Samayel - Спаси меня
Обессиленный, не в состоянии очнуться и до ужаса все осознающий, Драко часто наблюдал, как дядя спокойно совершает вивисекцию, вскрывая и демонстрируя юноше части его же тела, заставляя обязательно на это смотреть. При этом Рудольфус мог спокойно обсуждать их прошлую жизнь, упоминая Люциуса, Нарциссу или Беллатрису, которая погибла от руки Гарри Поттера месяц назад. Некоторые сеансы длились часами, и Драко скорее предпочел бы Гайд-Прэтта с его склонностью к кнутам и раскаленному железу или дикое насилие МакНейра, чем еще хоть раз встретиться с дядиной холодной манерой вести себя и его непринужденной болтовней во время взламывающей сознание пытки.
Этому не было конца. Однажды, после того как его неделю нарочно не кормили, Драко увидел прекрасный сон: он очутился вне камеры, совершенно чистый и нарядно одетый, его волосы были не тусклыми и липкими, а такими же длинными и прекрасными, как у отца когда-то. Гайд-Прэтт провел его к обеденному столу, отодвинул для него стул, как и подобает джентльмену в отношении гостя. МакНейр сидел по одну сторону, спокойно обедая, Рудольфус - по другую, потягивая вино. Огромное количество деликатесов стояло на столе, и все, что ему нужно было сделать - взять вилку и положить себе еды, и его голодание закончилось бы.
Он дотронулся до вилки… и весь мир с рывком исчез. Вилка оказалась портключом, отправившим его назад в камеру, а чары, которые создавали видимость, что он снова здоров и прекрасно выглядит, исчезли. Это был не сон, а было всего лишь шутка - какой она должна была быть в представлении Рудольфуса. Мягкая грациозная походка Рудольфуса Лестранджа отдавалась слабым эхом по коридору, и хотя Драко всегда сжимался и начинал дрожать, услышав чьи-либо шаги, только приближение дяди ломало его полностью. Мольбы не приводили ни к чему хорошему, и Драко рыдал до тех пор, пока не лишался сил окончательно. Все, что ему оставалось - пронзительные крики и звуки приближающихся шагов дяди.
Ботинки Гарри топали по лестнице и коридору, прерывая сон Драко. После таких кошмаров он был готов закричать в любую секунду. Малфой лежал, потеряв способность двигаться от страха, непроизвольно обмаравшись, и все, что он мог произнести - приглушенное хныканье. Он не был в сознании в полном смысле слова, хотя и проснулся. Драко казалось, что он все еще находится в зловонной камере, ожидая человека, который наводил на него бесконечный ужас и который выбрал его в качестве материала для своих опытов.
Поттер вошел в комнату и обнаружил блондина в том же состоянии, что и предыдущим утром. Абсолютная инертность сознания, которую надо было разрушить. Понадобилось всего одно мгновение, чтобы привести Драко в полное сознание, но это повлекло за собой необходимость в целой серии заклинаний, чтобы вернуть ему некое подобие нормального состояния. Только после этого можно было дать успокаивающее зелье, а потом Гарри еще добрых полчаса тихо сидел и ждал, пока Драко всхлипывал и затихал.
Гарри не имел возможности протянуть руку и коснуться Драко, и это действительно причиняло острую боль. Гарри мог очистить его тело, освободить из царства кошмаров, захвативших сознание, и наложить заклинания, чтобы тот снова пришел в себя, но он не мог обнять его или хотя бы коснуться, не рискуя при этом вызвать новый приступ паники. Это расстраивало, а Гарри ненавидел состояние собственной беспомощности. Он оперся локтями на колени и положил голову на руки, слушая скорбные звуки, которые издавал Драко.
Проклятая беспомощность. Все возможно в чертовом мире, но я не могу сделать так, чтобы он поправился. Я не могу его коснуться. Не могу говорить о том, что я к нему чувствую… я даже не знаю, что сказать! Я могу убить Темного Лорда и свести счеты с его приспешниками, но когда мне понадобилось кому-то помочь, кому-то, кто заслуживает этого… я не могу ничего толком сделать! Я схожу с ума, когда вижу его таким! Гребаная патетика!
Поттер провел руками по волосам и почувствовал, как горит лицо. Глаза жгло, и он едва не рассмеялся, когда понял, что плачет. Он не плакал несколько лет, и, конечно, он плакал не так, как Драко, но Гарри шокировало то, что он все еще был на это способен. Он выплакался, когда убили Сириуса, а смерть Дамблдора выжала из него последние слезы. Когда Гарри потерял Джинни и Гермиону, он не проронил ни слезинки, но неспособность помочь Драко снова заставила его открыто переживать свое горе. Что же с ним происходит?
Малфой проплакался, беззвучно рыдая в подушку, и когда он, наконец, отважился униженно поднять взгляд, то увидел, что Гарри держится за голову и изредка вытирает глаза. Гарри Поттер… Мальчик-Который-Убил… плакал. Это был совершенно сюрреалистично, это было невозможно, особенно после того как Гарри в жажде мщения разыскивал его живым или мертвым.
- Что… почему ты… ну, ты понимаешь?
Он говорил хриплым, приглушенным голосом. Гарри, услышав его, выпрямился и запрокинул голову, подняв покрасневшие глаза к потолку.
- Потому, Драко, что … я не хочу видеть тебя таким… и понимать, что не могу помочь. Я хотел бы… хотел бы, чтобы для этого было заклинание, но его не существует, и все, что я могу сделать - это смотреть. Если бы я был в состоянии помочь тебе, то помог бы обязательно. Я хочу, чтобы ты это знал.
Малфой смотрел на него в безмолвном удивлении. Поттер до сих пор был предельно честен с ним и без колебаний говорил о том, что чувствовал. Его злость всегда проявлялась быстро, но он не позволял себе показывать Драко какие-то иные чувства, и медленное понимание, что Поттер встревожен, было ошеломляющим. Ему было больно видеть Гарри в таком состоянии. Почему это известие заставило сердце блондина дрогнуть, он не понимал, что чувствовал в этот момент, не мог дать этому название и не смел анализировать, но чувство было хорошим.
Гарри потупился, когда рука Драко легла поверх его, пытаясь получить хоть какую-то защиту.
- Ты сделал вполне достаточно, просто сказав это. Спасибо.
Он закрыл глаза и держал Поттера за руку, пока не позволил себе расслабиться и заснуть. Ему странно было ощущать себя в безопасности, а тепло руки Гарри в его собственной отгоняло темные мысли до тех пор, пока вызванный зельем сон не овладел его чувствами.
Гарри сидел совершенно неподвижно все время, пока Драко мирно спал, вцепившись в его руку, как спасительную соломинку. Но постепенно он и сам начал засыпать. Гарри постарался устроиться поудобнее и мысленно записал в планы на сегодняшний день короткий сон. Он был рад возможности просто тихонько смотреть на бледную руку с длинными тонкими пальцами, обвившимися вокруг его - смуглых и натруженных.
Глава 20. Прикосновения.
