Анатомия бабника (ЛП) - Мэдсен Синди

По пути в зал зазвонил мой телефон и, только увидев имя на дисплее, я выключил звук. Для того, кто не обращал на меня внимания двадцать один год подряд, мама замучила меня звонками. За эту неделю она звонила уже дюжину раз.

Я бы все отдал за ее попытки поговорить со мной, когда я был ребенком. А сейчас… сейчас я не хотел иметь с ней нечего общего.

Глава 5

Уитни

Встреча с редактором «Heights» прошла не так хорошо, как я рассчитывала. Главный редактор, Линдси Ривьера, только посмеялась надо мной после того, как я сказала, что хочу получить у них место в этом семестре.

В любой другой день я бы приняла это за знак и сдалась. Но не сегодня.

— Признаю, я допустила ошибку, не придя сюда раньше, но я готова на все. Может, я и выгляжу, как легкомысленная блондинка из сестринства, но я не хочу быть очередной ведущей новостей. Не хочу провести свою жизнь, рассказывая о последних светских сплетнях на развлекательном канале. Я хочу заниматься настоящими расследованиями, писать компрометирующие статьи. Поглаживания по головке и напоминания о том, что надо следить за фигурой и хорошо выглядеть — не для меня.

Линдси замерла и убрала палец с мышки, которой все это время клацала, пока я старалась не обращать внимания на этот раздражающий звук.

— Дай угадаю, ты была у профессора Джессопа?

— Да. Откуда вы знаете?

— Такое же дерьмо он сказал когда-то и мне, — Линдси поджала губы и сосредоточила свой взгляд на мне. Я задержала дыхание.

Но затем осознала, что мне не нужно сдерживаться. Это был мой шанс. Единственный шанс. И я не собиралась его упускать.

— Я понимаю, что прошу слишком многого. «Heights» входит в двадцатку лучших студенческих газет, а также несколько раз становился финалистом «ACP». (Примеч.: Associated Collegiate Press — крупнейшая и старейшая национальная организация студенческих СМИ в США).

Это была одна из причин, почему я выбрала Бостонский колледж. Поверить не могу, что не делала ничего, чтобы получить это место.

— Я знаю, что с семидесятых годов газета творчески и финансово не зависит от колледжа, что, по моему мнению, сохраняет справедливость и баланс. А это очень круто. Я хочу работать в этой газете. И работать усердно. Я сделаю все, что от меня потребуется, и не разочарую вас. Клянусь на тысячах Библий.

— Что ж, похвально, что ты знаешь историю газеты. Мне всегда нравится слышать все эти забавные факты. Но на это место нужен человек, у которого есть что-то большее, чем просто хорошая память. В конце концов, я уже отказала нескольким претендентам, которые подали заявки перед началом семестра, — она кликала ручкой снова и снова, и каждый клик отзывался у меня в голове. — Изложи мне свою идею.

Вот блин. Шестеренки в мозгу начали крутиться, мысли спотыкались друг об друга в поисках чего-то достойного.

— Как на счет истории про поколение студентов, которые не хотят брать на себя обязательства, потому что им все преподносится на блюдечке? Их интересуют только поверхностные отношения, а не те, над которыми действительно нужно работать.

Линдси покачала головой.

— Это будет нелегко продать, так как пятьдесят процентов наших читателей — мужчины. Все решат, что в нашем издательстве работают озлобленные женщины. Нам нужны факты.

— В моей жизни достаточно этому доказательств, — пробормотала я, и на лице Линдси появилась улыбка.

— У меня тоже немало. Но опять-таки сложно доказать, что вся мужская половина Бостонского колледжа такая, особенно если этим будем заниматься только мы вдвоем. Вряд ли это благоприятно отразится на колонке «Секс в студгородке», которая не нравится администрации. У нас ведь религиозное учебное заведение, и мы должны притворяться, что таких вещей, как секс, у нас не существует, даже если сейчас многие смотрят на это вполне нормально. Мне нужно действительно поверить в историю, чтобы рисковать покровительством администрации.

Как большая любительница слов, я оценила ее употребление слова «покровительство». Мне нравилось выискивать самые подходящие слова. Но в наше время люди моего возраста смотрели на меня с недоверием, когда я говорила что-то подобное. Мне хотелось получить эту работу так сильно, что я могла почувствовать ее на вкус. И она напоминала нежный, густой шоколад, которым невозможно насытиться.

