Омский горячий твой (СИ) - Дюран Хельга

– Нет!

Это ее «нет» хуже пощечины.

– Почему, Алена? Ты же любишь меня.

– Потому что ты конченый, Глеб! Такие, как ты не меняются. Просто притворяются до поры до времени, но потом их сущность все равно вылезает наружу. Ты это уже доказал. Думаешь, я дура какая-то? Я все понимаю, Глеб, поэтому не надо. Не делай мне еще больнее. И себе тоже.

– Значит, ты все же остаешься до конца года здесь, со мной? – хватаюсь я за последнее, что могу.

– Если хочешь... 28-го я уеду в любом случае. И ты меня не остановишь. Попрошу папу, чтобы приехал за мной, если будешь препятствовать моему отъезду. Не думай, что тебе все можно.

– А если я куплю тебе билет на самолет, останешься до 30-го? – выторговываю я еще два дня, сам не зная зачем.

– Посмотрим, может быть, ты мне наврал, и на самом деле отвратительный любовник.

– Я же сказал, что не буду с тобой спать, зачем ты снова начинаешь?

– Тогда меня вообще тут больше ничего не держит.

Это чистой воды шантаж! Мы что, местами поменялись? Как так получилось? Сука мелкая! Такая мелкая, а такая сука! Кто из нее вырастет?

Да не буду я с ней спать! Теперь точно не буду. Надо тянуть время, чтобы не уехала раньше времени. Потом что-нибудь придумаю.

– Когда у тебя закончатся месячные? – уточняю я.

– Через пять дней.

У меня в запасе всего пять дней. Пять дней, две недели – разница не большая. Я таких делов нахуевертил, что мне ее расположения обратно в жизни не добиться.

– Обещаешь больше не сбегать? – беру я с нее обещание, которое нихуя не стоит.

– Обещаю!

Я тянусь к ее губам, и она позволяет мне себя поцеловать. Впиваюсь в ее губы и заваливаю ее на подушку. Алена обвивает мою шею руками и жмется ко мне всем телом. Я чувствую, как напрягается ее грудь через футболку  и тону в желании, затапливающем меня с головы до ног. Сладкие сосочки топорщатся, напрашиваясь на мои поцелуи. Я задираю ненавистную футболку и с ума схожу, втягивая их в рот. Мелкая тоже теряет голову под моими жадными губами.

Раньше я бы только и рад был, но не теперь.

– Девочка моя, – шепчу я ей, покрывая лицо и шею поцелуями. – Ты так меня напугала. Я места себе не находил, пока не нашел тебя. А когда ты в обморок грохнулась, я чуть сам рядом не грохнулся. Малыш, я так тебя люблю! Спасибо, что вернулась! Ты не представляешь, как я рад.

– Я представляю, Глеб. Конечно же, я представляю!

Алена ловит меня рукой за член. Вот чего она сейчас добивается?

– Алена, перестань! – остатками разума шепчу я.

– А что случилось, Глеб? – с издевкой спрашивает она, не переставая гладить меня рукой. – Ты меня разве не за этим сюда приволок опять?

– Не за этим! – это моя последняя, уже дохлая попытка ее остановить.

Наглый и беспринципный мужик внутри меня не хочет, чтобы Алена останавливалась. Он хочет, чтобы ему хорошенько отсосали. Давай, малышка, сделай мне приятное! Не останавливайся ни в коем случае! Ты же сама этого хочешь! Заглатывай его, как никогда! Ну же, Алена, возьми его в ротик!

–  Я же еще не уехала? И нам теперь все можно! Хочу потренироваться, чтобы понравиться своему  следующему парню. Как думаешь, он оценит?  Мы с ним сразу начнем трахаться, чтобы он не страдал и не мучился, как ты,  – усмехается она и сбрасывает с меня одеяло.

Алена сменила болтовню на действия, а я был готов убить ее следующего парня, и следующего. Я тебе дам, следующий! 

52. Глеб

На работу я не пошел. Выключил телефон. Никогда так не делал.

– Алена, хочешь, поедем, развеемся? – предложил я ей за завтраком, или обедом? Какая разница? – Пойдем в кино или в боулинг?

– Нет настроения.

Она действительно была бледной  и какой-то пустой. Ела кое-как. У меня снова внутри заворочалась колючка. Снова чувство вины.

– Пойдем, хоть во дворе погуляем? – предлагаю я в надежде, что у нее появится аппетит.

