Укротить сердце (ЛП) - Хантер Ава
Я скучал по тебе.
― Ты в порядке? ― спрашивает он, увлекая меня в медленный танец. Марвин поет медленную меланхоличную версию песни Nitty Gritty Dirt Band «Fishing in the Dark».
Я смотрю на него глазами, полными желания.
― Уже лучше.
― Фэллон в порядке?
― Она ушла домой. Но я думаю, с ней все в порядке. Как Уайетт?
― Не беспокойся об Уайетте.
Я перевожу взгляд на ленточку на его запястье.
― Как долго ты собираешься носить эту ленту, ковбой?
― Столько, сколько ты захочешь.
― О, ― тихонько выдыхаю я.
Мое сердце бешено колотится. Огонь сжигает воздух между нами.
От его заявления у меня подкашиваются ноги, а сердце пропускает все положенные ему удары.
Я не знаю, что означает его ответ, я просто знаю, что это слишком.
Слишком для меня.
Как будто это может разбить оба наших сердца.
Я кладу голову ему на грудь и слушаю, как бьется его сердце. Его биение такое сильное. Такое здоровое.
Я делаю глубокий вдох. От него не пахнет дорогим одеколоном. Он пахнет трудолюбивым мужчиной, ковбоем, землей, солнцем и жизнью.
Здесь, на этом танцполе, наши отношения не кажутся временными. Он прижимает меня к себе, как будто я принадлежу ему.
Хуже того, я больше не знаю, хочу ли я, чтобы они оставались временными. Я сказала, что моя голова будет принимать решения, но похоже, что мое безрассудное сердце берет верх.
В Чарли легко влюбиться. Надеюсь, он этого не знает.
Надеюсь, он не сделает того же.
Когда песня заканчивается, Чарли останавливается. Его глаза встречаются с моими.
― Что дальше?
Я упиваюсь его красивым лицом, твердой линией его подбородка.
― Больше выпивки, больше танцев, больше тебя.
Чарли сглатывает, а потом улыбается. Это самая большая и яркая улыбка, которую я когда-либо видела, и все мое тело тает.
― Все, что тебе угодно, малышка.
Он наклоняется и целует меня, а я не могу не поцеловать его в ответ.
И тут я перестаю думать о том, как не влюбиться, потому что обвиваю руками его шею и прыгаю в его объятия.
Живи каждым мгновением с Чарли Монтгомери.
Живи так, будто оно последнее.
Глава 21
Чарли
― Кажется, я пьяна, ― вздыхает Руби. Широко раскрытые глаза сияют от восторга на ее милом личике, пока она неуверенно покачивается на своих босых ногах.
Переступив порог своей спальни, я усмехаюсь и притягиваю ее к себе.
― Малышка, мне тоже кажется, что ты пьяна. ― Возбужденная и хихикающая, ― она самая милая малышка, которую я когда-либо видел.
― Что мы сейчас делаем? ― спрашивает она.
― Восход солнца, помнишь?
Спустя три шота, два пива и несколько кругов по танцполу, мы уехали из «Неонового Гризли» и вернулись ко мне.
― Но это занятие не на несколько часов. ― Она встает на цыпочки, проводит рукой по моей груди, прикусывает горло. Моя решимость ослабевает, и член набухает в джинсах.
Я привез ее к себе, потому что не хотел, чтобы пьяная она оставалась одна. Я сделал это не для того, чтобы перепихнуться.
― Что мы будем делать до тех пор? ― вздыхает она. От нее волнами исходит тепло.
Я обхватываю ее лицо ладонями и хмурюсь.
― Ты немного выпила. Если ты не хорошо себя чувствуешь…
Она хлопает длинными ресницами и мелодично хихикает, отчего мое возбуждение усиливается.
― Может, я и выпила, но я очень, очень хорошо себя чувствую.
― Ты уверена? ― еле сдерживаясь спрашиваю я. ― Я не хочу, чтобы ты делала то, к чему не готова.
― Ковбой, перестань болтать и поцелуй меня, ― говорит она прежде, чем прижаться ко мне губами.
Каждая унция крови в моем мозгу, каждый протест стекают в мой член.
Я отстраняюсь.
― Этот сарафан нужно снять.
Она притворно надувает губы, ее глаза, ресницы, подведенные дымчатыми тенями, трепещут.
― Тебе не нравятся мои сарафаны?
― Я люблю их, малышка. ― Я ухмыляюсь. Мне нравится эта сторона Руби. Игривая, кокетливая, милая. Каждая новая сторона, с которой она открывается, делает ее все лучше и лучше. ― Я просто больше люблю, когда они на моем полу.
