Ирэне Као - Я чувствую тебя
– А теперь пойдем, а то совсем опоздаем, – я выталкиваю Гайю за дверь.
– Хорошо вам развлечься… и ведите себя прилично! – кричит Филиппо.
– Конечно! – отвечаем мы хором, устремляясь в лифт.
Пока мы спускаемся вниз, Гайя вопросительно смотрит на меня, и я подтверждаю ей, что это тот самый ресторан, который Леонардо использовал как повод сблизиться с Филиппо.
– Но сейчас я не хочу думать об этом! – говорю умоляющим тоном. – Сегодня вечером я ни о чем не хочу думать.
* * *Мы приезжаем в «Кетумбар» почти в десять. Обстановка внутри – потрясающая. Просторные залы под сводчатыми потолками и длинная полукруглая барная стойка, которая пересекает несколько залов. Здание, где он находится, расположено рядом с хранилищем керамических находок римской эпохи – «testaceus», которое и дало название этому кварталу. Из некоторых окон видны отдельные фрагменты: многочисленные слои керамических осколков и отложений, накопившихся за долгие века.
– Какая красота! – восклицаю, обмениваясь с Гаей одобрительным взглядом.
– Ну, ты же знаешь, что я тебя всегда привожу в лучшие места, – отвечает она не без гордости.
В этом можно не сомневаться: королева PR и ночных вечеринок преуспела и в Риме. И кстати о PR: она тут же здоровается с брюнеткой из персонала, одетой как джентльмен: черная бабочка и подтяжки на белой рубашке, на губах – красный от Валентино. Обворожительно улыбаясь, она подходит к нашему столу:
– Ну вот, места ВИП. Я специально для тебя его зарезервировала, – говорит она Гайе.
– Спасибо, Алессия. Я знаю, что могу на тебя положиться, – Гайя дергает ее за галстук-бабочку. Потом поворачивается и бурно приветствует одного из официантов. Она совершенно не изменилась. Куда бы ни пошла, везде чувствует себя как дома.
В ожидании первого бокала оглядываюсь и понимаю, что почти все одеты в белое. «Гайя, эээ… как бы сказать… мне кажется, мы слегка не в теме», – говорю. Я в голубом, она в черном.
– О боже! – восклицает она, прикладывая руку ко лбу. – Тут дресс-код вечеринки! Это даже было указано в приглашении!
Ну вот, потратить часы на сборы, чтобы потом так оплошать.
– Ладно, значит, сегодня вечером мы будем выделяться, – пожимаю плечами.
– Две эксцентричные лесбиянки.
– Вот именно, любимая, – посылаю ей воздушный поцелуй, и обе взрываемся смехом.
После первого коктейля мы набрасываемся на буфет[72] с потрясающими фрикадельками из риса и кускусом с кедровыми орешками и изюмом. Сейчас не время заботиться о фигуре.
Через час праздник уже в разгаре. Гайя, как всегда, была права: атмосфера элегантная и изысканная, освещение мягкое, музыка негромкая и прекрасно подобрана. Ремиксы на песни Далиды и Эдит Пиаф перемежаются с Кайли Миноуг и Леди Гага, а потом Синди Лаупер и Дэвид Боуи – пантеон гей-кумиров.
С потолка центрального зала и в других помещениях свисают листки бумаги, прикрепленные к лентам из белой парчи: на них цитаты из Пазолини, Оскара Уайльда, Томаса Манна, Вирджинии Вульф и прочих членов вышеуказанного пантеона.
Я забыла обо всем и развлекаюсь даже больше, чем сама себе обещала, потому что все вокруг кажутся веселыми и атмосфера заразительна. Гайя представляет меня своему другу – организатору, тридцатилетнему хипстеру в очках с огромной оправой и в клетчатой рубахе. Потом затаскивает меня на танцпол. Естественно, повинуюсь.
Сижу за нашим столиком и потягиваю уже четвертый коктейль за вечер (если быть точной, сейчас я пью крепкий джин-тоник с лимоном – мой любимый) и вдруг замечаю вдалеке знакомую шевелюру. Вглядываюсь в худощавую фигуру, обращенную ко мне спиной. Может, она просто напоминает ее? Мммм… та же стрижка, волосы того же цвета и то же ожерелье из огромных жемчужин? Внезапно фигура оборачивается на три четверти. Мне удается лучше рассмотреть римский профиль, и в мгновение все сомнения пропадают. Это – Борраччини.
Я зову Гайю.
– Здесь моя профессорша!
– Совсем напилась? Ты алкоголь не переносишь.
– Клянусь! – Я беру Гайю за затылок и поворачиваю ее голову, указывая, в каком направлении смотреть. – Вон там, она сидит за столиком у окна.
– Ты уверена? – настаивает она, таращась.
– Еще как!
– А что она здесь делает?
– Мне бы тоже хотелось это знать, – отвечаю, изумленная. – Похоже, она кого-то ждет, продолжает смотреть в направлении бара. Как думаешь, мне нужно пойти поздороваться?