Про учебу даже не спрашиваю. Не сегодня, потом уговорю ее вернуться и в колледж и на работу. Не сейчас.

– Пойдем! Снега навалило! – оживляется девчонка. – А у нас будет елка? Даже общагу уже украсили, а у нас даже мандаринками не пахнет.

У НАС!  Эти простые слова пробирают до кишок. Я и не обратил внимания вчера на интерьер общаги. Убогость – все, что мне запомнилось.

– Хочешь, сегодня купим елку? И нарядим? Поможешь? – цепляюсь я за ее инициативу, которая, как известно и ебет инициатора.

– Хочу, конечно! – соглашается с восторгом Алена. – Ты, правда, купишь елку?

Девчонка, как будто догадывается, что в этом доме елкой отродясь не пахло. Я относился к Новому Году, как к обычному дню в календаре: конец месяца и конец года. Десять выходных после меня радовали больше. Обычно я уезжал из страны и отдыхал где-нибудь на берегу океана. Мой патриотизм на войне закончился, когда я отдуплил, что воевал ни за кого и ни за что. Хватило!

В этом году я наконец-то побывал в Норвегии. Потрясающая страна! Холодно было и тоскливо в это время года, но я был привычный. В Омске в январе, просто пиздец!  Второй раз буду встречать новый год в Москве. А может, еще и не придется?

53. Алена

Я действительно простила этого козла.  Что я могу поделать, если он такой, какой есть? Я его таким и полюбила.

Все складывается печально. Никакого хеппи энда не будет. Я готова к этому. Серьезно! Пусть трахнет меня и отвалится!

Омский горячий парень признался мне в любви и ведет себя, как Ангелочек. Врет он все! Сам себе врет. Ляпнул от безысходности, когда я пригрозила ему папкой своим. Никакой он не подполковник. Капитан простой. Поздно служить начал. Это он меня научил из пистолета стрелять. И один раз из ружья, но я почти не помню – маленькая была. Синяк только на плече запомнила от отдачи, а отец смеялся, что до свадьбы заживет.

Когда она будет у меня эта свадьба? Не скоро. И точно не с Глебом. Хоть бы что другое зажило.

Я окончательно решила отдаться Глебу. Хотел же он? Да я и сама этого хочу. Много раз представляла, как он входит в меня своим большим и толстым членом, и у меня внутри все сладко сжимается. Я знаю, я уверена, что это будет потрясающе!

Он же признался мне в любви? Пусть докажет, что хороший любовник. Мне кажется, он не врет, раз бабы по нему с ума сходят. Я тоже хочу сойти. По-настоящему, по-взрослому.

Даже сейчас от этой мысли я возбуждаюсь.

Уфф! Скорее бы месячные закончились. Просто сил уже нет ждать. Каждое его прикосновение, каждый поцелуй, каждый взгляд, заставляет мои ноги раздвигаться.

Это он развратил меня. Сделал из меня шлюху какую-то. А я была не против. Сама виновата. Надо было сразу от него бежать, когда он меня впервые поцеловал и хотел трахнуть на заднем сиденье.

Что я тогда понимала, нецелованная? Ничего. Чувствовала неоправданное  и неосознанное влечение к этому дикому самцу. Вот и все, что я чувствовала. Как самка какого-то животного, которая понимала, что это великолепный экземпляр, созданный природой. И самец выбрал меня! Какая честь!

Теперь поздно. Ничего не вернуть. Не почувствовать мне больше никогда себя чистой. Глеб уже запачкал меня, извалял в грязи, и теперь я хочу погрязнуть в ней до макушки, до кончиков пальцев. Познать этот грех в чистом виде. Глеб и есть грех, как он есть!

Омский горячий мой!

Меня сжигает заживо этот пожар. С тех пор, как я все нам обоим разрешила, не могу думать ни о чем другом. Я знаю, что это кончится плохо.

Я  бывала в горах и видела схождение лавины. Завораживающее зрелище, когда смотришь со стороны, так, что пот течет по спине до самого копчика.

Лавина, под названием Глеб Малиновский, идет на меня, и знала, что  мне не выжить!

Я все знаю. Я умру после Глеба. Разве не стоит для этого жить? Никогда не чувствовала себя более живой, чем сейчас. Да, я еще жизни не видела. Тогда это что? Это взаправду. Не вымысел и не фантазии.