― Ковбой, устанавливающий правила. ― На ее губах играет улыбка. Она двигает бедрами, приподнимая подол, чтобы показать кремовую кожу. Фиолетовые трусики.
Мой член напрягается от заигрывания, звучащего в ее голосе. Вся сила воли, которая удерживала меня, улетучивается в окно. Я не хочу ждать. Я прижимаю ее спиной к стене и хватаю за задницу.
― Черт, малышка, ― рычу я, зарываясь лицом в ее шею и стаскивая с нее трусики.
Ее спина выгибается, а грудь натягивает лиф платья в форме сердца. Она стонет и рвет мою рубашку, проводя своими маленькими ручками по моему телу. Жадная. Мне это чертовски нравится.
Я прижимаюсь бедром к ее сладкой киске. Она трется о него, пропитывая мои джинсы, и я, блядь, теряю контроль.
С рычанием я стягиваю переднюю часть ее тонкого платья, обнажая грудь и розовые соски. Обхватив обеими руками ее талию, я низко наклоняюсь, всасывая кремово-белую выпуклость ее груди, позволяя языку дразнить ее соски, превращая их в твердые пики.
Из уст Руби вырывается исступленный крик. Она вздрагивает и откидывает голову назад, ее ресницы трепещут, губы приоткрыты.
Внутренняя сторона ее бедер блестит от возбуждения. Я провожу ладонью по влажной коже, а затем погружаю в нее пальцы. Дразню. Играю.
Она издает слабый стон, ее ногти впиваются в мое плечо.
― Чарли…
Она тугая, мокрая, горячая.
Моя.
Ни у кого не будет шанса с этой девушкой. Никогда. Увидев ее сегодня вечером с другим мужчиной, я едва не погубил себя. Мне пришлось сдерживаться, чтобы не убить парня, потому что, если меня посадят, я не только не смогу управлять своим ранчо, но и не смогу трахать Руби. А это будет чертовски обидно.
С этой мыслью я скольжу руками вверх по ее телу, стягивая сарафан и оставляя ее обнаженной.
Я сжимаю ее упругую попку и приподнимаю ее. Она обхватывает меня ногами за талию, а я присваиваю ее рот, поглощая каждый поцелуй, каждую унцию воздуха, которым она меня благословляет.
Я хочу больше ее.
Мне нужно попробовать ее на вкус.
Потому что, черт возьми, у этой девушки мой любимый вкус.
Поставив ее на ноги, я наклоняюсь.
― Стой, ― приказываю я.
― Да, ― вздыхает она.
― Хорошая девочка.
Ее взгляд, обращенный в спальню, заставляет меня опуститься на колени так быстро, что у меня перехватывает дыхание.
Я раздвигаю ее ноги, а затем, обхватив руками ее талию, прижимаю ее спиной к стене. Я вылизываю внутреннюю сторону ее бедер, влажные следы возбуждения, как влюбленный щенок. Потому что это правда, я чертовски голоден.
Я раздвигаю ее ноги еще шире, впиваясь губами в ее сладкую киску так глубоко, словно рай может оказаться по ту сторону.
Руби прижимается к стене, ее тело вибрирует, бедра дрожат, глаза зажмурены в экстазе. Ее киска прижимается к моему рту, и я издаю какой-то сдавленный звук.
Господи, она на вкус как клубника. Как это, блядь, возможно? Еще раз подтверждая мои подозрения, что она в буквальном смысле ангел.
Отстранившись, я провожу пальцем по ее влажным складочкам, и она вдыхает. Я прижимаюсь губами к ее клитору и посасываю.
Она задыхается.
― Чарли… Я не могу… Я…
Я рычу, наслаждаясь ощущением того, как она дергает меня за волосы. Я продолжаю ласкать ее клитор, сильно прижимаюсь к нему губами и вращаю языком. Любой способ поглотить эту скользкую, сексуальную киску, любой способ доставить удовольствие моей девочке ― вот моя цель в жизни. Я беру ее попку в руки и рывком двигаю к себе, насаживая ее на мой язык.
― О боже. Да. Да. ― Нижняя часть тела Руби вздрагивает, ее бедра неконтролируемо дрожат, а затем она кричит. Оргазм накатывает на нее, как волна, и я чувствую, как набухает и наливается ее плоть.
С тихим стоном ее глаза мутнеют, и она обмякает, сползая по стене из-за подкосившихся коленей.
