Феликс Аксельруд - Испанский сон

Да, дела начинали идти на лад… И, будто в награду — Господин. Он приехал всего лишь позавчера… да так неожиданно! Она взволновалась; когда-то так же ее взволновал Корней, явившийся в общежитие, когда она работала, только тогда волнение ее было болезненным и неприятным, а сейчас это было, разумеется, волнение приятное и пикантное. Чудно, чудно… этот славный, краткий пизод, эта близость не где-нибудь, а на крыше старинного замка… Было время, о таких вещах она не могла даже мечтать… Вот только это их с Госпожой путешествие! — как оно некстати, как невпопад…

В одиночестве, в прозрачном пеньюаре из тончайшего буттижье, она сидела перед окном, раскрытым навстречу утренней свежести. На узком рабочем столе перед ней лежал конверт продолговатой формы. Это был обычный почтовый конверт, в отличие от его содержимого, изложенного на нескольких бумажных листах и столь необычного, что Марина, внимательно изучая эти листы, то и дело не могла сдержать возгласов невольного удивления.

Наконец, утомившись, она сложила листы воедино и стала раздумывать, уместно ли посещение больного, госпитализированного не позже чем вчера. Как бывалая медсестра, она знала, что все зависит от случая; к сожалению, имевшейся в ее распоряжении информации явно недоставало. Если б здесь была Ана, подумалось ей, вопрос не стоил бы выеденного яйца: она бы просто отправила ее в госпиталь, и та на месте все вызнала бы в два счета.

Но Госпожа уехала в какую-то Фатиму… посвящать Россию? спасать? Непонятно. В такой напряженный момент она бы ее не отпустила, если бы Господин не упросил. Как она могла Ему отказать? Хотя в первый момент Его просьба вызвала в ней досаду. Ну и что же, что на крыше замка? Он мог бы уделить ей и больше времени; Он уже понимал, что она может на денек-другой отослать Госпожу… Но Он так хотел в путешествие, столько раз об этом мечтал. Ладно уж. Пусть их… Зато когда Он вернется, вдоволь натешившись и пенинсулой и Госпожой — тут уж она устроит свидание подольше; тут уж она решит, как быть с Госпожой, да и с Вероникой — если, конечно, надумает принимать Господина у себя в резиденции, а не смотаться с Ним с пенинсулы куда подальше.

Небось, колесят сейчас где-нибудь по Эстремадуре, без удовольствия подумала она, слегка даже ревнуя Его к своей верной помощнице. Кусая губы, она встала из-за стола и уже собралась было будить Веронику для завтрака, как вдруг зазвонил телефон. Марина нахмурилась. Для испанцев стояло слишком раннее утро; для русских был неоговоренный час. Неужели… плохие новости из больницы? Как жаль, если так!

Она подняла трубку.

— Госпожа, — услышала она озабоченный голос и узнала адъютанта князя Георгия, — одну минуту… С вами будет говорить его сиятельство.

Тревога, появившаяся в ее сердце с момента звонка, резко усилилась. Что-то происходило. Она ждала.

Трубку с той стороны не брали. Потом вновь в ней появился адъютант и сказал еще более озабоченно:

— Госпожа, его сиятельство очень занят. Он просил передать вам, чтобы вы немедленно вылетали в Москву.

— Что случилось? — спросила Марина.

— Госпожа… боюсь, нам некогда разговаривать.

— Князь здоров?

— Да, да… Госпожа, вылетайте. Поскорее, пожалуйста; как обычно, вас встретят в аэропорту.

Разговор оборвался.

Что за глупости, подумала она в испуге и гневе. Если здоров — почему так? Она набрала прямой номер князя.

Никто не подошел.

Выдержка изменила ей. Она бросилась в спальню за маленьким чемоданом. В спешке побросала в чемодан что-то из вещей. Видно, она шумела — Вероника, позевывая, сладко потягиваясь, возникла в дверях ее спальни и с милым удивлением уставилась на нее.

— Такая рань! — пробормотала она. — Что ты?

— Вызови Вовочку, — бросила Марина через плечо.

— В чем дело? Марина!

— Вызови Вовочку! Потом быстро завтрак; я уезжаю.

— Боже.

Вероника со всех ног кинулась исполнять поручения. Марина схватила телефон и набрала номер транспортного агента.

Через полчаса все было готово. Она уже произнесла краткую молитву перед статуей Богоматери, поцеловалась с Вероникой, отдала Вовочке чемодан… и все время ей казалось, что она что-то забыла сделать. В последний момент она вспомнила, что. Спеша, она поднялась в кабинет и схватила продолговатый конверт со всеми его листами. Она разожгла кабинетный камин — к счастью, имевший газовую трубу; это удалось быстро. Она поцеловала конверт и торчащие из него листы и бросила их в камин. Зачарованно понаблюдала, как сокровище обращается в пепел. Потом тщательно перемешала пепел кочергою и стремглав бросилась вон.

Она не разговаривала с Вовочкой по пути до Барахаса. Она не обратила внимания на тревожное его лицо, не ответила на вопрос, который он ей задал. Она даже не расслышала этот вопрос; на время она закупорила свой мозг герметически. В нем уже начало циркулировать то, из чего ни капельки она теперь не должна была расплескать. Ей нельзя было отвлекаться, пока все это не растечется по капиллярам ее памяти, не заполнит ее жадные пузырьки. Она даже не заметила, с каким странным выражением смотрят на нее в аэропорту; не удивилась, что летит едва ли не одна во всем самолете.

Как хорошо, подумала она мимоходом — почти пустой самолет… Никто не будет мешать. Никаких приставаний, случайных знакомых, негаданных встреч.

И когда самолет побежал по шереметьевской полосе, она наконец смогла сбросить с себя напряжение, как пилот, и сладко потянуться, как Вероника. Она теперь твердо помнила все, что хотела помнить. Она представляла себе удивленное лицо князя, когда она будет ему рассказывать. Не такое удивленное, как когда она привела Игоря… но все же… Она быстро прошла сквозь рукав, сквозь контроль, сквозь таможню. Хорошо. Мало пассажиров, мало вещей. Она мило улыбнулась встречающему, слегка удивившись, что он всего один; должно было быть двое.

Ответная улыбка была кривоватой, и она вспомнила, что зачем-то ее зовут. Какой смысл было говорить на эту тему с водилой? Они сели в машину; они рванули в Москву. Опять мало машин, опять быстро. Ночью был дождь, и асфальт не до конца высох, приятно шуршал.

При выезде из туннеля перед «Соколом» она увидела впереди столб черного дыма. Тревога ее, делом отогнанная до этого, опять появилась. Водила посмотрел на часы.

— Там пробка? — спросила она.

— Черт знает, что там, — пробормотал он.

— Когда ты ехал в аэропорт, — спросила она, — это уже было?

— Нет. Откуда сейчас что кому известно?

Она насторожилась.

— Что происходит?

— Как, — удивился он, — вы не знаете?

— Представь себе, — холодно сказала она.