Та, что меня спасла (СИ) - Ночь Ева
– Так ты сама себя называла. У тебя не получалось ни Настя, ни официально-длинное – Анастасия. Тася. И мы тоже так тебя звали.
– Я никуда не пойду. Ты прости.
Аль тихо смеётся, заложив руки за голову. Наслаждается каждым нашим словом. Он уже выпил чай, слопал ватрушки. У него отличный аппетит и настроение.
– Ты наивная, Лада, – ласкает он мою тётушку взглядом. – Там целая армия безопасников ходы-выходы охраняет. Вы не успеете ногу через порог выставить, как вас сцапают и не дадут шага сделать. А потом прилетит Гинц на крыльях ужаса, и ты забудешь, как тебя зовут. Но я напомню, если что. Обращайся.
Лада переводит взгляд с меня на Аля. Туда и обратно. Она слишком серьёзно настроена. А мы дурачимся. Ей непонятно, почему.
Звонок в дверь. Лада бледнеет. Выпрямляется. Судорожно хватается за чашку. Спина у неё как не переломится – так напряжена.
– Не бойся. Это, я полагаю, муж Таи. Тот самый Гинц. Ему бы уже давно пора здесь быть. Псы небось доложили, что у нас гости.
Аль уходит, а мы остаёмся вдвоём на кухне. Я вжимаюсь в столешницу покрепче. Выдыхаю и поправляю волосы, а затем замираю.
В руках у Лады – пистолет. Откуда только и взялся. Побелевшие пальцы уверенно сжимают оружие. В глазах у неё – синее холодное пламя и решимость. А я замерла, застыла. И время потекло, как в замедленной съёмке – плавно и очень-очень вязко. Как на другой планете. Как в безвоздушном пространстве.
38. Эдгар
Безопасники позвонили мне сразу, как только на пороге художника гостья нарисовалась. Женщина? Одна из подружек раздолбая-гения?
– У неё глаза – как у вашей жены, – подбрасывает ценную информацию один из охранников.
– Никого не выпускать, – командую я и выезжаю. Сразу же. Неизвестно, что это за родственница с одинаковыми глазами. Я бы никому не доверял. Да я и не доверяю, но внутри у меня – спокойствие. Может, из-за сделки с Варшавиным и разговора, а может, потому что я могу больше не скрываться.
– Ты там каску купи. И бронежилет на всякий случай, – инструктирует меня по телефону Сева.
– Это ещё зачем? – настораживаюсь я. Чтобы лишиться спокойствия, достаточно нескольких слов.
– Чтоб тебя шальным снарядом не убило. Ты в Интернет выходил сегодня? Новостную ленту видел? Местные сплетни читал?
– Не занимаюсь подобной ерундой, – досадую из-за ёкнувшего сердца, – Для этого у меня есть ты и пиар-менеджер.
– Ну и зря, зря, – бубнит он, и не понять, то ли издевается, то ли глубоко серьёзен. – Вы со Снежанной смотритесь очень… э-э-э… аутентично. Достоверно, я бы сказал. Прям глаз не отвести. Так что средства защиты тебе понадобятся – я уверен. Особенно голову береги. Тая уже припасла, наверное, тяжёлую сковородку или скалку.
Я мысленно ругаюсь и награждаю Янышевских самыми сочными эпитетами.
– Ты где слов таких нахватался, умник аутентичный? – пытаюсь снизить градус накала, но Сева на своей волне.
– Там ещё папуля речь проникновенную толкнул в интервью. Ты бы вооружился на всякий случай.
– Моя жена – очень умная и уравновешенная девушка.
– Серьёзно? – Сева ржёт. Судя по всему, он бы и пел, если бы мог: новость, что переговоры с Варшавиным прошли успешно, неимоверно подняла ему настроение. – Мама у тебя необычайно вкусно готовит.
У меня желудок сжимается от пустоты. Я лишь кофе пил литрами. Несчастный голодный муж, заброшенный и тоскующий. Ничего. Сегодня это дурацкое расставание закончится. И это понимание греет сердце. Ради этого я готов и удар по голове вынести. Но вряд ли Тая будет драться. Осталось лишь несколько штрихов подправить и посмотреть на даму с «одинаковыми» глазами.
Безопасники мнутся на пороге квартиры. Та пара, что дежурит в подъезде. У них чёткие инструкции – тормозить мужчин, а в остальном – докладывать мне и мониторить территорию. Девушку я попросил не трогать.
Дверь мне открывает очень довольный Альберт. Солнечные брызги с него сыплются во все стороны.
