Мне не стыдно
— Ромашка, я пошутил. Опять я… дурацкая шутка, знаю. Прости. Конечно, я не буду тебя щекотать.
— Да можешь и пощекотать, — язвительно процедила я, отворачиваясь от него. — Я с тех пор не боюсь щекотки. Вообще. Хоть пятки щекочи — я ничего не чувствую!
Но вместо щекотки Сергей погладил мои коленки.
И вновь повторил:
— Прости, Ромашка.
Я шмыгнула носом.
— Ну дурак я был, у которого гормоны играли. Полный идиот. Полнейший. Знала бы ты, как я жалею…
Я опять шмыгнула носом. Только не плакать! Ты же взрослая тётка, Рита…
— Почему ты тогда никому не рассказал? Ну… что я описалась.
Я действительно в какой-то момент, когда Мишин нашёл одну особенно щекотную точку, позорно описалась на пол аудитории. Испугалась до ужаса, представила, как он это всё однокурсникам расскажет… Но он не рассказал.
— Ромашка…
Сергей вдруг взял в ладони моё лицо, заставив повернуть голову и посмотреть ему в глаза.
— Я был просто влюблённым придурком. Но я никогда не желал тебе зла. Поэтому и не рассказал.
Я сглотнула.
У Мишина было очень серьёзное лицо, но… как в подобные слова можно поверить?
— Влюблённым?
— Да, Ромашка.
— Я думала… Ты меня, наоборот, не любил. Матвей говорил, что я ошибаюсь, но я не верила.
При упоминании Матвея Сергей резко помрачнел.
— Умный у тебя был муж. Да, Рит. С ума я по тебе сходил. А сделать ничего не мог, ты же ребёнком была, нас всех на три-четыре года младше. Вот и бесился. А на выпускном сорвался.
Я молчала, не в силах осознать…
«С ума я по тебе сходил».
Мой мир, в котором Сергей Мишин ненавидел меня лютой ненавистью все пять лет обучения, обрушился, как карточный домик.
И я не знала, что сказать.
— Я… давай чай попьём? — шепнула я, и он, вздохнув, наконец отпустил моё лицо из своих ладоней.
— Конечно, Ромашка. Вафельный торт достать?
— Да…
