Бесстрашие (ЛП) - Смит Кристин
— А знаешь, — говорю я, прерывая молчание. — Я так же себя чувствовал, пока ты была в тюрьме. Беспомощным? О, мне это знакомо. Как только мне удалили чип и я всё вспомнил, моим единственным желанием было защитить тебя. Но я не мог. Ты была заперта в том тюремном аду, и я никак не мог до тебя добраться. Я чувствовал себя… Бесполезным. Беспомощным.
Сиенна проводит пальцами по моим губам, оставляя покалывающее ощущение.
— Но ты нашёл способ. Всегда находишь.
— Не всегда.
Мы оба подумали о её папе и Джебе.
Сиенна складывает руки на коленях. И вот я уже скучаю по её прикосновениям…
— Иногда я мечтаю, чтобы мы познакомились при иных обстоятельствах, — говорит она. — Слишком много… всего… тянет нас вниз.
Я понимаю, о чём она говорит. Какой была бы моя жизнь, не будь я Треем Винчестером, сыном Брайанта Винчестера, предыдущего лидера «Грани»? Будь я обычным парнем, который встретил Сиенну на каком-нибудь школьном мероприятии или типа того. Если бы мы родились пятьдесят или даже сто пятьдесят лет назад. Всё было бы по-другому. Наша жизнь, наше будущее, наши цели — всё было бы другим.
— Если справимся с этим, то справимся с чем угодно.
— Это правда. — Она убирает свои волосы назад, задерживает на секунду, а затем вновь распускает. Меняет позу, разворачиваясь лицом ко мне. — Расскажи мне что-нибудь. Что-нибудь, о чём я не знаю. О своём детстве.
— Что именно?
— Не знаю. Например, чем ты любил заниматься?
— Что ж, ладно… Мой отец владел джиу-джитсу, поэтому он с детства обучал меня тому, что умел сам. Отчасти поэтому мы с Нэшем так много дрались.
— Но я видела, как вы дрались в лагере «Грани». Это ведь было не джиу-джитсу?
— Нет, в тот раз нет. В тот раз мы больше были настроены на кикбоксинг.
Сиенна качает головой, вспоминая подробности.
— Вы себя не контролировали. Серьёзно, Нэш пнул тебя по рёбрам. Кто так поступает?
Я хорошо помню тот день. Нэш бы тогда не победил, но я отвлёкся. Сиенна смотрела, и я хотел её впечатлить.
— Иногда мы чересчур увлекаемся.
— А то я не знаю, — бормочет Сиенна. — А помимо драк с кузеном, чем ты занимался в свободное время в лагере?
— Когда я был маленьким, мы складывали стулья в столовой и выстраивали столы вдоль стен. И играли там в футбол, вышибалы или ещё какую спортивную игру. То помещение было единственным, где хватало места. — Вспоминаю, как мы с друзьями в ночи, когда во всём лагере выключали свет, крались в столовую. — Ещё мы часто играли в прятки. Особенно когда отключали электричество.
Были и тайные свидания с девушками, пока генераторы не работали, но я не настолько тупой, чтобы рассказывать об этом Сиенне.
— У тебя было особенное детство.
Наверное, да. Особенно если сравнивать с Зейном, чья жизнь была полна званых ужинов, смокингов и светских бесед с богачами. Как хорошо, что я не был на его месте.
Сиенна бросает камешек вниз. Он теряется в тёмной воде.
— Если честно, мне сложно представить тебя маленьким мальчиком. Каждый раз получается мускулистый малыш с пистолетом в руке, командующий всеми.
Я хохочу, и мой смех разносится по каньону.
— Примерно так и было.
Она игриво хлопает меня по руке.
— Неправда. Уверена, ты был милым мальчиком.
— Просто очаровашкой.
— У тебя когда-нибудь возникали подозрения, что ты можешь быть гемом? Ну, ты же наверняка замечал, как сильно отличаешься от обычных ребят в лагере?
Вспоминаю своё детство. Да, я отмечал разницу между собой и другими детьми, особенно Нэшем. Он был на несколько лет старше, а я мог победить его в реслинге или любой игре. Наверное, я списывал всё это на талант или просто везение.
— Иногда я задавался вопросом, почему другие дети не могут сделать того же, что и я. Я даже однажды спросил отца, не был ли я генетически модифицирован. — Хмыкаю, вспоминая тот разговор. — В итоге это привело к полуторачасовой лекции о том, почему они с моей матерью никогда не хотели, чтобы их ребёнок был генетически модифицирован. После этого у меня и мысли такой не возникало. Не могут же отцы врать своим детям?
