Грязная буйная штучка (СИ) - Калитина София
Я не знаю, как реагировать, поэтому молча стою, когда она поднимается на носочки и целует меня в щеку.
– Договорились.
***
Я привыкла считать отца самым упорным из всех, кого знала. Когда мне было восемь, он был на ногах всего спустя час после операции на спине, ему вправляли межпозвоночные диски. Когда мне было девять, он провел зиму, рыбача возле берегов Аляски, и чуть не отморозил себе три пальца, они тогда застряли между двумя огромными ловушками крабов. И уже в следующем году он отправился туда снова. Когда умерла мама, папа погрузился в работу, иногда проводя по восемнадцать часов на судне. А в то лето, когда мне исполнилось девятнадцать, у него случился сердечный приступ, и доктора настаивали держаться подальше от лодки, он все равно появился сразу после выписки из больницы, только чтобы проверить, все ли мы делаем правильно.
Но боюсь, до Полины Елизаровой ему далеко.
Спустя два дня после булочек с корицей – я не была уверена, что была когда-либо настолько бесстрашна – мой телефон завибрировал на тумбочке. До восхода несколько часов, в комнате для гостей в доме Леры еще совсем темно. Я тянусь к телефону, опрокинув бутылку с водой и, кажется, что-то еще, и смотрю на экран сонными глазами. Вдруг дома что-то случилось с отцом? Кириллом или Денисом? А может, с лодкой?
«Наряжайся. Заеду за тобой через полчаса. Полина»
Посмотрев на часы, я понимаю, что еще нет и 5 утра, и я уже почти готова написать ей ответ с подробным описанием, куда именно она может засунуть свои полчаса. Я хочу поспать. Мне нужно поговорить с Кириллом и Деном. И нужно решить, какого хера я делаю со своей жизнью.
Я бросаю телефон на кровать и, не моргая, смотрю в потолок. Сердце бешено стучит, и я кладу руку на грудную клетку, чувствуя быстрый ритм под своей ладонью. Желудок кажется полным и легким одновременно, и я уже было подумывала, чтобы отключить телефон и поспать следующие чудесные три часа, обманывая саму себя, будто всерьез могла это сделать.
Через полчаса за мной заедет Полина, и, независимо от того, чем хотела заняться утром, мы обе прекрасно знали, что я буду стоять на улице и ждать ее.
***
И, как какая-то влюбленная школьница и бездельница, я стою и жду. Машина Полины подъезжает ровно через двадцать девять минут, а я уже сижу на крыльце с двумя чашками горячего кофе в руке.
Она выходит, перешагивает через мокрую траву и идет ко мне, одетая в джинсы и голубую футболку с длинными рукавами, волосы собраны в высокий хвост, на лице яркая улыбка и ни капли макияжа.
Уверена, что никогда не видела ее более красивой, чем сейчас.
– Готова? – останавливаясь у крыльца, спрашивает она. Она выглядит намного младше и невинней, и если эти острые ощущения в животе можно считать признаками, то я теряю голову.
– Не совсем, – я смотрю на ее наряд. Она сегодня необычно красивая. Я приподнимаю бровь. – Кажется, впервые я прошла дресс-код.
– Ты идеальна.
Спокойно, Настя.
Когда я протягиваю Полине ей кофе, она смотрит на меня, приподняв брови:
– Ты такая леди.
Я пропустила это, не желая больше напоминаний о том пятиминутном разговоре, что был у меня с самой собой на тему: а не будет ли странным, если я позволю Полине понять меня больше, просто сделав ей этот чертов кофе. Все, я спятила.
– Так куда мы направляемся? – интересуюсь я.
Полина разворачивается и идет обратно к машине.
– Рыбачить, – заявляет она, садится и заводит двигатель. Я наблюдаю за ней, пытаясь впихнуть свои 192 см роста в ее спортивную машинку.
– Что?
Она поправляет зеркало заднего вида и выруливает на трассу, прежде чем ответить.
– Я полагаю, что ты, наверно, чертовски устала делать то, чего хотят другие. Плюс, я уверена, ты скучаешь по дому, – говорит она. – Так почему мне бы не напомнить немного о нем, пока ты здесь?
Похоже, она озадачена моим молчанием, поэтому быстро добавляет:
– Конечно, все будет не так, как дома, но поверь мне, Солнышко, будет весело.
И… Ладно. Я немного ошалела. Пока я думала, что изучила Полину, она тут же меня удивляет.
