Яма (СИ) - Тодорова Елена
Ника пританцовывала вокруг него и без конца просила:
— Улыбнись, Сережа. Улыбнись!
Тарахтела, по привычке, без умолку. Даже Аля с Русей из комнаты сбежали. У Града самого уже голова лопалась. Он бы вместо болтовни предпочел ее обнять. Казалось, что за две, с небольшим, недели она как-то изменилась. Не сказать, что выросла. Но что-то в ней по-другому стало.
Отвыкла от него? От его прикосновений?
Глаза по-прежнему горели и улыбка с ног сшибала. Если бы можно было отключить звук, смотрел бы вечно.
— Сереж, ну что ты молчишь? Я тебе, как сестра?
— Нет. Сестра у меня только одна.
— А кто я тебе? Ну, не брат же?
Поймав за руку, остановил хаотичные перемещения. Притянул на колени. Обнял осторожно.
— Ты так много говоришь, — упрекнул, хотя в тот момент она как раз замолчала, глядя на него во все глаза. — Иногда мне хочется заклеить тебе рот скотчем.
Чтобы не пялиться на ее губы, повернул голову в сторону. Ткнулся лицом в распущенные волосы. Вдохнул глубоко, сцепляя пальцы на тонкой талии.
— Не надо скотча. Я помолчу, — тихо произнесла Доминика.
Пытался не реагировать, когда она прильнула к нему ближе и обняла за шею. Но в ее объятиях снова чувствовал весь тот сумасшедший каламбур эмоций, которые не пробуждал в нем никто иной.
Шесть лет спустя много думал о том, что то время было идеальным, чтобы все изменить. Извергнуть свои чувства, перестать делать вид, что их не существует. Они были реальными. Они не давали ему спать. Мешали заниматься привычными делами. Все, что он делал день за днем, так это думал о Доминике. Открывал новые чувства и ощущения. Нужно было менять свою жизнь именно тогда. Но он не знал, каким станет дальше. Каким он может быть? Насколько еще могла деформироваться его нервная система? Был ли он безопасным? А что, если опасным? Разрушающим? Что, если в один день он снова очерствеет? Не захочет ее больше видеть? Что с ней делать тогда? Ни за что на свете он не хотел Нике навредить.
В январе они вдвоем посетили концерт "Басты". В феврале большой толпой отметили восемнадцатилетние Ники. Град подарил ей огромный букет красных роз и цепочку с подвеской в виде солнца. Мать заверила, что это классика, и ей обязательно понравится. Доминика визжала от восторга, только увидев цветы. В марте мать Градского подтолкнула его к мысли, что с Международным Женским днем свою подругу он тоже должен поздравить. Снова цветы и плюшевый медведь ростом с саму Кузнецову.
У них было много счастливых моментов, но иногда они не могли поймать тот самый идеальный баланс. Замирали. Часто и поверхностно дышали. Обжигали друг друга взглядами. Все было понятно. Им обоим. Но они упорно, упорно притворялись слепыми глупцами.
Треть суток вместе, совместных фотографий миллион.
Контроль всего, над чем Град работал. Учился. Так ему казалось… Хотя моментами становился неуравновешенным. Зависимым от своих желаний. Наглым, похотливым придурком.
Приучил себя к мысли, что Ника особенная. Ее трогать нельзя.
Получалось держать за руку. Прикасаться по-дружески. Когда же накрывало, сам ее избегал.
Напивался. Гонял по трассам. Бл*дствовал без разбору.
Горячий. Горящий. Болеющий ею, с ремиссиями и рецидивами.
Каждое утро ждал Кузю во дворе университета. Если случалось, что повздорят из- за какой-то ерунды, переживал, чтобы не дулась. Мысль о том, что мимо пройдет, разрывала сердце.
В апреле как-то случилось, что Град действительно слажал по-крупному. Вместо того чтобы к Доминике приехать, как договаривались, поддался своим животным желаниям. Тр*хал другую, пока она, раз за разом набирая номер телефона, ждала его до сумерек у кинотеатра.
Обиделась. На следующий день впервые прошла мимо него в университете. Даже не взглянула. Почувствовал, как грудь сдавило. Не слыша и не видя никого вокруг, двинулся за Кузей в корпус.
Она стояла со своими сокурсниками. Красивая. Идеальная. Сладкая хорошая девочка. Ее рот, как и обычно, быстро двигался, извергая какие-то слова и звуки. Но Град, оглушенный своими агрессивными и кипучими переживаниями, не разбирал, что именно Ника рассказывала, словно она изъяснялась на незнакомом ему языке.
