Кровавая схватка (ЛП) - Прайор Линдси Дж.
Но ей было всё равно.
Только ей было не всё равно, что связь, которую она почувствовала в тот момент, была такой, какую она никогда не должна была испытывать с представителями третьего вида. Она не могла позволить себе почувствовать это. Но она не могла остановить это так же, как не могла бы встать на рельсы и остановить мчащийся поезд.
Что-то в нём было слишком правильным. В этой тёмной, промозглой камере ничто другое не имело значения. Она отказывалась думать о том, что делает. Она отказывалась смотреть дальше окутывавшего её тумана.
Она снова упала с той ветки, только теперь тёмные глубины были завораживающими.
— Так что ты собираешься с этим делать, Джаск? — мягко спросила она, лаская его губы своими неудержимо короткими вдохами. — У тебя что, есть свои собственные грязные, противные, убогие мыслишки? Только я видела тебя с Тули и Солстис. Ты не из тех, кто действует в соответствии с ними.
— Нет, не с моей стаей. Но, как ты постоянно напоминаешь мне, ты не из моей стаи, не так ли, Фия?
Она оторвала от него взгляд только для того, чтобы задержаться на коричневых кожаных ремешках, которыми кулон крепился к его шее. Кулон, который сверкнул в белом свете и привлёк её внимание.
Она снова посмотрела ему в глаза. Но, к её шоку, к её разочарованию, он снова отстранился.
Не просто отстранился, но и вышел из камеры.
Она почувствовала совершенно новую панику. Паника, вызванная чувством потери, мучительное чувство разочарования, от которого у неё скрутило желудок.
Она оторвалась от прутьев и повернулась лицом к двери камеры, пытаясь сообразить, как, чёрт возьми, она может позвать его обратно, не преподнося себя на блюдечке с голубой каёмочкой.
Потому что она не могла позволить ему уйти. Не в этот раз.
Но Джаск не выходил из комнаты. Вместо этого он стоял там, повернувшись к ней спиной.
Её сердце бешено колотилось, пока она ждала, что он снова обернётся. Пока ждала, что он что-нибудь скажет — что-нибудь, что дало бы ей ключ к пониманию того, что делать дальше, пока они оба оставались погружёнными в молчание.
ГЛАВА 11
Джаск уставился в открытую дверь — дверь, которая вела в коридор и далее. Дверь, через которую ему нужно было пройти. Дверь, которая уведёт его от неё.
Что ещё более важно, дверь, которая уведёт его прочь от самого себя… от того, что всплывало на поверхность.
Ей повезло, что он поймал её за разглядыванием его кулона. Кулон, который был намеренным суровым напоминанием о том, что произошло, когда он дал себе волю и думал только о желании внутри.
Потому что в те моменты он хотел Фию. Когда она смотрела ему в глаза и бесстрашно бросала вызов в последний раз, слишком часто за эту ночь, он захотел, наконец, предстать перед ней самим собой, а не как разумный вожак стаи.
Корбин был прав. Это не было переходом на личности. Но, чёрт побери, это уже чувствовалось. И облизывание уже заживающей раны на губе лишь напомнило ему о том, как в последний раз кто-то оставил его с металлическим привкусом его собственной крови.
Он даже не колебался в том, что сделал с ними — их изломанная, истерзанная плоть была почти неузнаваема как человеческая к тому времени, когда он закончил, к тому времени, когда Корбин нашёл его, пьяного, злого и рассеянного, как он делал много раз за эти месяцы.
Тот же самый жар теперь снова тёк по его венам. Жар, который напомнил ему, каким освобождающим может быть неправильный поступок.
И там, в этом коконе, совсем ненадолго, он мог снова дать себе волю. Он мог напомнить себе, каково это — наполнять лёгкие свежим воздухом или издавать первобытный вопль в пустой долине.
Но Фия была последней, с кем ему следовало бы обсуждать это — не только ради своей стаи, но и ради него самого. То, как она заставляла его вспыхивать, то, что он чувствовал слишком редко, чтобы не распознать, только увеличивало риск того, что он зайдёт слишком далеко — и он знал, что это может означать для них всех, если всё пойдёт не так.
И именно это сделало пересечение порога правильным поступком.
Но слишком долго он выбирал правильный поступок.
