14 недель (ЛП) - Гэдзиэла Джессика
— Я видел много подобного дерьма, и оно почти всегда ужасно. Но это, это действительно хорошо. Даже правдоподобно. Это впечатляет.
— Ты говоришь, что это не реально, — уточнил Брок.
— Я говорю тебе, что это абсолютно точно чертовски фальшивый снафф-фильм.
— И откуда ты это знаешь? — спросил Сойер, двигаясь к ним.
— Господи, вы, ребята, должны быть экспертами, — сказал Люс, покачав головой и разочарованно глядя на всех нас. — Вырежьте помехи, — сказал он Барретту, поворачивая экран ко всем нам. Он протянул руку, перематывая видео.
Поскольку я не был полностью уверен, что это не реально, мой живот скрутило, когда Люс замедлил видео, и мы снова увидели, что внимание сосредоточено на Кас.
— Эти синяки настоящие, — сообщил он нам, как какой-то эксперт-криминалист.
— На ее лице, бедрах, запястьях, шее — все это не постановочное. Возможно, именно поэтому вы, ребята, были так одурачены. Кто-то хорошо ее обработал. Но здесь, — сказал он, остановив видео как раз в тот момент, когда нож попал в свет. — Смотрите, но на этот раз слушайте, — потребовал он, включив запись.
Когда он закончил, он выжидательно посмотрел на всех нас, словно хотел, чтобы мы разделили его откровение.
Но мы все были в неведении.
Он вздохнул, закатив глаза, явно разочаровавшись в каждом из нас.
— Вот, — сказал он, перематывая снова. — Во-первых, видите это, видите эту артериальную струю? О, мы все видели. Ничто так не кровоточит, как перерезанная артерия, а этот нож перерезал две. — Вот, — сказал он, ткнув пальцем в маленькое, почти невидимое пятнышко на экране. Оно, казалось, изменило цвет, став более ярко-красным, чем остальная кровь. — Тот, кто это редактировал, забыл затемнить эту каплю фальшивой крови.
— Как, черт возьми, ты увидел… — начал Сойер, но Люс не обратил на него внимания.
— И это, — сказал он, перематывая на крик. — Она не может кричать здесь. Она оборвалась достаточно быстро, чтобы большинство людей подумали, что это было на самом деле. Но здесь, — сказал он, останавливая видео, — воздух в ее легких выталкивает кровь, которой она захлебывается, и она может издавать только булькающие предсмертные звуки.
Он перемотал видео еще раз, чтобы доказать свою точку зрения.
И мы, наконец, увидели это.
Я посмотрела на Сойера, увидев отражение своих собственных мыслей.
Если она не умерла, то она предала и украла у Кензи, и выставила нас всех дураками.
— Действительно, это хорошее дерьмо. Руджеро Деодато одобрил бы. — На наши пустые взгляды он снова сделал разочарованный выдох. — Руджеро Деодато… «Ад каннибалов»… Фильм ужасов 1980 года. Он был привлечен к ответственности за то, что фактически убивал своих актеров на съемочной площадке, настолько реалистичной была кровь. Больное дерьмо. Хотя, если вы спросите меня, этого ублюдка следовало бы обвинить в жестоком обращении с животными, поскольку в этом фильме они были настоящими. Но, да, это прямо в точку. Эти двое могли бы зарабатывать деньги. Она действительно хорошая актриса (Прим. Руджеро Деодато — итальянский кинорежиссёр, сценарист и продюсер. Самым знаменитым фильмом Деодато стал фильм ужасов «Ад каннибалов», снятый в псевдодокументальной манере и считающийся одним из самых жестоких фильмов в истории кинематографа).
— Да, она такая.
Все обернулись и увидели, что Кензи стоит на месте, никто не слышал, как открылась дверь или кто-то из них вышел, хотя все были на улице. Риз смотрела себе под ноги, она была не из тех, кто может справиться с ужасом, даже если он ненастоящий. Пейн и Энзо смотрели на Люса.
Но Кензи?
Ее глаза были на экране. Они были красными и опухшими, но полностью сфокусированными на застывшем изображении лица Кэсси, занимавшем весь экран, прямо перед тем, как вынуть нож.
