Омега для Омеги
Оливер покрутился на цыпочках в платье, что было ему тесновато в плечах и груди, и шагнул ко мне. Сквозь легкий шифон подола отчетливо вырисовывался эрегированный член, который натягивал ткань в милые складочки.
— Ты гнусный извращенец, — прошептала я, зябко кутаясь в тунику. — И Руфус тоже. Вы друг друга стоите.
— Зачем ты так? — Оливер нахмурился. — Нелли, тут ты не найдешь счастья.
С тоской окинула взглядом комнату. Пустой шкаф с раскрытыми дверцами напомнил мне мертвого зверя со вспоротым брюхом — он был каким-то печальным и одиноким без моих скромных пожитков. Вместе с ним выпотрошили и меня. Морально.
Слова Вилеты об истинном освобождении Омеги оказались ложью. Жрица пала жертвой обаяния и феромонов Руфуса, потеряла всякий стыд и обратилась на одну ночь голодной сукой. И все ее слова о том, что я здесь под защитой — пустой треп. Я понимала, что обижаться на Жрицу глупо, ведь она не может пойти против воли Старейшин, которые отдали меня под попечительство Полуночному Клыку, но я злилась на нее, словно это она меня продала чужаку.
Поплелась к дверям, игнорируя жеманного Оливера, который с печальными вздохами засеменил за мной. В тумане невеселых размышлений, как теперь быть, я спустилась на первый этаж и вышла из Лунной Обители, где меня встретили Жрецы и обступили со всех сторон всполошенными и настороженными тенями.
— Эй! — фыркнул Оливер, и белокурый Маль с несвойственной ему агрессией рыкнул на него.
Юноша удивленно всхрапнул, попятился и торопливо спустился к мрачному Руфусу и Вилете, которая внимательно изучала документ об опекунстве надо мной. Полуночный Клык стискивал ручку моего чемодана и терпеливо дожидался, когда Верховная Жрица вернёт ему мятый лист с каракулями подлых Старейшин. Мужчина кинул на меня беглый взгляд и повелительным кивком потребовал, чтобы я немедленно подошла к нему и встала за его спиной. Мне уже и слова не были нужны, чтобы знать волю Альфы, однако я медлила.
Вилета принюхалась к документу и на глазах изумленного Руфуса и охнувшего Оливера не спеша, глядя в глаза Альфы, разорвала документ на мелкие клочки и пустила их по ветру, грациозно взмахнув руками.
— Это лишь одна из копий, — прорычал Полуночный Клык.
— Вилета, дорогая, что ты творишь? — в дверях обители застыл хмурый Калеб.
— Не мне напоминать тебе, Старейшина, что в моем лесу царят иные законы, — женщина развернулась к нему и улыбнулась. — Хоть сотню бумажек сюда притащите, но Нелли уйдет лишь по собственному желанию.
— Нам ни к чему ссорится с Восточными и Средними стаями, — прохрипел старик и тяжело спустился по лестнице. — Руфус имеет полное право забрать Нелли.
— А меня кто-нибудь спрашивать здесь будет? — просипела я и шагнула вперед.
Омеги позади меня согласно зароптали. Если посмеют забрать против воли одного из нас, то придут и за другими. С деньгами, документами и угрозами. Каждый из Жрецов с этого момента окажется в опасности перед наглыми и беспринципными Альфами, которые обязательно найдут лазейку, чтобы утащить понравившегося Омегу.
— Нелли не нуждается в опеке Руфуса, — Вилета склонила голову, бесстрастно разглядывая старика. — И она изъявила твердое желание остаться здесь. Под защитой Матери Луны.
— Вот же сука… — прошипел Руфус.
— Она уйдет с тобой, если сама этого захочет, — Вилета развернулась к Альфе. — Мне нет дела до бумажек, что были подписаны стариками, выжившими из ума. Пусть в Средних Лесах за судьбу Омег и отвечают маразматики, но слова о недееспособности Нелли — полная чушь, которую я оспариваю.
— Ты не можешь оспорить волю Старейшин, — Руфус издевательски хохотнул. — Ты Омега и несколько часов назад умоляла меня отыметь во все щели. Ты сама недееспособная сука, которая возомнила себя черт знает кем.
— Не смей оскорблять Верховную Жрицу! — взвизгнула я и сжала кулачки. — Если я недееспособная, то ты и подавно! Тогда никто из Альф недееспособен, потому что и вы подвластны инстинктам, как и мы!
Жрецы были не только испуганы, но и возбуждены. И, судя по выпирающему бугру в области ширинки, Руфус тоже держался из последних сил и не делал лишнего вздоха, чтобы не глотнуть чрезмерной порции терпкого амбре похоти.
— Ох, девочки, — простонала я, распахивая тунику, и провела рукой по груди, — вы бы знали, какой впечатляющий размерчик прячет Полуночный Клык в штанишках.
— Насколько впечатляющий? — сипло шепнула Агата, пожирая потемневшим взглядом оторопевшего Руфуса.
— А ты посмотри, моя милая, — я приобняла Омегу и указала томным взглядом на мужское естество Альфы, что выпирало под тканью брюк. — Как тебе?
— Нелли… — сглотнул Оливер и затрясся в возбуждении, прижимаясь к Альфе. — Это подло.
Жрецы немигающими взглядами уставились на бледного Руфуса, который вздрогнул, когда юноша в помешательстве цепко ухватился за его пах.
— Альфа мой, сучки, — рявкнул Маль и кинулся вниз по лестнице. — Он по мальчикам, а я соскучился по крепким членам.
В глазах Вилеты мелькнуло мягкое одобрение, и она с алчным стоном въелась в губы Руфуса. Мужчина с рыком заключил ее в удушающие объятия и на глазах крякнувшего Старейшины повалил на землю. Маль с возмущенным вздохом резко развернулся к Оливеру и с безумным оскалом кинулся кнему, чтобы затем жадно поцеловать и развернуть его к себе спиной, требовательно задрав юбку.
— Прекратите немедленно! — взревел Калеб, и Агата с хихиканьем голодной гиены перескочила ступени и метнулась к потрясенному старику, которого она толкнула в грудь.
Старейшина с криком упал на спину, и девица ловко расстегнула ширинку, загребущими пальчиками выуживая скромный, но все же эрегированный член. Калеб рыкнул, и на его лицо с грацией герцогини присела Анна, задрав юбку, и припала в поцелуе к губам Агаты, оседлавшей старика.
Лунные Жрецы со стонами и охами облепили беснующегося Руфуса, который утонул в бурлящем потоке вожделения, что испепелило его сознание в черные угли. Оборотни слились в кричащий, рычащий и повизгивающий водоворот из живой плоти. Я видела монстра с десятками конечностей, гениталий, голых задниц и разинутых ртов, что тут же затыкались членами, пальцами или истекающими густым соком и мутным семенем промежностями.
