Феликс Аксельруд - Испанский сон

Пол с потолком соединились. Вслед платформе хлынула кровь — общая кровь князя Георгия и его недавних врагов. Княгиня без удержу хохотала; двое мужчин силой заставили ее отвернуться от этого зрелища. Они попытались сделать то же с царевичем, но он гневно ударил по протянувшимся к нему рукам — и они отступили; и он смотрел, сжав кулаки и челюсти, склонив голову, смотрел исподлобья, пока между платформой и бункером не упала железная стена и не скрыла с глаз все, что он видел.

Дорогая! Меня беспокоит Ваше молчание. Вы не поверили моим аргументам? Допускаю, что я изложил их не столь убедительно. Я волновался; я комкал мысли, я экономил пространство окна. Если так — давайте обсудим предмет подробнее. Ведь мы еще никогда не вели разговоров на общие темы; а между тем это было бы интересно; это было бы вполне в духе наметившейся тенденции расширения наших границ.

Сегодня мне снился сон: в абстрактном городе в организацию, где я работаю, явился солдат, чтобы по безденежью продать несколько государственных тайн. Тайны были не нужного нам профиля, но раз уж он пришел, неудобно было отказывать. Пока секретарша ксерила секретные материалы, он рассказал про свое житье-бытье, в частности про то, как он совершает объезды на низкорослой гнедой лошадке (маршрут этих объездов, между прочим, был одной из тайн, которые он продавал). Бывшая вместе с ним женщина, экзальтированная француженка, плохо говорящая по-русски, но сочувствующая солдату, стала всячески расхваливать мне эту лошадку, а особенно ее удивительную, слегка красноватую масть.

В дальнейшем эта женщина, ее бородатый солидный муж и все тот же солдат посетили дом, где я жил в этом городе (в то время как вообще-то я жил где-то еще). Посещение это было обставлено множеством второстепенных деталей, например: они ехали ко мне на джипе, который по ходу дела угодил в небольшую аварию (подробности аварии), затем как я пытался дозвониться до этой женщины по ее сотовому телефону (номер телефона, детали звонка) и т.д. и т.п. Целью посещения явился некий вид досуга: эти трое (вполне одетые) медленно перекатывались со спины на живот и опять на спину по огромным мягким диванам, приговаривая, как им от этого хорошо. Еще одна женщина, моя бывшая любовница, оказавшаяся там уж не знаю как, вначале смотрела на это с недоумением, а потом подумала и присоединилась к ним, найдя это приятным и увлекательным.

Сам не знаю, зачем я написал Вам эту ерунду, но стирать почему-то не хочется. Я тоскую без Вас, дорогая. Напишите, прошу. Если Вы по-прежнему боитесь общаться со мною, отправьте хотя бы пустое окно. Хоть что-нибудь… считайте, что мне передалась часть Вашего беспокойства.

Целую Вас, дорогая.

Княгиня Мария с царевичем Игорем стояли рука об руку; лишь неяркие лучи их фонариков нарушали кромешную тьму. Под этим светом слабо поблескивали два металлических рельса, начинаясь невдалеке от их ног и уходя в неведомое.

Бедная Мария, думал царевич. Обрести и потерять мужа в течение одного дня — это страшное потрясение. Она наверняка не в себе; во всяком случае, нормальный человек не стал бы рассчитывать на этакое корыто, вдобавок не имеющее ничего похожего на двигатель. Подумав так, он незаметно вздохнул и сделал вид, будто заинтересовался корытом.

Бедный мальчик, думала между тем княгиня. Он еще даже не осознал масштаба трагедии; на него, видно, все еще действует ошеломляющая картина гибели князя… Она заставляла себя не думать о муже, о князе, об этой картине; думать только о том, что обещала ему — о спасении Игоря. Она обрадовалась, когда мальчик наконец-то проявил интерес к происходящему; те немногочисленные слова, что он ронял прежде за проделанную ими дорогу, были вялы, бесчувственны и тусклы.

Теперь, стоя перед вещественным средоточием ее надежд, она не могла позволить себе гневить Господа сомнениями. Она возблагодарила Его. Она еще раз припомнила путь, проделанный только что — сам по себе свидетельство некой воодушевляющей благодати.

Как они молча шли по темным ходам, вчера еще вполне безопасным, а сейчас, несмотря на все меры, грозящим на каждом шагу шальной группой врага. Как спускались в бездонную пропасть. Как, сорванная взрывом с навешенных мест, огромная стая летучих мышей захлопала крыльями и заметалась по залу, и как они, невольно задравши головы, попытались рассмотреть этих мышей, но в темной вышине ничего не увидели.

— Княгиня, — спросили ее сопровождающие, — вы уверены, что вскрыта нужная вам дверь?

— Да, — сказала она.

— Может быть, помочь донести ваши припасы?

— Нет, это недалеко.

— В таком случае, мы оставляем вас. Ваше высочество… Княгиня Мария…

— Прощайте. Спасибо за все, господа.

Проводники поклонились и исчезли во тьме.

— Дай руку, — сказала Мария. — Пошли.

— Мария, — заметил царевич, выполняя то ли приказ ее, то ли просьбу, — ты обратилась ко мне на «ты».

Она ничего не ответила. Молча учась друг друга щадить, они быстро пошли вдоль широкого коридора, совсем не грязного, с ровным полом и ровными, некогда белеными стенами, по которым были протянуты кабели разного вида и толщины. Игорь глядел по сторонам, спотыкался; в одном месте остановился и присел завязать шнурок.

— Быстрее, — тревожно сказала Мария.

— Но здесь никого, — отозвался царевич. — Куда нам теперь-то спешить?

— Может начаться обвал, — объяснила Мария. — Это самое страшное, что может случиться с нами. Нужно успеть дойти до нужной двери.

— А что за ней?

— Увидишь… а вот, кажется, и она.

Луч фонарика, упершись в облупленную от времени стену, высветил несколько странных знаков на ней. Под этими знаками здесь стоял самый обычный распределительный щит или, может быть, трансформаторный ящик. Лаконичный череп был нарисован на нем. Мария обернулась к царевичу.

— Открывай, — шепнула она ему.

Игорь вопросительно посмотрел на нее.

— Ты как будто боишься, — заметил он.

Она отвела взгляд.

Он прав, сказала себе она. Ее охватило смятение. Она надеялась, что все должно быть так, как она это знала, но она не могла быть в этом уверена. Если это была фантазия или ошибка, оба они были обречены.

— Тебе показалось, — сказала она. — Открывай!

Он неуверенно потянулся к металлической рукояти, повернул ее вправо — и затем на себя.