Ирэне Као - Я чувствую тебя
Чувствую, как слабеют коленки, но с уверенным видом становлюсь на пороге, скрестив руки, с прямой спиной. Я охраняю свое пространство и не позволю Леонардо внедриться в него.
– Какого черта ты здесь делаешь?
Он смотрит мне прямо в глаза, с расширенными зрачками. Но этот взгляд не обезоружит меня.
– Позволь мне войти, и я тебе объясню.
– Нет, я не дам тебе войти. – Одна только мысль о том, что он может осквернить этот дом, заставляет меня вздрогнуть. – Если хочешь сказать мне что-то срочное, можешь сделать это сейчас. – Сглатываю. – В противном случае – убирайся.
У меня пересохло в горле. Я чувствую себя сильной, но не настолько, чтобы противостоять горе́, которая сейчас передо мной, и повелевать нахлынувшими на меня чувствами. Мои ноздри улавливают его запах, а я никогда не могла устоять перед этим призывом.
– Давай, Элена, открой уже, наконец, эту чертову дверь.
– Нет. Мы прекрасно можем поговорить и здесь.
Леонардо протягивает руку к наличнику, затем прислоняется к нему лбом, опасно приближаясь к моему лицу. Он кажется обессиленным, как боец, возвращающийся с войны. Прекрасный воин, уставший от борьбы.
– А ты молодец, ты знаешь? – шепчет он, смирившись.
– Почему?
– Ты не пришла.
Когда его слова доходят до меня, я не знаю, какой принять тон и в какую позицию встать: оставить руки скрещенными или опустить их, перенести вес на правую или левую ногу, опустить глаза или поднять, или смотреть неподвижно в другом направлении.
– Да, я не пришла, – повторяю, как эхо.
– Жаль… вечеринка удалась. Я даже развлекался, до определенного момента, – он обнажает белые зубы в горькой улыбке. – Потом вдруг огляделся вокруг и понял, что мне нет дела до всех этих людей. – Он говорит так, будто слова сами по себе срываются с его губ, не оставляя ему выбора. – Ты была единственной, кого я хотел бы видеть сегодня вечером.
Прекрасные слова, произнесенные слишком поздно. Сказанные сейчас, таким образом, они ранят меня больше, чем оскорбление.
– И ты пришел сюда, чтобы сказать мне это? – я изображаю саркастическую улыбку, мне стоит нечеловеческих усилий оставаться спокойной.
– Да, и это тоже, – отвечает он.
– Ну, а еще что? – Сжимаю зубы и сглатываю оставшуюся слюну. – Ну же?!
И вдруг понимаю: что бы он ни собирался мне сказать, я не хочу стоять здесь и слушать его. Собираюсь захлопнуть дверь у него перед носом, но Леонардо удается опередить меня и заблокировать ее. Он распахивает дверь одной рукой и врывается. Дверь закрывается за его спиной с глухим зловещим звуком.
Пол дрожит у меня под ногами. Я не в силах ничего ему сказать, не могу даже смотреть на него, уши и глаза болят. С ним всегда так – все мое тело реагирует на его присутствие.
Отхожу к стене, но Леонардо уже надо мной. Опирается руками о стену за моей спиной, образуя вокруг меня неприступную клетку.
– Я пришел сказать, что ты нужна мне, Элена, что я не могу без тебя. – Его голос ядом проникает в каждую клетку моего тела. Его глаза горят так сильно, что почти обжигают кожу.
– Убирайся! – рычу, собрав все силы и весь свой инстинкт выживания, чтобы не поддаться.
– Может быть, я все испортил, я был идиотом, но…
– Но что, а? Убирайся! – повторяю ему и самой себе, словно мантру.
– Ты только так говоришь, но сама знаешь, что это не то, чего ты хочешь.
Силы покидают меня, я чувствую злость, тоску по нему, неуверенность – чувства, которые долго боролись внутри меня, а затем успокоились, внезапно снова проснулись и создают полную сумятицу.
Сжимаю кулаки, ударяя по стене за моей спиной.
– А вот и нет, я хочу, чтобы ты ушел! – Перевожу дух. – Ты причиняешь мне боль, Леонардо. А я не хочу больше страдать.
Изображение змеи с картины Караваджо материализуется у меня перед глазами. Стараюсь оттолкнуть Леонардо от себя, но у меня не получается даже сдвинуть его. В отчаянии начинаю бить его кулаками и давать пощечины, но он не реагирует.
– Возможно, несмотря ни на что, в нашей истории был смысл.
– История? – я широко распахиваю глаза. – И с каких это пор она стала историей? Разве это не должно было быть просто приключением?
Впервые вижу, как Леонардо опускает глаза перед моим взглядом.
– Скажи, что ничего не чувствуешь ко мне, и я уйду, – говорит он на одном дыхании.
– Даже если и чувствую, что это изменит? – выкрикиваю ему в лицо. – Я хочу нормальной жизни и нормальной любви.
