Мне не стыдно
***
Ну, и чего ты так взбесился?
«Я его и сейчас люблю». Какое тебе дело, а? Да пусть хоть тысячу Раковых любит, а ты через четыре месяца на другой женщине женишься.
И всё равно… Что ни говори — а словно тебя обидели. Словно Ромашка была должна и обязана никого не любить эти почти тринадцать лет. Ага, и девственность сохранять. И вообще в монастырь уйти…
Сергей поставил чашку на стол и взял из пакета овсяное печенье. Надо погрызть, может, легче станет. Говорят, жевательные движения стимулируют мыслительный процесс.
«Ой, да ладно. Было бы что стимулировать!» — подумал Мишин голосом Макса Юрьевского и усмехнулся, мысленно с ним согласившись.
Вернулась Рита. Смущённо улыбнулась, глядя на то, как Сергей жуёт печенье, и сказала:
— А я, кажется, созрела до ча…
Договорить она не успела — поезд вдруг дёрнулся, и Ромашка вместе с ним. Неловко запнулась о ковёр — и полетела вперёд, на Мишина.
Печенье было отброшено куда-то в сторону — и Сергей всё-таки успел подхватить Риту на полпути к падению. Сжал талию и глубоко вздохнул, чувствуя, как становится тепло и хорошо от одного только ощущения Ромашки в его руках.
А от её запаха даже голова закружилась.
— Извини, — она напряглась всем телом, но не стала отталкивать, поэтому Сергей позволил себе погладить Риту по спине — легко, едва касаясь, и с удивлением почувствовал, что она задрожала.
Боится? Или?..
— Везёт же тебе на падения, — сказал он мягко, наклоняясь ближе к её шее и с удовольствием вдыхая Ромашкин запах — свежий и слегка пряный. — Это уже третий раз с тех пор, как мы встретились. И опять я виноват?
Рита вдруг подняла голову и посмотрела Сергею в лицо. Взгляд её был взволнованным и настолько беззащитным, что его в очередной раз кольнуло отчётливым чувством вины.
Но кроме этого чувства были и другие. Трепет, восхищение и жажда обладания.
— Ты, — губы Ромашки чуть дрогнули, скрывая улыбку. — Конечно, ты. Кто же ещё?
— Действительно, — хмыкнул Сергей. — Тут же кроме меня и нет никого. Поэтому каюсь и прошу покорнейше меня простить. И испить со мной чашку мира, то есть чая. С печенюшками и вафельным тортом.
Рита кивнула, и Мишин с сожалением отпустил её. Проследил, как она садится на своё место, и пошёл за стаканом и кипятком.
— Да я бы сама… — пробормотала Ромашка ему вслед, но Сергей покачал головой, остановился в дверях и подмигнул.
— Сиди уж. Кто виноват, тот и пойдёт за чаем. Договорились?
— Ладно…
***
Впервые в жизни меня настолько разрывало от эмоций. Я чувствовала себя маленькой девочкой, и от этого одновременно и впадала в кайф, и страшно злилась. Куда это годится, взрослая тётка, а так раскисла?
Я одновременно и таяла в руках Мишина, и напрягалась. Трепетала и паниковала. Наслаждалась и раздражалась.
Шизофрения у меня, что ли, начинается? Как наверняка сказал бы мой психотерапевт: «Конфликт сердца с разумом».
Надеюсь, этот конфликт до драки не дойдёт, а то я точно свихнусь…
— Слушай, Рит, я спросить хотел… — сказал вернувшийся уже со своей чашкой Мишин. Мне он чуть ранее принёс фирменный стакан в подстаканнике, кинул чайный пакетик — и умчался за своей порцией чая. — А то платье… на корпоративе… Оно просто было так похоже…
— А, ты про выпускной. Нет, это другое платье, конечно.
— Я знаю, точнее, заметил. Почему именно такое платье, Ромашка? Ты случайно… или специально?
Я удивлённо посмотрела на Мишина.
— Специально?.. Да нет, просто это единственное платье в моём гардеробе, которое подходило для подобного случая. Я его во Франции купила. Увидела — и не смогла удержаться. Мне всегда было жаль то платье…
Я запнулась и почувствовала, что начинаю краснеть. И с чего вдруг я так разболталась?!
— Жаль? Почему жаль? — спросил Мишин, с подозрением вглядываясь в моё лицо.
— Нипочему, — буркнула я и от растерянности бухнула в чашку с чаем кусок сахара. Чёрт! Я же терпеть не могу чай с сахаром!
— Да ладно, Ромашка. Расскажи.
Я покачала головой. Сергей нахмурился.
— Так. Если не расскажешь, я задействую тяжёлую артиллерию.
— Это какую?
— Щекотать тебя начну.
Я вспыхнула, вспомнив, что он именно так мне тогда и отомстил. Подговорил девчонок заманить меня в пустую аудиторию после занятий, где спрятался сам, потом запер дверь и начал щекотать.
Я тогда чуть не умерла. Серьёзно. Реально думала, умру, и даже голос сорвала, так громко и долго визжала.
Зря Мишин вообще об этом случае вспомнил… Я настолько расстроилась и разозлилась, что попыталась встать и уйти, но Сергей остановил меня, положив руки мне на колени.
