Бурбон и секреты (ЛП) - Уайлдер Виктория

Я хмурю брови.

— Величайшее трио?

Лейни закатывает глаза.

— В этом фильме снималась Кристина Агилера. А трио, по словам Хэдли, это Бритни, Кристина и Пинк.

— Очевидно, — отвечаю я, не теряя ни секунды.

Хэдли с сарказмом поднимает руки.

— Вот видишь!

Я не могу удержаться от смеха вместе с Лейни.

И на несколько минут сегодня вечером я забываю, что привело меня сюда и что еще мне нужно сделать. Впервые за долгое время я чувствую себя хорошо в окружении людей, которые очень похожи на новых друзей. Мой телефон жужжит.

Фокс: Мне нужно поговорить с тобой.

Остатки смеха с девочками просачиваются в мой ответ.

Фэй: Звучит серьезно.

Я пытаюсь сохранить невозмутимый вид, но не успеваю, потому что Лейни спрашивает:

— Кто заставил тебя так улыбаться, Фэй?

— Ничего такого... — Отвечаю я, наблюдая за двигающимися точками и ожидая ответ.

Фокс: Открой дверь.

Он у меня?

Но именно Хэдли спрашивает:

— А у «ничего такого» есть очки и ухмылка, которую иногда так и хочется смахнуть?

Фэй: Не могу. Извини. Я не дома.

Я улыбаюсь её словам и тут же добавляю:

— Так, на чем мы остановились?

Я перевожу телефон в беззвучный режим и убираю его в карман. Я разберусь с ним позже.

Хэдли хлопает в ладоши.

— Хорошо. Отрицание. Мне нравится. Мы еще вернемся к этому. Как насчет эспрессо-мартини, может быть, с фисташковым ликером? — спрашивает она, доставая шейкер.

Выгнув бровь, я смотрю на Лейни и отвечаю:

— Похоже, после этого мы будем пьяны.

Хэдли начинает наливать, и она поправляет меня.

— Навеселе. — Она улыбается, наставительно поднимая палец в воздух. — За подвыпивших друзей.

Глава 17

Линкольн

Химия всегда была моим любимым увлечением. Бурбон, конечно, сыграл свою роль; в конце концов, я же Фокс. Но я получаю кайф от того, что чувствую, когда решаю задачу. Соединяю части в целое и помогаю стать чем-то новым. Я знаю точную комбинацию зерен для придания нужного вкуса, прежде чем спирт попадет в бочку. Знание того, что происходит, прежде чем дистиллят даже коснется американского обожженного дуба, — вот что вызывает у меня возбуждение. Я возбуждаюсь, но, очевидно, не так сильно, как заставляет меня Фэй Кэллоуэй. Черт, да что в ней такого?

Я чувствую себя заведенным после ужина. Обычно семейные встречи сглаживают все, что навалилось на меня за неделю, но сегодня я наблюдал, как Фэй так легко влилась в мою семью, что я не мог отвести взгляд. Даже с влечением, которое я к ней испытываю, можно было справиться, но, наблюдая за тем, как она смешит Лили, как она уходит с Лейни и Хэдли на девичник, я не знал, что чувствовать. Мне хотелось поцеловать ее. Снова услышать, как она кончает, только на этот раз я хотел, чтобы это было громко, и чтобы она скакала на моем члене. Я одновременно хотел, чтобы она была и в моей постели, и вне поля моего зрения.

На мой телефон приходит сообщение от братьев.

Эйс: Завтра вечером понадобится помощь.

Грант: Это адресовано кому-то конкретно?

Эйс: Мне понадобятся мускулы.

Я знаю, что это значит. Мы иногда играем в серой зоне, чтобы наш бизнес развивался в правильном направлении. В последнее время я чувствую себя более чем на взводе, так что, если ему нужна поддержка, я с радостью ее окажу. Грант придерживается правил, Эйс любит их нарушать, а мне нравилось удивлять людей и давать волю кулакам.

Линкольн: Я буду там.

Сегодня вечером на улице тихо, гораздо тише, чем в моих мыслях. Холодный воздух делает мое дыхание заметным, но мне нравится находиться в темноте и чувствовать спокойствие, когда она окутывает меня.

— Какого хрена я делаю? — спрашиваю я себя. Но прежде чем я решаю убраться подальше, я слышу как хлопает дверь машины.

— Спасибо, Дел, — говорит Фэй. — Нет, я в порядке. Спасибо, что подвез, здоровяк.

Я опираюсь локтями на колени и слушаю, как она что-то напевает, пока идет по дорожке.