И тот факт, что это был такой риск, только ещё больше раззадорил его. Её прерывистое дыхание и учащённое биение сердца, эхом отдававшиеся в его чутких ушах, уже были слишком большим искушением.
Ему не нужно было уходить, пока он помнил, кем он был сейчас. Он мог бы доказать им обоим, что ему не нужно было уходить, чтобы контролировать себя. Это была авантюра, но он просто должен был убедиться, что отступит она, а не он.
В конце концов, именно поэтому он и повел её туда — испытать её металл под давлением. Чтобы убедиться, действительно ли она так неопытна в обращении с собой, как он думал. Время стремительно утекало, и Фии нужно было признать, что она уязвима, прежде чем он сможет хотя бы начать приручать её. И это было идеальное место и возможность для обоих.
Он закрыл и запер на засов дверь, задвинул смотровое окно, создав уединённое, тёмное маленькое пространство, которое было бы эхом того, что сейчас пульсировало внутри него, возвращаясь к жизни.
Он вернулся к ней, закрыл за собой дверцу клетки и посмотрел своей жертве прямо в глаза.
Впервые за всё время она сделала шаг назад.
Этого должно было быть достаточно. Он должен был уйти, так легко одержав верх.
Но, как напомнили ему покалывающие губы, она не так уж любезно его отпустила.
— Уже отступаешь? — спросил он, в его тоне слышалась насмешка, когда он продолжил приближаться к ней.
— Ты отступишь раньше, чем это сделаю я.
Несмотря на свою настороженность, у неё всё ещё хватало наглости бороться.
Он мимолетно улыбнулся.
— Ладно, значит, я был неправ… ты разбираешься в ситуациях не так хорошо, как я тебе приписывал.
— Так что это? Твоё представление о прелюдии?
— Даже близко нет.
Он сократил расстояние между ними, услышав, как участился её пульс, несмотря на все её усилия успокоиться. Он обошёл её сзади, гадая, как долго она сможет выдерживать натиск, прежде чем повернётся к нему лицом.
— Вопрос в том, собираешься ли ты умолять меня уйти? — он откинул волосы с её шеи, чтобы целенаправленно приласкать её ухо своим дыханием. — Или пригласишь меня остаться?
Её дыхание стало более прерывистым, его близость со спины явно возымела тот эффект, на который он надеялся.
Но она не обернулась. Она даже не отстранилась.
— Ты ищешь условия для отступления, Джаск?
Он немного наклонился и прижал ладони к её прохладным, упругим бёдрам чуть ниже подола туники. Чувственное и интимное движение, которого он ещё не позволял себе.
И это было опасно приятно.
Когда он потянул ткань вверх, то почувствовал её лёгкую дрожь, мурашки, покрывшие её кожу, не имели ничего общего с холодом в комнате. Снова выпрямившись во весь рост, он задрал тунику на её спине так, что её обнажённая плоть соприкоснулась с шероховатым хлопком его спортивных штанов. Обхватив её рукой за талию, он схватил за запястье и прижал её к себе, к своему возбуждению, в то время как тыльной стороной свободной руки скользнул вниз по её декольте.
— Нет, — снова сказал он ей в ухо. — Я предлагаю тебе последнюю возможность.
Вместо того чтобы рассмеяться, ответить оскорблениями или найти предлог, чтобы вырваться, она просунула свободную руку в ограниченное пространство между ним и своей поясницей. Подавшись бёдрами вперёд ровно настолько, насколько позволяло его ограничение, она запустила ту же руку в его спортивные штаны и трусы.
Его эрекция дёрнулась, как только она коснулась его, как только осмелилась обхватить его головку своими холодными пальцами.
У него невольно перехватило дыхание, но и у неё тоже.
— Скажи, что я блефую, Джаск, — сказала она, осмеливаясь сжать его член, — и я сразу отвечу на тебе.
Он ослабил хватку ровно настолько, чтобы позволить ей повернуться к нему лицом, но она не убрала руку. В то время как он удерживал её другую руку на её пояснице, она слегка провела ладонью той, что всё ещё держала его, по кончику его эрекции. Распределяя его влагу лёгким скольжением по всей длине, она остановилась только для того, чтобы обхватить его у основания. Она даже осмелилась прижаться ближе, её губы почти касались его губ.
