Выбор варвара (ЛП) - Диксон Руби
Просто так моя решимость улетучивается за дверь. Я стону и прижимаюсь головой к ее груди, нуждаясь в мгновении. Ничего не стоило бы раздвинуть ее бедра и погрузиться глубоко в нее. Погрузиться в ее сладость и заявить на нее права так, как она хочет, чтобы на нее заявляли права.
Когда я беру свой член в руки, я понимаю, что ее кхай поет так громко, что ее грудь вибрирует от силы этого пения. И я вспоминаю слова Нири. «У нее наступает овуляция, когда ты входишь в комнату».
Если я войду в нее, то родится ребенок.
И я улечу. Я не могу так с ней поступить. Я не могу оплодотворить ее и бросить. Это противоречит всему, чем я являюсь.
Мой член даже близко не может приблизиться к ее влагалищу. Черт возьми. Но я хочу, чтобы Фарли получила удовольствие. Я хочу, чтобы она кончила, и кончила сильно. Я просто… не буду входить в нее. Я воздержусь и позабочусь о себе позже, когда у меня будет возможность побыть наедине, если понадобится.
А сейчас? Придется обойтись моим ртом.
В тот момент, когда эта мысль приходит мне в голову, она приводит меня в восторг. Прикасаться ртом к ее груди кажется достаточно возмутительным, учитывая, насколько жестко общество месакк относится к болезням и личной чистоте. Прижиматься ртом к ее влагалищу, как она делала с моим членом? Я не могу придумать ничего более порочного… или более соблазнительного. Я хочу знать, какая она на вкус. Я хочу зарыться головой между ее бедер и просунуть в нее свой язык. Я хочу почувствовать, как ее стеночки сжимаются вокруг меня. Боги, я сейчас разольюсь, просто подумав об этом.
— Ты могла бы быть терпеливой, — говорю я ей и запечатлеваю поцелуй на ее животе. — Но я нахожу, что чем больше я прикасаюсь к тебе, тем менее терпеливым становлюсь.
— Почему? — спрашивает она, затаив дыхание.
— Потому что я хочу прижаться ртом к твоему влагалищу и попробовать тебя на вкус.
— О, — выдыхает она. — Я тоже этого хочу. — И она широко раздвигает ноги в молчаливом приглашении.
Я не могу устоять. Я быстро опускаюсь ниже и обхватываю ее попку руками, затем приподнимаю ее бедра, как будто собираюсь пировать на банкете. Запах ее возбуждения обрушивается на меня, как стена, и я стону, потому что никогда не вдыхал ничего более аппетитного. Я не могу больше ждать ни секунды и провожу языком по изгибу ее влагалища.
Все ее тело содрогается, и она стонет.
— Еще, Мёрдок.
Как будто я собираюсь сейчас остановиться. Я снова ласкаю ее, раздвигая языком ее складочки. Она держится за мои рога, крепко сжимая их, и ее хвост хлещет под ней, запутавшись в одеялах. Я обхватываю ее хвост своим и крепко оборачиваюсь, прижимая его к себе. Приковывая ее ко мне. Это кажется почти таким же интимным, как прикосновение моего рта к ней.
Но и вполовину не так вкусно. Я еще раз долго, медленно пробую ее на вкус, позволяя своему языку скользить между ее влажными складочками, чтобы собрать каждую каплю влаги.
Она стонет, все еще извиваясь в моих объятиях, и я понимаю, что она хочет, чтобы я опустился ниже. Это хорошо, потому что именно таков мой план. Я лижу ниже и нахожу ее отверстие таким горячим и влажным, как я и мечтал. На этом этапе невозможно остановиться, потому что у нее восхитительный мускусный вкус, и я одурманен ее ароматом и ощущением ее в своих объятиях. Тихие крики, которые она издает, сводят меня с ума, и я, как голодный зверь, облизываю ее снова и снова. Но я хочу большего. Больше, чем просто несколько облизываний и проб. Поэтому я просовываю в нее свой язык и использую его так же, как использовал бы свой член, позволяя выступам скользить по ее отверстию.
Крики Фарли теперь становятся неистовыми, и мое собственное тело чувствуется так, словно вот-вот потеряет контроль. Я так близок к краю, и, судя по звукам, которые она издает, она, должно быть, тоже. Я трахаю ее своим языком, двигая им так же быстро, как двигал бы своим членом, погружая его в ее сладкое тепло и вынимая из него. Ее бедра прижимаются к моим плечам, и она напрягается, из нее вырывается громкий вздох. Я ласкаю ее сильнее и чувствую, как ее стеночки сжимаются под моим языком, а затем она кончает с тихим пронзительным звуком, и мой язык снова наполняется ее вкусом.