Что-то было в Кенз в эту минуту, что-то, чего я не мог понять, что-то темное и напряженное, граничащее с уродством, что-то совершенно на нее не похожее. Все ее тело напряглось, когда она долго смотрела на экран.
Но потом ее взгляд переместился на меня.
— В старших классах я ходила на курсы кройки и шитья после школы. Мама хотела, чтобы мы с Риз не попадали в неприятности. Поэтому она подтолкнула меня к этому, так как мне уже нравилось самой шить себе одежду. Риз писала в школьную газету и была членом четырех книжных клубов. — Тогда она улыбнулась странной, неуместной улыбкой, растягивая одну сторону губ.
— Ты знаешь, чем увлекалась Кэсси?
— Нет, милая, — сказал я, сохраняя спокойный и успокаивающий голос, чувствуя, что она — бомба, готовая взорваться.
Она тяжело выдохнула, снова посмотрела на экран, на лицо подруги, которую, как она думала, изнасиловали, пытали и убили.
— Драмой.
Глава 13
Кензи
Огромная часть меня не хотела в это верить.
Мы все вышли из ванной и услышали конец разговора между таинственным парнем Люсом и всеми остальными.
И силы, с которой реальность обрушилась на меня, было достаточно, чтобы у меня закружилась голова, и я слегка наткнулась на Энзо, чьи руки на мгновение легли мне на плечи, чтобы поддержать меня.
Я не хотела в это верить.
В каком-то смысле, возможно, было бы не так больно, если бы то, что показали на видео, было правдой. Смерть, бесполезная трагедия, которую было почти легко рационализировать, смириться с ней, получить от нее удовлетворение. Это было бессмысленно. Это было душераздирающе. Но психи существовали. Они причиняли боль людям, которые этого не заслуживали. Это случалось. Это было ужасно. Но я бы скорбела и двигалась дальше.
Это было гораздо проще понять, чем то, что моя лучшая подруга во всем чертовом мире разработала длинный, подробный, безупречно жестокий план, чтобы причинить мне боль и обокрасть меня.
Не было никакого способа понять смысл этого, получить завершение от предательства, вытравленного так глубоко.
Было ощущение, что кто-то проник внутрь моего тела и вырвал жизненно важные органы. Это было похоже на пытку. Это было похоже на рану, которая никогда не заживет.
Я мысленно перебирала все наши с ней разговоры за последние несколько месяцев, гадая, сколько улыбок было фальшивыми, сколько она молча издевалась надо мной, как она, возможно, составляла каталог моих недостатков, чтобы использовать их против меня.
— Включите это еще раз, — потребовала я, обращаясь ко всем присутствующим в комнате, все сидели ближе к компьютеру, чем я. Когда никто не двинулся с места, я бросилась вперед, оттолкнув Барретта с дороги, села, перемотала видео назад, изучая его глазами, менее шокированными и ужаснувшимися.
Сначала это были мелочи.
То, как она, казалось, играла на камеру, не пытаясь спрятать лицо, не пытаясь выставить себя напоказ. Затем появились другие интимные детали, которые я никогда бы не подумала искать раньше. Например, тот факт, что Кэсси была помешана на своих лобковых волосах. Известно, что она брилась утром и вечером и отказывалась от эпиляции, потому что ей было противно видеть растущие волосы. И ее не было больше недели. И она была свежевыбритой, как всегда. И последнее, но не менее важное: когда мужчина поднял руку с ножом, его рукав задрался, и я увидела намек на толстую золотую цепь.
Кэсси ненавидела эту цепь.
Она постоянно на нее ругалась.
Мало того, что мужчинам вообще не идет носить браслет, — говорила она, — так он еще и должен идти и покупать какую-то отвратительную, безвкусную, толстую золотую цепь?
Это была цепь.
Я видела ее дюжину раз.
Я слышала о ней тысячи раз.
— Вот сукин сын! — огрызнулась я, хлопнув ладонью по столу, отчего аккуратно расставленные Барреттом кофейные чашки подпрыгнули, две из них упали на пол с жужжащим звуком. — Эти эгоистичные, коварные засранцы!
— Кенз, тебе придется рассказать остальным, мы не понимаем, — потребовал Энзо, голос спокойный, но твердый. Как он всегда делал, когда я впадала в ярость, раздражение или эмоциональный срыв.