– Ты счастлива с ним? – Леонардо снова провоцирует меня.
– Да перестань…
На сей раз я опускаю глаза. Возможно, у нас с Филиппо не пылающая страсть, возможно, но я счастлива, я повторяю это себе каждый день.
– Не отвечаешь? – поддевает меня он.
– Он понимает меня. И он хороший, – отвечаю уверенно.
– Ты понимаешь, что говоришь? Ты останешься с ним, потому что он хороший?
– Хватит, Леонардо, теперь уходи отсюда, немедленно. Я больше не хочу играть в твои извращенные игры.
– Черт, ты что, не поняла, что для меня это уже не игра?! – Его хриплый голос перекрывает мой. – Я больше не могу без тебя, Элена.
Удар прямо в сердце.
Наши лица совсем близко, и взгляды сливаются воедино. Пространство между нами замирает на мгновение, потом начинает сокращаться с потрясающей быстротой. Я даже не осознаю, в какой момент его губы опускаются на мои.
Я сжимаю губы и зубы. Не хочу дать ему это удовлетворение, я не сдамся. Но Леонардо не останавливается, забирает обе мои руки в свою и удерживает их у меня над головой, бедрами пригвоздив меня к стене. Я ощущаю его желание на себе. Другая рука уже в волосах, с силой оттягивает их, заставляя меня приподнять лицо. Его губы уже на моей шее, зубы с жадностью пробегают по коже. В его напоре есть что-то дикое, первозданное, возбуждающее.
– Прекрати… – я почти умоляю его.
– Не могу, – шепчет он, мягко обнимая меня за шею рукой.
Ну тогда прекрати ты, Элена, говорю себе. Ты теперь знаешь, как распознать, что принесет тебе пользу, а что причинит боль. И он сделает тебе больно.
Но его губы снова на моих, его дыхание внутри меня, его сердце бьется рядом с моим. И я больше ни о чем не думаю.
Потом он медленно спускается на мои ключицы и затем на левую грудь. Сжимает настолько сильно, что причиняет мне боль, будто собирается вырвать у меня сердце и уничтожить его.
Испускаю крик от боли, он обнимает меня и поднимает на руки. Стараюсь освободиться, но его желание слишком сильно, а мое сопротивление чересчур слабо.
Леонардо швыряет меня на диван, яростно сдирает с меня майку, обнажая грудь. Потом срывает с меня шорты – почти жестокими движениями. Он укладывается поверх меня, блокируя своим весом, я снова пытаюсь избежать этого, но он уже промеж моих ног, его член напирает внизу.
В одно мгновение он внутри меня, и все останавливается. Мы так и лежим, соединенные. И это мгновение длится вечно – два тела, объединенные в одно.
Я прекращаю сопротивляться и в конце концов сдаюсь сама себе, еще раньше, чем ему, потому что понимаю теперь, что боль мне причиняет не Леонардо, а его отсутствие.
Теперь я точно знаю, что даже наша бесконечная борьба в каком-то смысле – тоже занятие любовью.
Он двигается медленно, почти неощутимо, и я открываюсь под его толчками. Мы смотрим друг другу в глаза, сами удивленные, пьяные от желания, оглушенные удовольствием. Единение наших душ и плоти никогда не было таким совершенным. Мощный оргазм, неотвратимый, ожидаемый, высвобождается из наших тел.
– Я чувствую тебя! – кричу в его распахнутый рот, а он стонет, мы кончаем отчаянно, на последнем издыхании.
Потом мы лежим обнаженные, в тишине, обнявшись. Наши тела, руки и ноги, волосы и кожа слились в одно. Потом его губы произносят заветные слова:
– Я люблю тебя.
Они произнесены шепотом, но отзвук внутри меня оглушающий. Эти слова все меняют, переворачивают мир. Я хотела услышать их от него больше всего на свете и никогда не находила смелости признаться в этом даже самой себе.
– Я тоже тебя люблю.
Задыхаюсь, наконец-то свободная от тяжести, которую не могла больше переносить.
Я счастлива и взволнована одновременно. Слеза стекает по щеке, и я не делаю ничего, чтобы остановить ее.
– Мне очень жаль, – бормочет Леонардо, осушая ее пальцем. – Я пробовал устоять, я пробовал удержаться от этого, но у меня не хватило сил. Я люблю тебя и ничего не могу с этим поделать.
Я смотрю на промежуток между нашими телами, и на мгновение у меня возникает грустное предчувствие: я вижу, как Леонардо удаляется от меня и разделяющее нас расстояние увеличивается, пока не становится непреодолимым.
Но в этот самый момент он прижимает меня к себе, будто хочет преодолеть это пространство. Прижимает к груди и целует в волосы.
Теперь в этой комнате только мы вдвоем – два тела, два оживших сердца, которые переживают вечное настоящее этого момента.