Но я не останавливаюсь. Я продолжаю ласкать ее, слизывая каждую каплю сока и выжимая из ее тела каждую унцию оргазма, на который способен. Когда она вздрагивает и слабеет, прижимаясь ко мне, я поднимаю голову и осторожно опускаю ее бедра обратно на меха. Она так прекрасна, распростертая там, влажная от пота, а ее глаза отяжелели от желания.
Она поднимает ко мне руку, подзывая меня забраться на нее сверху, оседлать ее и заявить о своих правах на нее как на свою собственность.
Боги, я хочу этого больше всего на свете. Но я не могу так поступить с ней. Я не могу сделать так, чтобы она забеременела, и уйти. Поэтому я беру свой член в руки и поглаживаю себя. Она зачарованно наблюдает за мной, но когда мгновение спустя я кончаю и изливаюсь ей на живот, это очарование превращается в боль.
И я чувствую себя самым большим придурком на свете. Я испортил этот момент. Подвел ее.
— Мне жаль, Фарли.
Ее улыбка сразу же становится ярче.
— Все в порядке, Мёрдок. В следующий раз мы убедимся, что ты внутри меня, прежде чем потеряешь контроль.
Она думает, что я случайно излился слишком рано? Почему-то от этого я чувствую себя еще хуже. Я беру свою сброшенную майку и вытираю семя с ее великолепного плоского живота, а затем отбрасываю ее в сторону. Ее руки немедленно обвиваются вокруг моей шеи, и она притягивает меня к себе, по-прежнему прижимая мой хвост.
Я должен отстраниться. Дать ей спокойно поспать. Но мне нравится чувствовать, как ее раскрасневшаяся кожа прижимается к моему телу, и я зарываюсь в меха вместе с ней, обхватывая ее руками за талию.
ФАРЛИ
Когда я просыпаюсь утром, мой кхай поет счастливую песню, моя пара в моих объятиях, его член прижимается к моему бедру. Это тяжело, даже когда он спит, и я глажу рукой вверх и вниз по его спине, думая о прошлой ночи. Это было не идеально, но то, что у нас было, было хорошо. Сегодня ночью будет лучше, когда он войдет в меня. Нам просто нужно будет лучше рассчитать время нашего спаривания. От резонанса у меня все зудит, но я могу игнорировать его еще немного.
Словно почувствовав, что я проснулась, Мёрдок поднимает голову и сонно улыбается мне. Его глаза все еще того странного, тусклого цвета, который наводит на меня грусть, особенно когда я понимаю, что никогда не увижу в них яркого голубого света.
Он не хочет кхай. Он не хочет оставаться здесь со мной.
Внезапно у меня пропадает такое хорошее настроение. Боль нарастает у меня в груди, даже когда он целует меня, а затем встает, дрожа от холода. Я наблюдаю за ним, пока он поправляет металлическую штуковину, которую носит на носу — по его словам, это его дыхательный инструмент — и натягивает свою теплую, толстую тунику. Я сажусь в шкурах.
— Что ты будешь делать сегодня?
— Полагаю, смотря, что у капитана на уме. Я не думаю, что он готов улететь, пока не будет уверен, чего хочет все племя. Если найдется хотя бы один человек, который захочет уйти, мы заберем его с собой. — Он просовывает ногу сквозь одежду, а затем поворачивается, чтобы посмотреть на меня, и замирает. Выражение его лица голодное, когда он пожирает меня глазами. — Я знаю, что время еще есть, но… Я должен спросить еще раз. Фарли, полетели со мной.
— И потерять свой кхай?
— Тебе это больше не понадобится. — Он возвращается к кровати, его странная одежда спадает с него. Он опускается на колени, а затем переползает через меня, весь грациозный, смертельно красивый. Я обнимаю его за шею и притягиваю к себе, когда он прижимается поцелуем к моим губам, и его вес ложится на мое тело. Мне нравится чувствовать его таким. — Просто подумай об этом еще немного, хорошо?
Я не буду думать ни о чем другом. Это означало бы потерять все, что я знаю, и все, что у меня есть… пойти с ним. Достаточно ли я храбра, чтобы сделать такое? Но я киваю.
