Екатерина Владимирова - За гранью снов (СИ)

- Но и не враги.

- Противники, - упрямо сказал Кэйвано, щурясь. – Я не перевариваю тебя на дух, ты меня тоже. Так в чем же дело? Что ты хочешь получить за эту информацию?

Карим вновь саркастически улыбнулся, хмыкнув.

- А с тебя можно что-то спросить?

- Можешь попробовать.

- Твою рабыню? – иронично приподняв брови, хохотнул Вийар. – Кароллу?..

- Забудь, - мрачно отрезал Штефан.

Карим рассмеялся.

- Тогда, - проговорил он, - считай, что я рассказал тебе все просто по чистоте душевной, - развел руками. – Вот какой я хороший, а ты меня другом считать не хочешь, - поцокал он языком.

Кэйвано смерил его колким взглядом.

- Мы никогда не станем друзьями, - заявил он. – И ты это прекрасно понимаешь.

- Понимаю, - задумчиво протянул Карим, погладив подбородок. - Но, прошу, не ищи подвох там, где его нет, - задумался и выпалил: - Димитрию Мартэ́ ты веришь, - упрекнул он, - а мне не хочешь довериться?

Князь Четвертого клана пронзил гостя осуждением взгляда.

- Я помню тот Совет, - тихо сказал Штефан после продолжительной паузы.

- Это было сто лет назад, Кэйвано! – взмолился Карим, закатив глаза. – Не пора ли забыть?!

- Ты знаешь, что нет.

Взгляды, которыми они переглянулись, можно было поджечь, настолько яркими и жгучими они были.

- А ты злопамятен, Штефан, - протянул Вийар, приподнимая уголки губ.

- Как и ты, Карим, - парировал тот.

Вийар долго изучающе смотрел на Князя, а потом поднялся с кресла.

- Я предупредил тебя, Кэйвано, - сказал он, продвигаясь к двери. - Что ты теперь будешь делать, меня касаться не должно. Знай лишь, что я буду на твоей стороне, - грустно хмыкнул, - несмотря на то, что мы никогда не станем друзьями, - и, подойдя к двери, резко обернулся. – Слово Князя!

И стремительно вышел из кабинета, хлопнув дверью.

А Штефан Кэйвано, скрестив руки за спиной, задумчиво подошел к окну и нахмурился.

Исаак Хотвар не успокоится, пока не уничтожит его. Пока не покончит с ним раз и навсегда. Пока не отнимет власть, не убьет или не упрячет в колонию под любым предлогом. Пытался уже несколько раз, сразу же после смерти отца Штефана, своего сводного брата, затем еще и еще, пытаясь очернить его перед Советом, унизить, отобрать не только власть, но и Багровый Мыс. Но честным путем - не выходило.

И теперь он решил пойти на уловки? Осмелился пойти против правил, чтобы его растоптать?! Нарушил законы и перешагнул черту для того, чтобы приласкать свое честолюбие, насладиться собственной местью и удовлетворить желание, которое стало не просто мечтой, но манией!?

Он не успокоится. Не отступит. Но и Штефан не отдаст ему то, что заслужил по праву.

И это была война.

14 глава

Преступление и наказание

Я боялась. Да, я, действительно, боялась его. Сидя на кровати с низко опущенной головой, втянув плечи и дрожа, я будто ждала начала конца. И боялась.

Как ни стыдно, как ни ужасно было это осознавать, даже признаваться себе в этом, но страх сковал мое тело стальными путами. Я боялась его. Того, что он мог сделать мне, со мной. Я знала, что он не оставит этого просто так, не спустит этого промаха, отомстит, накажет, укажет на то место в его доме, которое я должна занимать. Место рабыни, букашки. А я не смогу оправдаться, очистить себя от стыда и позора, не смогу противостоять его напору, его натиску, его решению показать мне, кто в этом доме хозяин.

Он накажет, он оставит все без внимания. Уже не оставил! Разве не объявил он мне, что будет после того, как уедет его друг? Ничего хорошего для меня. Наказание. А слова о том, что Кэйвано позволит мне объясниться – чушь, лишь слова, пустые и никому не нужные. Не позволит, не даст и единого шанса на то, чтобы хоть как-то исправить положение, попытаться рассказать ему о том, как все было на самом деле. Он не станет слушать. А если и станет, то услышит лишь то, что захочет слышать. А мне придется смириться.

Да кто он такой, чтобы диктовать мне... указы? Кто он такой, чтобы уничтожать меня, обвиняя? Кто?!

Хозяин, глава, Князь, он – Штефан Кэйвано. И этим, очевидно, все было сказано. Он имеет право на все, а я... я не имею права ни на что. Потому что он – всё, а я – никто.

Не в силах сидеть на месте, я резко приподнялась и прошлась по ничтожно маленькому пространству своей коморки. Туда-сюда, из угла в угол, заламывая руки, подрагивая и пожимая плечами.

Опасность в лице Князя, как Дамоклов меч, нависла надо мной, готовая вот-вот рухнуть вниз. На меня.

Я обняла себя руками, крепко, сильно, будто уговаривая успокоиться, не бояться, прийти в себя.

Но неизвестность перед надвигающейся бедой пугала своей мрачностью и откровенным кошмаром.

Когда ушел его друг, которого я отчего-то таковым не считала, я вновь нарушила его приказ - не пришла к нему. Я знала, что навлекаю на себя гнев, и все равно... не могла двинуться с места, сделать хотя бы шаг. Внутри все тряслось, сердце сжималось, а дыхание стало частым и сбившимся.

Я ненавидела себя за подобное проявление слабости. Страх перед ним. Дикий ужас перед наказанием.

Я знала, что он не успокоится, отхлестав меня кнутом, просто избив. Ему нужно нечто большее. Иное. Разве не это я прочла в его глазах в коридоре, когда он, нависнув надо мной, изрыгал угрозы? Я видела его желание, оно горело в его демонских серо-голубых глазах и выдавало его похоть и возбуждение. Он не желал побоев, он желал... меня. Упавшей перед ним на колени, покоренной, сломленной, тихой, избитой не физически, но морально, полностью уничтоженной и отданной ему в усладу для развлечения.

Но моя гордость, моя совесть, моя внутренняя сила и волевой протест подымали клубы черного дыма, не желая отдавать то, что принадлежало только мне. Мою независимость, мою волю, мою душу. Саму меня.

И поэтому, когда Лейла пришла ко мне, уведомляя, что друг Князя ушел, и тот требует меня, я восстала.

Когда она вошла, я даже не повернулась к ней лицом, продолжая сжимать себя руками и глядя в стену.

- Он просит тебя к себе, - коротко бросила Лейла, пронзая мою спину горячим взглядом.