— Этот лифчик — отстой, — говорит она себе, поправляя топ и сбрасывая сапоги, когда добирается до веранды.

— Ты пьяна?

Она вскрикивает, вскинув руку к груди.

— Черт возьми, Фокс! — Она нервно смеется: — Нет, я не пьяна. — Бросив сумку, она подходит ближе. — Навеселе. Но я не хотела рисковать, поэтому позвонила Делу, чтобы он меня подвез.

Внутренне я аплодирую этому решению. Я потерял обоих родителей из-за пьяного водителя, поэтому мне нравится, что она достаточно умна, чтобы не рисковать, независимо от того, насколько близко она была к дому.

— Ты знаешь, что он самый лучший? Дел. Он единственный, кто сделал для меня все возможное. Может быть, за всю мою жизнь.

Я не знал, что она поддерживает с ним связь.

— Это он сообщил тебе, что Мэгги арестовали?

Она наклоняет голову набок и не отвечает.

— Ты совсем ничего не знаешь. — Она смотрит вниз на мой телефон. — И еще меньше я знаю о тебе…

— Сомневаюсь, — говорю я, когда она подходит ближе. Я опираюсь на локти и смотрю вниз между коленями.

Девочки сегодня остались с Гризом, а я, выпив слишком много бурбона, сидел и пялился на ее темный дом, прежде чем принял решение прийти сюда и подождать ее. Что, черт возьми, я думаю, из этого выйдет?

Ее ноги останавливаются между моими, заставляя меня запрокинуть голову и откинуться назад, чтобы посмотреть на нее.

— Ты ведь понимаешь, который сейчас час? — спрашивает она, когда я раздвигаю ноги, приглашая ее подойти еще ближе.

После ужина она, должно быть, переоделась, потому что вместо безразмерной рубашки и черных брюк надела розовый свитер и синие джинсы. Когда она наклоняется, упираясь руками в мои бедра, ее свободный свитер опускается ровно настолько, чтобы открыть лучший за очень долгое время вид на декольте. Она ловит мой блуждающий взгляд и слегка улыбается.

— Что ты делаешь в темноте на моей веранде в такой час, Линкольн Фокс? — ее взгляд опускается к моему паху. Трикотажные темно-синие брюки вполне подходят для сна, но они не оставляют места для воображения. Мой член напрягся еще в конюшне. Теперь, когда она опирается на меня и покусывает нижнюю губу, он стал очень отчетливо увеличиваться, и я знаю, что она заметила это.

— Зачем возвращаться сейчас? — спрашиваю я, надеясь на этот раз получить от нее честный ответ.

Но она, как и ожидалось, игнорирует мой вопрос и вместо этого расстегивает пуговицу на джинсах. Я откидываюсь назад и кладу руки на спинку качелей на веранде. Если это можно так назвать. Это скорее кушетка, подвешенная на толстых веревках к потолку веранды. Она спускает штаны и выходит из них, ее руки опускаются на мои плечи. Чуть переместив свой вес, она размещает колени по бокам от моих бедер и нависает надо мной. Я хмыкаю, прежде чем сказать:

— Здесь холодно. Не хочешь зайти внутрь?

Она медленно качает головой.

— Мне нравится здесь, — тихо говорит она, устраиваясь у меня на коленях и подталкивая мой член, чтобы устроиться поудобнее.

Я беру одеяло, которое лежит рядом со мной, и укрываю им ее спину.

— Этот дом больше не кажется мне домом. Все изменилось. — Она делает глубокий вдох. — Мэгги тут все переделала и избавилась от всего привычного, кроме этих качелей. Мне кажется, что здесь я могу перевести дух и подумать.

Я убираю ее волосы с лица.

— О чем ты думаешь?

Она улыбается.

— Я думаю о той ночи. На кукурузном поле. С тобой. Чаще, чем мне хотелось бы, если быть честной. Та ночь изменила меня так, что я до сих пор пытаюсь понять. — Ее брови хмурятся. — Я думаю, моя сестра ненавидит меня.

— Я не думаю, что она тебя ненавидит. Она злится на тебя… — говорю я, проводя пальцами по ее ладони, все еще лежащей на моем плече.

— О нет, — смеется она, но это звучит грустно. — Мэгги не может смириться с тем, что я здесь. Она злится, что я уехала, но не хочет, чтобы я вернулась в ее мир. Она не знает всей истории. И даже если бы знала... — Покачав головой, она замолкает. — Мэгги — моя единственная семья, и я ее не знаю.