— Здесь мое место. Я в этом уверена, — я положила руку на грудь для пущего эффекта. — Как уже сказала, я сделаю все, что угодно. Напишу обо всем, о чем вы попросите.

Искра пробежала в глазах Линдси, и я поняла, что у нее уже созрела идея на этот счет. Она подняла ручку и щелкнула ей. Мои шансы росли, и я снова задержала дыхание. Я хотела услышать заветные слова и решила, что соглашусь на все, что она мне предложит, несмотря на то, как безумно это будет звучать.

— Что ты знаешь о хоккее?

Наворачивая круги по квартире, я ждала, когда Лайла вернется домой. Эйнштейн смотрел на меня с дивана, а его усатая мордочка следила за каждым моим шагом.

Я решила, что буду делать все, что угодно, ради того, чтобы получить место в этой газете, но в итоге согласилась на это… Ну, скажем так, возможно, я прыгаю выше своей головы. Намного выше, да и к тому же без запасного парашюта, который бы спас мне жизнь.

Дверь открылась настежь и впустила в квартиру прохладный осенний воздух. Я чуть ли не подпрыгнула при виде Лайлы, прям как Эйнштейн.

— Мне нужно с тобой поговорить.

Лайла вытащила карандаш из своей головы, и ее волосы упали на лицо. Кончики завивались от долгого нахождения в гульке.

— Что случилось?

Я рассказала про встречу с профессором Джессопом и про то, что случилось в «Heights».

— После этого она спросила, что я знаю про хоккей, а я так сильно хотела получить эту работу, что ответила, что знаю почти все про игру и все время смотрю хоккей. Боже, я, правда, так сказала. Я подумала, что те несколько игр, которые вы с Беком заставили меня посмотреть в прошлом семестре, считаются за «все время».

У Лайлы появился этот я-просчитываю-всевозможные-варианты-в-голове взгляд. Химик в ней всегда решал уравнения и взвешивал массу различных вариантов.

— Океей, ты немного преувеличила и теперь боишься, что все раскроется?

— Да, потому что я не просто преувеличила. Я соврала. Мне казалось, она спросит о том, чего я не знаю. Но все обошлось. Серьезно, Лайла, я даже не обращала внимания на те игры по телеку. Все что я делала, это играла в игру «Угадай, как тот игрок выглядит без шлема». Типа спорила само с собой. И если игрок оказывался сексуальным без шлема, я продолжала наблюдать за ним и дальше. Знаю, это делает меня ужасно поверхностной, но я хотя бы желаю нашей команде победы. А это уже что-то, правильно?

Мне надо было отдышаться, после такого количества произнесенных слов за раз.

— Это определенно что-то, — подразнила меня Лайла. — Если честно, моя любовь к хоккею начиналась точно также. Правда, я уже знала, как парень выглядел без шлема, но смотрела игру только из-за него. Но теперь, когда я знаю правила, мне действительно нравится смотреть игры.

— И это просто замечательно, потому что мне понадобится твоя помощь, чтобы у меня все получилось.

— Что ты подразумеваешь под словом «все»?

— Я… — я замешкалась. Лайле может это не понравится. Все-таки ее парень был хоккеистом.

— С тех пор, как наша команда выиграла чемпионат «NCAA» по хоккею, они ведут себя так, словно умеют ходить по воде, — сказала Линдси после моей маленькой лжи про любовь к хоккею. (Примеч.: NCAA — национальная университетская спортивная ассоциация, в которую входят 1281 различная организация, организующая спортивные соревнования в колледжах и университетах США и Канады).

Я, конечно же, не смогла не вставить ремарку.

— В каком-то смысле, они и так ходят. Только эта вода заморожена.

Выражение лица Линдси дало понять, что сейчас было не время для шуток, поэтому я быстро согласилась, что всем надоели эти парни и их льготы. Что было абсолютной правдой. Я думала в основном о парнях, но прекрасно понимала, что в команде по хоккею достаточно бабников, и тот парень, что заигрывал со мной на прошлой вечеринке, доказал это.