Та, что меня спасла (СИ) - Ночь Ева
– У неё кровь носом пошла и колени разбиты, – разговариваю с Игорем, потому что не могу молчать. Водитель кивает, я достаю платок и пытаюсь оттереть кровь.
– Тая, Таечка, очнись.
Трепет ресниц, слабый вздох. Синие глаза оставляют ожоги на сердце.
– Живой, – гладит она меня по щеке и пытается сесть.
– Как ты меня напугала, как же ты меня напугала, Тая, – бормочу и целую её, куда попадаю: в лоб, щёки, глаза, шею.
– Я увидела… я решила… – пытается рассказать она.
– Я не думал, что ты заметишь, – каюсь и судорожно сдерживаю дрожь в голосе. Только не хватало показывать перед ней свою слабость. – Сейчас Жора тебя осмотрит, а потом мы поговорим.
– Ты что-то скрыл от меня, Эдгар? – Тая всё же садится. И голос у неё – как у строгой учительницы. А я чувствую себя провинившимся школьником. Хорошо, если за вихры не оттаскает.
– Мы поговорим позже, – я пытаюсь удержать звание сурового и непреклонного мужа. – И я всё тебе расскажу.
– Приехали, – останавливает машину Игорь. – Вас уже с носилками ждут.
– Вот ещё, – пыхтит Тая и пытается быть очень независимой и самостоятельной, но на колени её лучше не смотреть. Вряд ли она в ближайшее время сможет бегать или скакать. А тем более – показывать характер.
Постельный режим, – думаю я почти со сладострастием. Мне сейчас жизненно необходимо держать её поблизости. Не упускать из виду, прижимать к себе, постоянно убеждаться, что она жива, здорова, что с ней всё хорошо.
Это отходняк от шока, стресса, когда я на один страшный миг подумал, что потерял её. Что она попала в зону поражения, хотя сейчас, когда мозг встал на место, я понимаю: риск был минимальным, почти нулевым.
– Я понесу тебя на руках, не спорь.
И она не спорит. Затихает, доверчиво прижавшись к груди. Я прохожу мимо носилок, как великий полководец, что не замечает толпы.
– Гинцы, – говорит Жора, – как хорошо, что башка моя бритая и гладкая, как бильярдный шар. Боюсь, у меня не осталось из-за вас ни одного нормального волоса – все седые. Белые. Я как чёртов ведьмак Геральт, а вы – слишком беспокойное семейство. Я мечтаю, в чьи бы заботливые и добрые руки вас сплавить.
– И не надейся, – кажется, звучит и жёстко, и мстительно, но мне сейчас без разницы на тонкую душевную организацию Георгия Ивановича.
– Ладно, что тут у нас? – включает он доктора. – Опять в обморок упали?
Кажется, он сюсюкает, но Таю это успокаивает. Прошли те времена, когда она боялась моего татуированного лысого друга.
– Кровь носом? Ага, ага. Коленки разбила? Надо было сразу на Гинца падать. Хотя он такой же жёсткий, как и асфальт. Там плитка? Ну, это то же самое, только в профиль. Ты посиди здесь, – кидает он мне, и уводит хромающую Таю прочь.
Я не могу сидеть на месте. Иду за ними, как бычок на верёвочке. Не хочу и секунды без неё находиться.
– Посиди, – давит Жора и захлопывает перед моим носом дверь. Делаю шаг назад, а то неизвестно, что могу натворить в таком состоянии. От нечего делать пялюсь в стены, потолок, выглядываю в окно, но там почти темень – ничего интересного, сажусь в Жорино замечательное кресло. Слишком взвинчен, чтобы ощущать себя комфортно. Делаю несколько телефонных звонков, узнаю обстановку. Некоторые вещи для меня неожиданность и откровение. Кто бы мог знать и подумать… Но теперь всё кончено. Узел развязался.
Через полчаса Жора возвращает Таю с перебинтованными коленями.
– Ну-с, – потирает мой эскулап довольно руки, – танцуй, Гинц. Кажется, мы немного беременны.
Сердце подскакивает в груди. В ушах шум.
– Это точно? – заглядываю Тае в глаза, а она смотрит в мои – напряжённо и внимательно.
– Точнее не бывает, – сияет Жора, как бриллиант чистой воды. – С тебя поляна, счастливчик!
Я срываюсь с места и прижимаю Таю к себе. Целую ей руки.
– Богатый ты Буратино, Гинц, – Жору прёт во все стороны. Такое впечатление, что это его заслуга.
