Сколько ты стоишь?
— Хочу всем напомнить, — сказал генеральный, когда еда почти закончилась (а выпивка закончилась ещё раньше, не так уж много её было), — что завтра у нас рабочий день. И если кто-то решит продолжить праздновать и не явится на работу, получит от меня персональный пендель.
Народ впечатлился. Некоторые, конечно, хихикнули, но, наткнувшись на суровый взгляд Юрьевского, приняли понимающий вид.
Ушёл генеральный; убежал, извинившись, виновник торжества, торопясь домой — как он сказал, хорошенько убрать квартиру, ведь на следующий день жену и дочь должны были выписать из роддома. Остальные тоже потихоньку пытались сматывать удочки, чтобы не дай бог не оказаться в последних рядах. Ведь всем известно: кто последний, тот и убирает…
Илья под шумок тоже выскользнул из переговорной. Варя вышла чуть позже, и Берестов заторопился, чтобы не получилось так, что они уйдут с работы одновременно. Попрощался с ней и похромал к выходу.
Вместе с ещё тремя коллегами он вызвал лифт и, когда двери разъехались, спокойно вошёл внутрь. Он уже готовился к стремительной поездке вниз, но народ всё заходил и заходил. Все смеялись, шутили, передвигались туда-сюда…
Илья, задумавшись, толком и не понял, как перед ним вдруг оказалась Варя. Она, наверное, изначально встала дальше, но сместилась, чтобы пропустить вперёд одну из женщин, захотевшую поговорить с коллегой.
Берестов замер, боясь пошевелиться. Между ними сейчас было сантиметров десять, наверное, и, стоит Варе оглянуться…
А она словно почувствовала, о чём он подумал, и действительно посмотрела назад.
Румянец от выпитого вина немедленно исчез с её щёк; даже губы, казалось, побледнели. Зрачки расширились, и задышала она чаще, явно пытаясь справиться с накатившей паникой.
— А ну-ка, ребята, подвиньтесь! — раздался от дверей громовой голос Аркадия Васильевича, одного из бухгалтеров, крупного мужчины с большим животом. Кто-то весело взвизгнул, и Варю со всего размаха прижало к Берестову.
Весело им, значит… А вот Варе не до веселья.
Илья от неожиданности, дёрнувшись, положил руку девушке на талию, но сразу же опомнился и убрал ладонь. Варя застыла каменным изваянием. Она действительно казалась Берестову статуей — так сильно напряглась.
Лифт тронулся, и всех чуть качнуло, в том числе и Илью с Варей. Их тела потёрлись друг о друга, и девушку сначала передернуло, а потом она задрожала мелкой дрожью.
Наверное, в другой ситуации Берестов возбудился бы — у Вари была такая мягкая, но в то же время упругая попа, и она сейчас прижималась к его паху. Но Илье было не до того — он только молился, чтобы всё поскорее закончилось.
Лифт ехал секунд десять, но Берестову это время показалось вечностью. И, когда двери наконец открылись, он вздохнул с облегчением.
Варя медленно отлипла от него и на негнущихся ногах двинулась к выходу. Илья пошёл следом, стараясь держаться чуть в стороне, ругая и себя, и сложившуюся дурацкую ситуацию. Возле турникетов они практически поравнялись, и он вдруг заметил, что Варя плачет.
Вздохнул, достал пропуск, приложил и, когда уже прошёл через открывшиеся створки, сказал, обращаясь к девушке:
— Не плачь. Я завтра уволюсь.
Варя запнулась, остановилась и повернулась к Илье. Лицо у неё действительно блестело от слёз. И когда только успела…
— Не надо.
— Варь, я не ангел, — сказал Берестов, усилием воли подавив порыв подойти поближе и вытереть мокрые щёки девушки. — Но и не законченный мудак. Мне совсем не нравится постоянно чувствовать себя последним чмом. Да и ты мучаешься. К чему всё это?
Варя вздохнула, опустила голову. Достала из сумочки бумажные платочки, вытащила один и вытерла лицо.
— Мне нужно с тобой поговорить, — произнесла чуть дрожащим голосом. — Только не здесь. Середина холла бизнес-центра — не очень удачное место для подобных разговоров…
— Давай отойдём в угол.
— Нет. А… ты на машине сегодня?
— Ну, на машине.
— Давай… в машине поговорим?
Илья несколько секунд недоуменно смотрел на Варю.
— В машине. Поговорим. Ты хочешь сказать, что сможешь сесть со мной в одну машину?
— Смогу.
Берестов покачал головой.
— Ладно, давай попробуем. Если не получится — в кафе поговорим. Там всё-таки столик есть и люди ходят, — не удержался он от горькой шпильки и тут же сам пожалел, потому что Варя вновь заморгала, сдерживая слёзы. — Извини. Пойдём.
Интересно, о чём она хочет поговорить? О чём им вообще разговаривать? Увольняться ему надо. Он и так перед ней виноват, а теперь ещё больше мучает, совершая ошибку за ошибкой.
Мудак. Может, и не законченный, но точно мудак…
