Екатерина Владимирова - За гранью снов (СИ)
Я испуганно озиралась по сторонам в поисках помощи, мысленно молясь лишь о том, чтобы он ушел.
Но уходить он не собирался, он продолжал наступление до тех пор, пока не прижал меня к стене.
- Я буду кричать... – сухими губами выдохнула я, когда он сделал последний, разделявший нас друг от друга шаг, и зажал меня между стеной и своим телом.
- Кричи, конфетка, - прошептал он мне в волосы и улыбнулся. – Может быть, кто-нибудь тебя и услышит.
Я рванулась вперед, предприняв попытку вырваться из его рук, загнавших меня в ловушку, но мужчина резко дернул меня на себя, заставляя оставаться на месте. И я начала вырываться с бо́льшей силой.
Все внутри меня тряслось, дрожало, билось, противилось.
- Тихо, тихо, - зашептал мужчина, склонившись надо мной, и рукой заправив выбившуюся из косички прядь черных волос за ухо. Погладил мою щеку кончиками пальцев, коснулся дрожащих губ и усмехнулся. – Что, он еще не приручил тебя, а?
Я вздрогнула от его слов и вновь попыталась вырваться, но меня вновь удержали на месте.
- Не брыкайся, конфетка, - проскользнул он словами по моей щеке и, добравшись до мочки уха, выдохнул: - Как тебя зовут? Я же все равно узнаю, конфетка, - давил он на меня. – Узнаю, будь уверена.
И тогда я сдалась. Наивная идиотка, я подумала, что он отпустит меня, когда узнает.
- Вы... отпустите меня, если я скажу?.. – проговорила я шепотом, сжимаясь под его телом, пытаясь отстраниться как можно дальше.
Я почувствовала его усмешку кожей.
- Отпущу, - промурлыкал он мне в ухо, и я поежилась. – Если ты этого захочешь.
«Нет, не отпустишь» с грустью и ужасом подумала я и, приоткрыв рот, выдохнула:
- Каролла...
...одновременно с тем, как меня буквально оглушил, несмотря на скользкую противную тишину, злобный голос со стальными нотками жести... голос моего истинного хозяина.
- Надеюсь, я вам не помешал?!
И я еще успеваю подумать, что это конец, и чувствую скользкую улыбку незваного гостя щекой, ведь он так и не отступил ни на шаг, а потом вдруг с ужасом ощущаю, как мягкие влажные губы касаются моего рта в дерзком вульгарно-развратном поцелуе.
И томительно-нежный шепот в мой приоткрытый рот:
- Не удержался...
...был последним, что я запомнила из всего произошедшего.!
____________
13 глава
Предостережение
Как он был зол, знал только он один. Хотя не заметить этого, мог только слепец. И Штефану Кэйвано на мгновение показалось, что, если он не сдержится, не усмирит свой гнев, вспыхнувший в нем, подобно костру, пожарищу от одной лишь искры, то на одного слепца в мире станет больше.
Глаза его, замерев на высоком темноволосом мужчине, прижимавшемся к его девчонке, пылали.
Он был не просто зол, он пребывал в бешенстве, в пограничном состоянии ярости и гнева, смешанного с острым желанием разорвать в клочья того, кто посмел посягнуть на его собственность. На его рабыню!
Карим Вийар, мать его! Тот, кто чурался запретов, просто предпочитал закрывать глаза на правила, тот, кто обладал безграничной властью. Холодный и расчетливый сукин сын, цепкий, откровенно вызывающий, охотник, и никогда жертва, хозяин положения, бездушный мерзавец, скрывающий за маской сладости свой истинный образ кровожадного хищника. Его сделали таким обстоятельства, общества, люди... И он мстил каждому, кто смел бросить ему вызов. И теперь он посягнул на то, что ему не принадлежало!
Но это он не получит. Никогда. Штефан Кэйвано не тот человек, который будет играть с ним в его игры.
Но как посмела эта... девка, его новая рабыня, Кара!.. как она посмела показываться ему на глаза?! Ведь он запретил, не позволил, предупредил, что ее ждет в случае неповиновения. Она вновь его ослушалась?!
В груди, разгораясь с новой силой, вспыхнул костер злости и жажда мщения.
Сдержанно поджав губы, Штефан, сощурившись, наблюдал за тем, как мужчина, нагло ухмыльнувшись, наклоняется и жадно впивается в губы его рабыни сладострастным поцелуем, буквально слизывая губами ее стон и легкие вздохи. Крепче, сильнее вдавливая ее тело в свое, прижимая к себе, ощущая ее дрожь.
Князя передернуло, холодные глаза демона блеснули. Он делал с ней то, что сам Штефан еще не делал!
И ярость забилась в нем с новой силой. Князь сжал руки в кулаки.
- Отойди от нее, - прошипел он сквозь зубы. Тихо, отточено, уничижительно. – Сейчас же.
Он, скорее почувствовал, чем услышал, как незваный гость хмыкнул, и улыбка растянула его губы.
Отстранившись от девчонки лишь на пару сантиметров, не оборачиваясь к нему, проговорил, обращаясь к ней:
- Видишь, что мы наделали, - губы его вновь дрогнули, уголки приподнялись, пальцы коснулись ее щеки, - разозлили твоего хозяина-тирана. Как думаешь, он простит нам это, конфетка?
Конфетка, твою мать?!
На скулах Штефана заходили желваки, глаза превратились в льдинки.
- Убери от нее руки, - жестко повторил Князь, по-прежнему тихо, но отчетливо.
А гость, будто не обращал на него внимания.
- Да, ты права, крошка, - вновь ухмыльнулся он. - Тиран, он и есть тиран...
- Убери от нее руки, Вийар! – больше не сдерживаясь, выкрикнул Штефан, едва удерживая себя на месте.
Еще одно слово, неправильное слово, неверный жест, уничижительный взгляд... И все будет решено. Здесь и сейчас. Штефан ощущал в себе это дикое, первобытное, разъедающее его изнутри желание крови.
Тот обернулся к нему полубоком, на лице его мелькнула легкая саркастическая усмешка. Князь поджал губы, чувствуя, как ярость заполняет все внутри его зияющей пустоты. Бесконтрольная, чистая, черная ярость. Такая же яркая, как взрыв, сокрушительная, как удар под дых, ослепляющая, как вспышка молнии.
Никто, кроме него, не смеет касаться ее. Никто, никогда. Никого из его рабынь. А ее – особенно!
Он сам еще не до конца выяснил, кто она есть на самом деле. А Вийар... он посмел, осмелился, рискнул!
- Тише, тише, Штефан, - улыбнувшись, проговорил он и, бросив на девушку, нерешительно застывшую у стены, следившую за всем происходящим в немом молчании, плотоядный взгляд, сказал: - Еще встретимся, конфетка. Ты будешь ждать встречи?