– Спасибо, – наконец, выдаю я и быстро отпиваю свой кофе.
– И, может быть, мы увидим пару деревьев, которые ты сможешь срубить, – добавляет она и прикусывает губу, чтобы скрыть улыбку.
– А что, здесь есть деревья для яхты мечты Барби?
После этого мы возвращаемся в норму.
Между нами снова все становится, как обычно. Из моей груди уходит тяжесть, а напряжение между нами исчезает само собой.
– Ты хоть раз рыбачила? – спрашиваю я.
Себе под нос она произносит утвердительное «Угу», пока поворачивает под указатель и сворачивает в очередной переулок.
– Пару раз на севере с папой. Но мы рыбачили на реке, не в океане, конечно. Хотя я ни разу ничего и не поймала.
– Вот поэтому это и называется рыбалка, а не ловля, Имбирная Печенька. Иногда тебе везет, а иногда нет.
– Точно, – она ерзает на своем сиденье и кладет руку на дверь, пальцами перебирая хвост. – Я уверена, все не будет похоже на твой обычный день на рыбалке. Предполагаю, что дома вы не сидите в шезлонгах, пока вам носят бутерброды и пиво.
– Эм-м, нет, конечно.
– Так скажи мне, Настя. Чем же вы занимаетесь? Бросаете лески в воду и ждете, когда заклюет?
– Некоторые так и делают.
– Но не вы.
Я качаю головой.
– «Линда» – это траулер, поэтому мы рыбачим сетями.
– Значит, сети, – она молчит, глядя на меня. – Подожди, так ты что, капитан на нем?
– Да, Энштейн.
Она дерзко мне ухмыляется.
– А я могу называть тебя Капитан?
– Нет.
– Я могу быть твоим первым помощником? Ты надраишь мою палубу?
Я смеюсь, когда она начинает демонстративно ерзать на сиденье.
– Ты точно рехнулась.
– Просто стараюсь говорить на одном с тобой языке, – бросив на меня быстрый взгляд, она сворачивает на шоссе и перестраивается на скоростную полосу. – У нас впереди небольшая дорога, прежде чем мы доберемся до Point Loma. Есть время, чтобы обучить меня искусству рыбалки острова Ванкувер.
Я смотрю на мелькающий пейзаж: затуманенное шоссе, пробегающие дома, пальмы. Небо только-только начинает светлеть, и во всем этом есть какое-то умиротворение. И я обнаруживаю, что действительно хочу рассказать Полине о жизни на судне. Мне нравится общаться с ней, поводить так много времени вместе, и это единственные моменты, когда у меня от переживаний не откроется язва.
– Первое, что ты должна узнать о рыбалке, – начинаю я, проводя пальцем по причудливой эмблеме на приборной панели, – мы делаем ловушки в воде. Когда мы забрасываем сети, то расставляем их по кругу. Когда рыба окружена, мы поднимаем сети, а рыба остается внутри. Это обычная тактика, но за это время мы много чего должны успеть сделать. Пока мы не рыбачим, кто-то из нас проверяет течение, уровень воды, нет ли дырок в сетях, работу электрических лебедок и гидравлического оборудования. Лебедки используются, чтобы поднять сети, но они работают от вспомогательного двигателя. Именно поэтому важно, чтобы работали обе, и становится сложно, когда одна выходит из строя, – я делаю паузу и смотрю на нее, уверенная, что она уже отвлеклась. Но нет. – Ты все еще слушаешь? Фантастика.
– Конечно, это не постоянно просиживание в Твиттере или перекладывание бумажек в NBC, – поддразнивает она. – Но мне вообще-то интересно, чем ты занимаешься целый день. Поэтому не стесняйся и вдавайся в подробности, например, как вы занимаетесь всем этим без рубашек, и как океанские волны омывают ваши тела, как они блестят на солнце. Помоги мне все это представить.
– Я это запомню.
– Похоже, день у тебя действительно долгий, да?
– Начинаем на рассвете и заканчиваем уже в темноте. Обычно просыпаешься до восхода солнца без будильника, но могу поклясться, что здесь мои внутренние часы сбились, пока… – улыбаясь и глядя на свой кофе, говорю я, – пока ты не появилась на крыльце и не разбудила меня.
Мы едем еще какое-то время, и красивый пейзаж остается позади, прежде чем я понимаю, что мы уже паркуемся, и Полина выключает двигатель.