– Да, – отрываюсь я от жены и смотрю на друга. – Была одна девочка, а теперь у меня две девочки.
– А вдруг там мальчик? – тревожится Тая.
– Девочка, – спорить со мной бесполезно. – Это был запрос мирозданию.
Тая испуганно хохочет. Жора хмыкает. Оглаживает лысину большой пятернёй.
– Ладно, у меня дела, – спешит он на выход. – А вы поговорите.
За ним закрывается дверь. Я усаживаю Таю в уютное Жорино кресло. Сам пристраиваюсь рядом на полу. Её пальцы тут же путаются в моих волосах. Прикрываю глаза. Мгновение тишины и блаженства. Я бы положил голову ей на колени, но они забинтованы, и, наверное, болят.
– Давай, – подталкивает к откровенности меня Тая. – Кайся и колись, Эдгар.
Я вздыхаю.
– Мы сработали на опережение. В доме у нас стукач. Кто-то с упорством носорога стремился отправить меня на небеса. Поэтому мы продумали всё до мелочей. Объявили на весь дом, куда собираемся. Дали возможность человеку выполнить свой «долг», а затем – залезть крысе в ловушку. Там весь район был оцеплен, Тая. Киллер даже выстрелить не успел. Никому и в страшном сне не могло присниться, что ты догадаешься.
– Я и не догадалась, – вздыхает Тая. – Думала, у меня паранойя, но решила не рисковать. Думала, будешь опять смеяться, рассказывать о моей бурной фантазии и о том, что я детективов перечитала.
– Это говорит лишь об одном, – поворачиваю к ней голову.
– И о чём же? – у Таи в голосе ирония. Мягкая.
– Что мне повезло. Сразу же. Как дураку, который никогда не играл в лотерею и вытянул счастливый билет. Ты спасла меня.
– Оказывается, нет, – теребит она мои волосы. – Испортила всё. Испугала всех. Коленки разбила. Сплошное беспокойство от меня.
– Ты спасла меня, – целую её ладони. – От одиночества. Холода. Бездушия. От толпы чванливых идиотов, что считались друзьями или партнёрами. От всей этой мишуры, что ничего не даёт ни уму, ни сердцу, а только цементируют душу. Я становился крепче и бездушнее. Ещё немного – и перестал бы быть человеком. Стал бы каким-нибудь монстром, которому наплевать на семью и детей. На мать с её проблемами.
– Не наговаривай на себя, – Тая и сейчас пытается меня оправдать. Моя добрая человечная девочка с огромным сердцем.
– Кажется, я не тот, кто легко занимается душевным стриптизом. Так что не надо меня оправдывать. Я ещё тот сукин сын. И ты ещё намучаешься со мной. Но придётся терпеть такого, какой уж я есть. Это навсегда, Тая. Я тебя никуда не отпущу.
– А я и никуда не собираюсь убегать, – смеётся она. – Тем более, что нас теперь трое.
– Это был твой выбор? – смотрю ей в глаза и вижу мягкий свет.
– Да, Эдгар. Я так решила. Нам нужен этот ребёнок, тем более, что всё самое страшное позади. А теперь ты мне всё же расскажешь подробности?
Я делаю несколько вдохов и выдохов.
– Ты меня натолкнула на мысль, когда упомянула Ульяну Грановскую. Я ни секунды не сомневался, что это не она. Ульяна – женщина-легенда, счастливая жена, отличный профессионал, к тому же – человек, который помогает людям. Я обратился к ней за помощью. У журналистов есть много возможностей выяснить некоторые мелочи, которые не поручишь частным детективам. К тому же, она вхожа в этот чёртов бомонд. Ян оказалось три. И лишь одна – та самая.
– И кто же она? – у Таи подрагивает от напряжения голос.
– Яна Петровна Дворак, в девичестве – Гинц. Одна из сестёр по биологическому отцу.
Тая вздрагивает. Я успокаивающе глажу её руки.
– Всё закончилось, Тая. Дальше – не наше дело. Будет работать следствие. Весь этот цирк был задуман лишь с целью, чтобы она сделала очередной шаг. Поймать на горячем. Автомобильная авария, испорченные тормоза, отравление, нанятый киллер – всё это её рук дело. Цепочка преступлений, которая, к счастью, никуда не привела.
Тая пытается встать, ей не сидится на месте, но я мягко останавливаю её.
– А стукач?..
– Слава богу, это не родные. Я крепко одно время подумывал на Леона.
– А на самом деле?..
– Ида, – поднимаюсь и подаю Тае руку. Она всё равно не будет больше сидеть смирно.