– Господин Гинц, – вежливо и по-царски склоняет он голову в знаке приветствия. – А я уже вас заждался. Думал, вы быстрее прибудете.
– Добрый день, господин Ланской, – решил я ему подыграть. – Где моя жена?
– На кухне беседует со своей тётушкой.
На меня ступор нападает от его слов. Тётка пришла в себя настолько, что смогла приехать и беседовать на кухне? Затем я соображаю, что в доме – чужой человек.
– Да, – кивает, глядя на меня, этот Орлиный Глаз, – это не та тётушка, с которой Тая больше десятка лет прожила. Но тоже родственница. Представляете?
Я больше не слушаю его и направляюсь в кухню. И первое, что вижу, – девушку с пистолетом в руках и испуганную бледную Таю с глазами на пол-лица.
– Эдгар! – шепчут её губы, и она пытается кинуться ко мне. Закрыть собой? О, господи…
Но гибкий и невероятно быстрый художник успевает первым.
Он заслоняет меня спиной и одним движением забирает у чужой девушки пистолет. Я так и не успел уловить: то ли она сама ему отдала оружие, то ли он на какие-то точки надавил.
– Лада, ну что ты творишь?
У неё и правда глаза очень похожие. Синие, с густыми ресницами. Но наивности во взгляде поменьше. И чистоты – тоже. И вообще она мне не нравится. Что это ещё за игры с пистолетами? Только за то, что она Таю напугала, я готов сдать её полиции или ещё куда подальше.
– Тихо-тихо, Гинц, лицо попроще, ладно? Она твою жену защитить пыталась. А это вообще – пугалка детская. Правда, очень дорогая и правдоподобная.
Он нажимает на курок. Он лязгает достаточно правдоподобно. Тая вскрикивает, но вместо пули из дула вырывается пламя. Зажигалка. Вот чёрт.
– Так и с мокрыми штанами можно остаться, правда?
Кажется, он единственный, кому всё нравится. Я не собираюсь смягчаться. Что за детский сад? Делаю шаг вперёд. На мне виснет Тая. Ещё одна защитница всех бедных и несчастных.
– Это Лада Бакунина. Родная сестра моего отца.
– Не могу сказать, что приятно с вами познакомиться, – рычу я, прикрывая руками свою девочку.
– Я думала, это отчим, – оправдывается девушка. Глаза у неё виноватые. Но как-то меня не трогает её смущение. – Если я Настю нашла, он тоже не промах. Достаточно за вами понаблюдать, куда вы ездите, где бываете.
– Ну, и как бы вы защищали? Здоровый мужчина в два счёта вас обезоружил бы.
– А, может, и нет, – поводит она плечом и сердито смотрит на Альберта. – Антон – трус, каких ещё поискать. К тому же страдает парой-тройкой фобий. Я никогда бы не сделала ничего плохого девочке. Не для того я спасала её и рисковала собой.
– Лада, – проникновенно смотрит моя жена в глаза тёте, – в следующий раз лучше сопровождай свои действия словами. А то как-то пистолет в твоей руке без объяснений выглядел страшно.
Альберт смеётся не скрываясь.
– Она хотела Тайну забрать. Спрятать, – докладывает он, хищно следя за моей реакцией.
– Вы опоздали, – уже невозмутимо и спокойно, с прохладцей, чтобы не выдать бушующих внутри чувств. – Тая больше здесь не останется.
– Может, на «ты» перейдём? – Лада сжимает в руках чашку с чаем. Вместо пистолета, я так полагаю. Есть люди, которым обязательно что-то нужно в руках крутить. Видимо, Лада – из их числа. Очень беспокойные пальцы. Но на нервную она не похожа. Скорее на перпетуум мобиле, что бесконечно двигается у неё внутри и заводит в бесконечный бег конечности.
– Можно и на «ты», – соглашаюсь. Мне сейчас жизненно необходимо стрясти с неё кое-какую информацию.
– Ты уже знаешь мою историю? – спрашивает Тая, и я для надёжности прижимаю её к себе покрепче. Не хочу ни единой секунды больше терять. Моя. Хватит уже, натерпелись.
– В общих чертах. Кажется, твою историю не знает только ленивый. Я бы послушал первоисточник, – киваю на Ладу. В животе у меня недовольно урчит, Тая радостно смеётся и легко уходит из моих объятий.
– В общем, чай на нашей планете против инфицирования – это была плохая идея, – произносит она и чуть ли не на половину залезает в холодильник. Я вижу только её обтянутый джинсиками задик. Вижу – и больше не могу взгляд отвести.
