
– Тая, догоняй! – Марк и Настя визжат, Че Гевара лает, Леон делает вид, что сейчас кого-то накажет. У них там куча мала и, наверное, только меня не хватает, чтобы счастье было полным, как румяный оладушек.
Эльза сидит за столом в беседке. Жмурится. У нас наконец-то гармония.
Две недели прошло после известных событий. Почти всё улеглось, успокоилось. Но я чувствую жизнь как натянутую струну: тронь – и полетит тревожный звук, коснись – и может порваться, ударить больно.
