Анатомия бабника (ЛП) - Мэдсен Синди

Это означало, что я должна приложить еще больше усилий. Показать все, на что способна.

Я сжала и разжала кулаки несколько раз, чтобы немного успокоить нервы, а затем с размаху открыла дверь и вошла внутрь. В этот раз я не приму отказа.

Глава 4

Хадсон

— Чувак, ты опять за старое? — спросил Дейн. Вряд ли он знал, как начинать предложение без слова «чувак». За наши с ним десять с лишним лет дружбы он делал это всего несколько раз.

Сейчас я лучше продолжу смотреть неинтересное криминальное шоу по телику, чем буду слушать упреки друга.

— Ага, видимо, все возвращается на круги своя.

— Что это значит?

— Ничего, — пробормотал я и сделал телевизор погромче.

Но, конечно же, это не остановило Дейна от того, чтобы встать перед экраном со скрещенными руками.

— Ты забыл первый курс, когда завалил экзамены? Напомню: ты оказался на учебном испытательном сроке, а тренер постоянно дышал тебе в спину. Тебе не продлили стипендию, твоя жизнь превратилась в дерьмо, а затем это дерьмо отразилось и на моей жизни. И это не считая того, что от этого пострадала вся команда.

Всю прошедшую неделю я только и делал, что отвлекался, и это совсем не помогало в решении моей почти безвыходной ситуации. У меня было полно домашних заданий, но я никак не мог заставить себя выполнить их. В последнее время все это казалось таким бессмысленным. В конце концов, что я пытался этим доказать? Когда-то я, и правда, верил, что смогу закончить колледж. Мечтал о том, что смогу менять жизни детей, которые оказались в дерьмовой ситуации. Так же, как и я. Но оказалось, что Маккафри — научный руководитель команды — был прав на счет моего диплома. Это будет сложно, возможно, даже слишком сложно для меня. Особенно, если совмещать учебу с хоккеем.

Мне нравилось доказывать людям, что они ошибаются, но с таким темпом, мне понадобится десять лет, чтобы закончить колледж. Интересно, разрешат ли мне играть в хоккей все это время? Если да, то это не так уж и плохо.

Еще меня могут отобрать в профессиональную лигу, и я смогу заработать деньги. Достаточно денег, чтобы внести свой вклад в жизни детей, даже если не буду работать с ними напрямую. Но, конечно же, для того, чтобы меня выбрали, я должен играть, а играть значит иметь нормальные оценки, чтобы соответствовать критериям получению стипендии.

Это означало, что Дейн был прав — и он все еще пялился на меня и загораживал телик.

— Ладно, сдаюсь. Я работаю над этим.

— Я вижу, как ты работаешь. Особенно хорошо видно, как ты оттягиваешь изучение этих книг, — произнес он.

Он был моим другом и все такое, но ему стоило поучиться вовремя закрывать рот. Сквозь зубы я выдавил улыбку и дотянулся до своего рюкзака под кофейным столиком, чтобы откопать там дурацкую книгу по статистике.

Открыв домашнее задание, я набросал первый ответ, который наверняка был неправильным.

— Чувак, ты же в курсе, что сначала нужно прочитать книгу и только потом отвечать на вопросы? — нахмурился Дейн.

Я же говорил, что он не знает, когда пора заткнуться. Мы выросли в одном районе в Бронксе. Его дом находился чуть дальше дешевого квартирного комплекса, в котором жили мы с мамой. Я всегда оказывался в центре драки из-за его неумения фильтровать слова. Но даже когда он выдавал что-то действительно тупое, я не мог не защищать его.

— Думаешь, ты справишься лучше? — я сунул ему книжку. — Давай, попробуй.

Дейн ткнул пальцем в книгу и вернул ее мне.

— Ни за что. Именно поэтому я и записался на занятия к преподам, которые не пресуют хоккеистов.

Я тоже пытался записаться к таким. Но благодаря знанию человеческого поведения, у профессоров по социологии есть один пунктик: они относятся ко всем одинаково. Так я попал на занятие к преподу, которая, вряд ли знает, что такое хоккей. Не говоря уже о том, чтобы хоть немного давать мне поблажки.