Когда через мгновение ухоженная блондинка подходит к Борраччини с выпивкой и страстно целует ее в губы, я замираю без слов.
– А это кто? – спрашивает Гайя, еще более заинтересованная.
Боже, не могу поверить! Я смотрю на нее с открытым ртом и вытаращенными глазами:
– Это Паола, моя коллега.
Она абсолютно не похожа на ту женщину, которую я привыкла видеть каждый день: модный макияж и сексапильное белое платье, на ногах убийственные шпильки.
– Твоя коллега… – повторяет Гайя.
– Да.
– …вместе с твоей преподавательницей?
– Ну спасибо тебе, что расставила все по полочкам.
– Боже, какая абсурдная история!
Она взрывается смехом. Это действительно абсурдно. Насколько я знаю, Борраччини счастлива в браке с предпринимателем из Венето, и у них даже есть пятнадцатилетняяя дочь.
– Как странно, – размышляю вслух, – вчера утром казалось, что они друг друга ненавидят.
– Эле, они, похоже, помирились, – уверяет Гайя, продолжая смотреть на них в упор.
Я решаю, что в данной ситуации лучше не высовываться. Понятно, что их история секретна и вряд ли они обрадуются, если я подойду поздороваться из вежливости.
Я только собиралась попросить Гайю подвинуться, когда понимаю, что уже поздно: Паола меня увидела. Наши взгляды встречаются через зал, заполненный людьми; на мгновение я вроде бы вижу раздражение в ее глазах и испытываю неясное желание извиниться за неловкость. Не знаю, чего ожидать, может быть, она притворится, что ничего не произошло, но Паола не прячется и не отводит взгляд. «Да, – словно говорит мне она, – это именно я. Теперь и ты знаешь наш маленький секрет».
Хорошо, я все поняла и улыбаюсь ей в ответ: «ваш секрет в надежных руках».
Затем Паола придвигает стул поближе к Борраччини, чтобы повернуться ко мне спиной. И на этом все заканчивается.
* * *Вечеринка продолжается до поздней ночи, но мы решаем уйти раньше, потому что мне завтра вставать рано утром на работу, и не знаю, найду ли на это в себе силы. Мы выходим из клуба почти в два ночи. Но нынешние сюрпризы, кажется, не закончились.
На другой стороне улицы я вижу Паолу, которая громко ссорится с Борраччини. Она хватает Габриэллу за руку, извергая на нее неслышимый отсюда поток слов, а та отвечает ей с такой же пылкостью, скрестив руки на груди.
– Ой… К сожалению, перемирие продолжалось недолго! – комментирует Гайя.
– Давай, пошли. – Я подталкиваю ее, опасаясь, что нас увидят.
Я чувствую себя как папарацци, которые по ночам дежурят у входа в клуб, а потом продают сплетни журналам. Лучше я эту сплетню придержу для себя. Такого молчаливого согласия мы достигли с Паолой, закрепив его взглядом.
* * *На следующее утро на работе я отчаянно борюсь со сном. Мне трудно держать веки открытыми, хотя уже двадцать пять раз освежала глаза каплями. Везет же Гайе, которая по-прежнему валяется на моем раскладном диване! Она уезжает сегодня. И я представляю, как она не спеша проснется, спокойно завершит все свои утренние ритуалы красоты, насладится приготовленным мною континентальным завтраком и, наверное, оставит какое-нибудь пламенное сообщение в блоге Беллотти.
Когда я пришла, Паола уже была на месте и не упомянула ни словом о вчерашней встрече. И если Паола не говорит об этом, я уж точно не буду. А о чем тут говорить, в конце концов?
Конечно, я до сих пор не могу поверить… Никогда бы не подумала, что Борраччини способна на роман вне брака, да вдобавок – со своей ученицей. Однако некоторые вещи иррациональны и необъяснимы. Я-то это прекрасно понимаю!
Покрываю лаком нижнюю часть фрески и вдруг слышу негромкие всхлипывания за спиной. Оглядываюсь и вижу Паолу, которая продолжает спокойно работать. Я уже думаю, что ошиблась, когда снова слышу полузадушенный всхлип. Я подхожу к Паоле и понимаю, что это она – плачет за работой.
– Эй, в чем дело? – спрашиваю с легким смущением.
Паола вытирает лицо рукавом рабочего комбинезона, в растерянности.
– Извини, – бормочет.
Она плачет, как человек, который не плакал очень давно и почти забыл, как это делается. Я знаю, что это странная мысль, но у меня создалось именно такое впечатление.
– За что тут извиняться? – стараюсь успокоить ее.
Слезы продолжают наплывать на стекла очков, несмотря на ее усилия удержать их.
– Слушай, хочешь поговорить или предпочитаешь побыть одна? – спрашиваю с осторожностью. С такими закрытыми людьми, как Паола, следует быть очень тактичным.