— И как ты воспринял правду? Когда Зейн всё тебе рассказал. Ты ему сразу поверил?
Я потёр ладонь о жёсткую поверхность валуна.
— Признаюсь, принять правду было нелегко. Но всё внезапно встало на свои места.
— Жаль, меня не было при этом разговоре, — произносит она со слабой улыбкой.
Мне так хочется к ней прикоснуться и так надоело себя сдерживать, что я убираю прядку её волос за ухо, а затем провожу большим пальцем по линии челюсти, от уха до подбородка. Сиенна закрывает глаза и вздыхает.
Я воспринимаю это как приглашение податься вперёд и прижаться к губам. Но этого мало. Этого всегда мало. Я углубляю поцелуй, нежно опускаю Сиенну на валун. Она выгибает спину, ей не очень удобно. Проскальзываю руками под неё, защищая от грубой поверхности. Мои губы смещаются от её рта к её шее, ключицам, в то время как руки Сиенны крепче сжимают меня в объятьях, не желая отпускать. Не то чтобы я хотел отстраниться. Наши тела подходят друг к другу, как кусочки пазла.
Сиенна дрожит подо мной и шепчет прямо в губы:
— Холодно.
Я помогаю ей сесть и поправляю одеяло, соскользнувшее с её плеч, чтобы оно крепко её укутывало. Я едва заметил похолодание, но она права. Наши вещи уже высохли, но они слишком тонкие, чтобы согреть. Усаживаю Сиенну между ног, она прислоняется к моей груди. Тепло наших тел — единственное, что не даст нам замёрзнуть этой ночью.
— Прости за сегодняшнее, — говорю я. — Наверное, это был твой худший день рождения из всех.
— Худший? — задумчиво переспрашивает Сиенна, наклоняя голову. — Отнюдь. Это лучший день рождения, что у меня когда-либо был.
— Несмотря на то, что ты едва не умерла?
Смеясь, она устраивается поудобнее в кольце моих рук и ног.
— Я же сказала, что люблю приключения.
Хмыкаю.
— К тому же, — добавляет она, — я бы предпочла миллион приключений с тобой, чем долгую скучную жизнь.
— Я тоже.
Она поднимает глаза на меня.
— Правда?
Беру её ладонь и кладу напротив своего сердца, чтобы она чувствовала его ритм и знала: оно принадлежит ей.
— Правда.
Сиенна улыбается и закрывает глаза, вновь прижимаясь ко мне. Когда молчание сменяется тихим посапыванием Сиенны, я крепко обнимаю её и клянусь бодрствовать всю ночь, чтобы защитить её. От чего угодно, но в особенности — от её снов. Я пойду на всё, лишь бы она была в безопасности.
28
ЗЕЙН
Когда я захожу через автоматические двери камберлендской телерадиокомпании, ресепшионистка поднимает голову, и её щёки тут же розовеют.
— Мистер Райдер, мы не ждали вас сегодня.
На экране на стене за её спиной включён новостной канал. На нём показывают Стила. Он выглядит безупречно в костюме-тройке. На фоне — штаб «Мэтч-360». У Стила берёт интервью какой-то журналист. Я не слышу слов, но снизу всплывает окошко, подытоживающее его речь.
«После смерти отца Стил Райдер наследует «Хромо-120» и «Мэтч-360»»
— Я не записывался, но хотел бы сделать объявление, — говорю девушке за стойкой. Она то ли Ханна, то ли Хейзел, то ли типа того. Обычно я нормально помню имена, но после того, как мне чудом удалось оторваться от «хвоста», в голове полный кавардак.
— Поняла. Да, конечно. Давайте проверю, есть ли свободная студия. — Она широко улыбается. — Сейчас вернусь.
Спустя несколько минут она снова выходит ко мне и жестом предлагает пройти за ней.
— Вы будете в шестой студии. Вы планировали отвечать на вопросы или только сделать объявление?
— Только объявление, — отвечаю я, идя за ней по ярко освещённому коридору, мимо дверей с табличками: «Студия 1», «Студия 2» и так далее. Рядом с каждой есть красная лампочка, указывающая на то, что прямо сейчас там идёт запись. Из них горят только две.