К черту. Она наверняка считала, что это чересчур жестокая игра и плохо влияет на общество. Фишка в том, что в прошлом году мне нравились мои занятия. Какими бы сложными они не были. Нравились даже те, на которых мы изучали плохую динамику взаимоотношений в семьях, ведь моя подходила под все эти описания. По крайней мере, я понял истинную причину своих и маминых действий.

Складывалось ощущение, что профессор Хамель обучала студентов с целью устранить самых слабых. Кроме того, меня беспокоила статистика. Ведь каждая жизнь и каждая проблема была просто статистикой. Всего лишь информацией, которую мы могли анализировать. Попросту статистикой, а не человеком с проблемами, которые заполняют его мир. Она и математика только все портили.

Половину времени я ощущал себя обманщиком, приходя в колледж без домашнего задания, а на занятиях чувство того, что мне здесь не место, только усугублялось. И не только потому, что я не мог за всеми поспевать, но и материал лекций заставлял меня или прятаться, или защищаться. Блядь, время от времени я даже оправдывал мамины поступки, несмотря на то, что пообещал себе не делать этого. Такая реакция уж точно позволила бы всем увидеть настоящего меня. Как бы там не было, некоторые из моих одногруппников считали, что я здесь только потому, что хорошо играю в хоккей. И это было правдой, но я дал себе слово, что получу диплом, а как я оказался в колледже, не имело значение. Важно стать чем-то большим, нежели просто цифрами.

К сожалению, я не понимал, как, вообще, вычислять статистику или где ее применять. Я провалился по всем фронтам.

— Что насчет аспиранта? — спросил Дейн. — Это мужчина или женщина?

Я бы соврал, если бы сказал, что не рассматривал этот вариант.

— Феминистка. Любит читать нравоучения.

Дейн состроил кислую мину.

— Было бы лучше, если бы это был мужчина с бисексуальными наклонностями. Но все же. Не говори, что у нее иммунитет к очарованию Декера? Может показать ей немного магии?

Не хотелось признавать, но, казалось, она не поддавалась моим чарам. Все подтвердилось в наш последний разговор. Она передала мне тест с огромной двойкой на первой странице и выглядела чертовски довольной. В моей группе были и другие девчонки, но у меня не было времени прощупать с ними почву. Я бегал с одной пары на другую, а затем на каток, и это, не учитывая кардиотренировок и тяжелую атлетику.

Дверь открылась нараспашку, и вошел еще один наш сосед. Его рюкзак сразу полетел куда-то в сторону.

— Кто хочет пойти в качалку? — Райдер схватил спортивную сумку со своими шмотками и забросил ее на плечо. Все звали его «Окс», из-за фамилии — Медокс. Он был самым крупным парнем в команде, несмотря на то, что являлся всего лишь второкурсником. Становиться с ним в спарринг означало прийти домой в синяках.

Райдер тренировался больше, чем кто-либо. Из-за него я чувствовал себя ленивой задницей, хотя и проводил в тренажерке половину дня.

— Ты со мной, Декер?

Я взглянул на книгу в последний раз. Моё раздражение росло, и выпустить пар в зале казалось отличной идей.

— Только возьму свои вещи.

— А когда ты собираешься выполнять домашнее задание? — Дейн строго посмотрел на меня.

— Позже. Господи, не удивительно, что у меня нет времени очаровать девушку, которая может помочь с учебой. Ты же все время изводишь меня.

— Придурок, — сказал Дейн и показал средний палец, специально, чтобы подчеркнуть свои слова, но затем схватил свою сумку и вышел с нами. С одной стороны, это хорошо, что о тебе есть, кому позаботиться. Когда в старшей школе он впервые начал доставать меня по поводу моих оценок, я ненавидел его. Это было до того, как он натаскал меня по алгебре. После этого я начал ценить его комплекс старшего брата. Очевидно, так себя чувствуют, имея пять младших братьев и сестер.

С его помощью и мотивацией в качестве хоккея, я вытянул все свои плохие оценки на большинство четверок и пару троек. К несчастью, после окончания общего курса, наши занятия разошлись в разные направления. Мои были больше нацелены на социологию, а его, как и остальных хоккеистов, на менеджмент и руководство.