Ева Сильвер - Грехи сердца
― Ты уверен, что она ничего не вынюхивала?
― Она узнала, что у нас на крыше сад, ― Петр пожал плечами. ― Рокси Тэм просто пешка.
― Тем не менее, они наблюдают, ― настаивала Джесерит.
Петр склонил голову.
― Если желаешь, пошли оного из своих мужчин. ― Джесерит не станет. Лишняя трата трудовых ресурсов. Они вдвоем это знали. Рокси Тэм задала вопросы и уехала без ответов. Такой же результат будет, если она вернется.
― Кого ты выбрал? ― спросила Джесерит, сменив тему в типично резкой манере.
― Я предлагаю нашего нового члена, ― ответил Петр. Это не предложение, а утверждение. Но Джесерит притворяется, что ее мнение важно. Ему ничего не стоит подыграть ей.
Джесерит стала возле своего стола, тяжелый предмет из хрома и стекла возвышался у дальней стены. Комната представляла собой роскошный будуар с богатыми коврами и мягкими коричневыми кожаными диванами без окон с одной дверью, которую охраняли двое часовых, лично выбранные Джесерит, верные ей до смерти. Комнату проверяли на жучки утром и вечером. Не существовало никакой возможности, чтобы их уединение было нарушено.
Хотя они равны по положению в Культе Сетнэхт, оба Высокопреподобные, Джесерит захотела провести эту встречу на своей территории без согласия Петра. Мелкое оскорбление. Однако Петр не заинтересован в отмщении. Если бы он обижался на каждое небольшое оскорбление или унижение, то действительно был бы плохим лидером. А он хотел стать великим, верховным и бессмертным.
Поэтому мог позволить себе великодушие.
Джесерит обошла стол, затем опустилась в свое изготовленное на заказ офисное кресло, щедро оплаченное паствой по ошеломительной цене ― около десяти тысяч долларов.
Все же, ее действия ― очередная попытка показать, что она наделена большей властью, восседая перед ним, пока он должен был стоять, отделенный от нее столом. Но выражение лица жрицы оставалось совершенно нейтральным, ничем не выдающим мыслей.
― Я удивлена твоим выбором, ― она не казалась удивленной, хотя никогда и не выказывала удивления.
― Почему? ― без приглашения Петр подошел к боковой панели и налил в чашку дорогой, крепкий турецкий кофе, который предпочитала Джесерит. Лично он отдавал предпочтение кофе хукуш, сливочному напитку с пеной, приготовленному из нефильтрованого кофе. Но мелочи не стоили самообладания.
― Она невинная. ― Смелый, граничащий с грубостью тон Джесерит не изменился из-за замечания. Это ее манера. Вместо расспросов, жрица просто указала на очевидное и положилась на то, что он объяснит свой капризный выбор. ― Не вижу ценности Мэри в качестве приманки для жнеца душ. У девушки не темная душа.
Петер бросил взгляд на Джесерит, сделал глоток кофе, сдержав дрожь от горького привкуса, и улыбнулся. Не дождавшись приглашения, мужчина вольготно расселся на одном из низких диванов.
― Точно.
Джесерит упускала очевидное. Независимо от силы ожидания, никто из них не обладал могуществом вызвать жнеца. Помощники их владыки Сета не отвечали на приказы смертных. Они могли убить самых отвратительных злодеев и при этом не показать ничего, кроме реки крови. Преподобные должны проявить хитрость. Мудрость. Они должны тщательно выбрать свою жертву. Не для того, чтобы заманить жнеца, а скорее с целью представить жертву в качестве приманки для него. Возможно, в итоге они привлекут внимание того, кого хотят. Налаживая слой за слоем.
Убийство невинных более продуктивно, чем убийство прогнивших душ.
― Она пересечет двенадцать врат Осириса, сердце взвесят, девушку сочтут праведной, и Анубис позволит ей пройти на Поля Иалу. ― Джесерит снова не задавала вопросов. Просто указала на очевидное, полагаясь, что ее превосходный интеллект поколеблет точку зрения Петра. Но Преподобный услышал истинный вопрос жрицы. В чем выгода от смерти Мэри?
Петр отхлебнул горькое варево. Затем поставил маленькую чашку на блюдце, заставив Джесерит подождать.
― Откуда ты знаешь, что она попадёт в Сферу Осириса? Она может направиться в другую загробную жизнь.
Мимолетное выражение коснулось непримиримых черт Джесерит, возможно удивление или отчаяние.
― Твои слова ― богохульство!
― Вовсе нет, ― возразил он. ― Я только говорю, что в Потустороннем мире есть много богов и господ. Бесконечных территорий. И я даже не затрагиваю других возможностей загробной жизни. Душа Мэри может пойти в любое из тысяч мест. Но неоспоримая истина в том, что не важно, где упокоится душа ягненка, главное она не останется в нынешнем воплощении.
Джесерит пропустила его слова, но старалась не выдать своего смущения. Петр позволил тишине расти и простираться, не торопясь, объяснить. Она видит только очевидное. Несмотря на интеллект, жрица оказалась слишком буквальной, чтобы понять нюансы его плана. Джесерит не мигая смотрела на него. Наконец, когда с кофе было покончено, и на дне кружки осталась темная гуща, Петр наклонился и аккуратно поставил сосуд на край стеклянно-хромированного чудовищного журнального столика, подняв взгляд на жрицу.
― Забрать невинную жизнь ― всего лишь средство. Это очернение чьей-то темной души. Опустить кого-то в зловонную гниль, вот в чем цель, Джесерит. Убийца убивает невинного, повторяя это снова и снова, пока мы не получим достаточную тьму души, столь тёмную от дегтя и гнили, что жнец не сможет не заметить. Каждый придет, чтобы убедиться, что темная душа монстра отнесена Сету. Это будет слишком заманчиво, чтобы проигнорировать. ― Петр ничего не сказал относительно пророчества или крови. Это самый лакомый кусочек. Смешав кровь жнеца и Дочери Исет, можно снова оживить бога.
Медленная улыбка осветила лицо Джесерит. Если и существовала женщина, которая не должна улыбаться, так это Джесерит Баст. На щеках появились морщины, мешки под глазами распухли и сморщились. Зрелище ни в малейшей степени не привлекательное.
― Убить убийцу, ― она взволновано наклонилась вперед. ― Действительно, ты превзошли самого себя, Петр. Этот план прекрасен. У тебя кто-то есть на примете?
Потусторонний мир, обитель Осириса
― Даг...
― Слишком поздно для споров.
― Было поздно, когда я только начал, ― расстройство Мэла было так очевидно, когда он запустил пальцы в свои темные прямые волосы, убрав их со лба. Он единственный из братьев темноволосый. Поскольку у Сета нет смертной материальной оболочки, сыновья унаследовали черты от матерей. У Дагана и Аластора мать светловолосая, как и у Локана. Только у Мэла мать темноволосая с оливковой кожей, поэтому у него ее внешность.