Вторгаясь в кольцо ее друзей и прихлебателей, встал прямо перед ней.
Она моргнула, поджала губы и сморщила лоб, демонстрируя свое недовольство.
— Надо поговорить, — спокойно сказал Серега.
И эта фраза провалилась в повисшую вокруг них тишину. Все молчали, прислушиваясь.
— Через две минуты начинается пара. Извини.
"Нет, ну, ни хр*на себе!"
— Или ты идешь. Или я тебя несу.
Скрестив руки на груди, Ника сощурила глаза и ехидно улыбнулась.
— На руках меня по универу еще не носили, — зарисовалась перед друзьями, кокетливо стреляя глазками.
Повторной провокации для Града не требовалось. Поднял ее заносчивую задницу под настырным вниманием толпы студентов и преподавателей. Прижал к груди с каким-то остервенелым собственничеством. Ника сердито выдохнула, что-то пробурчала и оттолкнулась ладонью от его груди. Только ни ее недовольство, ни это движение ничего не поменяли. Не позволил увеличить дистанцию.
Более того… Хотелось сжать ее с такой силой, чтобы кости затрещали.
Развалившаяся на матах баскетбольная команда рывками загоготала, когда Сергей внес Кузю в спортзал.
— Что случилось, Град? Приспичило?
Ему-то не до них, а Плюшка еще больше напряглась. Вспыхнула, едва не загорелась от смущения.
— Сухой, прожектора в другую сторону и базар попроще. Если Кузя обидится, тебя мать родная не узнает.
Закрыв дверь женской раздевалки, опустил девушку на пол.
— В чем дело, Сережа? Какая муха тебя укусила? Что ты вытворяешь?
— Это ты мне скажи, что происходит? Что за показательный мороз? Проплыла, даже "здрасьте" не уронила. Нос задираешь.
— Ничего я не задираю! Здрасьте! Чтобы тебе полегчало… А теперь дай мне выйти.
Стиснув зубы, попыталась протолкнуться мимо него к выходу. Он, естественно, не пустил. Преградил дорогу. И когда она нырнула в другую сторону, сделал ответное движение.
— Дай пройти!
— Нет, пока ты не скажешь, из-за чего злишься?
— А ты сам не понимаешь?
Кивнул, опуская взгляд вниз. Принял покаянный вид. Да он все, что угодно, готов был сделать, только бы ее отпустило!
— Да, — еще раз кивнул. — Надо было позвонить… Предупредить, что не получается приехать.
— Твое сообщение ни черта бы не изменило! — яростно толкнула его в грудь. И тут же сжала руки в кулаки, как будто пытаясь удержаться от дальнейшей агрессии. Зажмурилась. Сделала неторопливый вдох и еще более медленный выдох. — Мы договаривались. Если тебе с… другими интереснее, чем со мной — так я больше не стану мешать!
— Мне с тобой хорошо, — откровенно заявил Сергей. — Нет, бывает и хр*ново. Очень хр*ново. Выворачивает. Башню срывает. И все равно я хочу быть с тобой.
Кузнецова выдохнула с такой силой, словно рассчитывала извергнуть через ноздри огонь.
— Сейчас же выпусти меня! Не хочу тебя больше видеть. С меня хватит, слышишь? Отвали!
Понимал, что Кузя так говорит только из-за того, что злится, и пытался не принимать ее слова близко к сердцу. Но… было больно.
— Ладно. Успокойся. Я отпущу, — осторожно тронул за плечи, пытаясь поймать ее сердитый взгляд. — Поговорим после пар?
— После пар я буду занята, — сообщила нарочито равнодушным тоном.
— Чем? — терпеливо спросил он.
— Иду с Ромой в кино.
— Что? Какого хр*на?
— А что такого, Сережа?
Понимал, что не имеет права запрещать ей общаться с другими парнями. Понимал… Но понимать и принимать- разные вещи.
— Не пойдешь ты никуда! Напиши ему прямо сейчас, что поменяла планы.
— Как ты вчера? И не подумаю, — заявила Кузя с вызывающим апломбом. — Я хотела посмотреть "Ворона". Не с тобой, так…
— Закрой рот, — голос Градского прозвучал уже совсем по-другому.
Горячая ярость, которая хлестнула его изнутри, наружу прорвалась ледяной интонацией.
