Необратимость (ЛП) - Хартманн Дженнифер
Теперь я не могу представить себя без этого мужчины.
Прежде чем я растаю под его обжигающим взглядом, он целует меня в макушку и обнимает мое лицо двумя большими ладонями.
― Я постараюсь, чтобы мои руки еще некоторое время вели себя прилично. ― Джаспер ухмыляется, опуская голову так, что наши лбы прижимаются друг к другу. ― В основном потому, что я умираю от желания услышать, что сказал тебе Тревор Скотт.
Боковым зрением я замечаю, как Тревор отгоняет хорька, который только что перебежал на соседний стол и теперь грызет джутовую салфетку, пока гости покидают сцену.
Я тихонько хихикаю и возвращаю свое внимание к Джасперу.
― Он сказал, что Эбнер был впечатлен моей работой в прошлом месяце.
― Реклама купальников? ― Обхватив меня за плечо, муж отводит меня в более тихий угол комнаты. ― Твой хештег был в тренде на TikTok. Я знал, что он заметит.
― Это такое сюрреалистичное чувство, ― выдыхаю я, прикусывая нижнюю губу, пока мой пульс учащается от прилива адреналина. ― Он сказал, что Эбнер назвал меня «будущей звездой». Меня. Маленькую девочку, не имеющей никакого опыта в модельном бизнесе и мечтающей стать ученым, изучающим жуков.
― Черт, детка. ― Его ониксовые брови взлетают к линии роста волос, а улыбка становится такой широкой, что у меня трепещет сердце. ― Это фантастика. Это чертовски круто.
Меня охватывает еще больший восторг, еще большее восторженное неверие.
― Что это вообще значит? ― Я не замечаю, что у меня подкашиваются колени, пока не хватаюсь за Джаспера, чтобы не упасть.
― Это значит, что ты возьмешь эту индустрию за яйца и не остановишься, пока имя Эверли Кросс не станет нарицательным. Это значит, что ты будешь сиять на рекламных щитах, телеэкранах и подиумах, и докажешь всему миру, что любительница пауков ростом в пять футов два дюйма может стать известной супермоделью. ― Он берет мое лицо в свои ладони, прижимает наши носы друг к другу и дышит мне в губы. ― Это значит, что я буду стоять рядом с тобой и кричать всем, кто будет слушать ― это моя прекрасная жена, ― болея за тебя и испытывая чертову гордость.
Слезы наворачиваются на глаза. Я задыхаюсь от сдавленного смеха ― такого, какой бывает, когда тебя переполняют эмоции и ты слишком взволнован, чтобы говорить.
― Лично я готов отпраздновать прямо сейчас. ― Он целует меня в кончик носа, затем в изгиб губ. ― Мы, запутавшиеся в наших новых французских льняных простынях. ― Джаспер прижимается к моей щеке, даря еще один затяжной поцелуй. ― Эти волосы струятся по твоей спине, как изысканное шампанское, пока ты стонешь мое имя и сводишь меня с ума. ― Прижавшись губами к моему уху, он заканчивает низким голосом: ― В тебе появляется ребенок.
Мое сердце начинает стучать как отбойный молоток.
Ребенок.
Меня охватывает тревога при этой мысли.
― Пока нет, ― уточняет он, ухмыляясь. ― Я знаю, что карьера для тебя на первом месте. Я просто не могу перестать представлять, какой потрясающей ты будешь, как будешь сиять, когда в тебе будет расти ребенок. ― Джаспер прижимает ладонь к моему плоскому животу, его глаза пылают.
Мой пульс успокаивается, и на моих губах появляется дразнящая улыбка.
― Очевидно, ты не единственный, кто этого хочет.
Он опускает руку.
― Мм. Этого никогда не случится.
― Эта пара настойчива.
― Пусть упорствуют. Единственный ребенок, которого ты родишь, будет моим.
Я прикусываю щеку и киваю, глядя на него.
Несколько месяцев назад ко мне обратились с предложением стать суррогатной матерью для анонимной пары. После того, как моя реклама купальников стала популярной, передо мной открылось множество уникальных возможностей, самой неожиданной из которых было суррогатное материнство.
Я отклонила это предложение, даже несмотря на то, что сумма была просто поразительной. Затем я отказалась от предложения пожертвовать мои яйцеклетки.
Джаспер был не согласен.
И хотя мысль о том, чтобы помочь паре зачать новую жизнь и создать свою семью, очень волнительна, в глубине души я знаю, что не подхожу для этого. Моя жизнь только набирает обороты, передо мной ясное и светлое будущее. Есть много других женщин, более подходящих. Может быть, когда-нибудь я пересмотрю свое мнение, но точно не сейчас.
― В любом случае, ― продолжаю я, протягивая руку, чтобы поправить его галстук. ― Я тоже хочу ребенка. Ты же знаешь, что хочу. Может быть, через пару лет.
В свои тридцать четыре года ― на десять лет старше меня ― я знаю, что Джаспер хочет завести семью. Я также знаю, что его мечты о белом заборе временно поставлены на паузу, потому что он женился на своей самой многообещающей восходящей звезде.
Сглотнув, он наклоняется, чтобы коснуться своим носом моего.
― Как бы ни возбуждала меня мысль о том, что ты забеременеешь, я могу проявить терпение. ― Его ухмылка игривая и провокационная. ― Эбнер ― это легенда, и он положил на тебя глаз.
― Я знаю, и мне бы не хотелось спустить в канализацию такую возможность.
Клянусь, он морщится, а я съеживаюсь от такой грубой аналогии.
Канализация.
Я только что сравнила с ней нашего будущего ребенка.
― Боже, я не это имела в виду. ― Качая головой, я путаюсь в словах и с любовью сжимаю руки Джаспера. ― Я просто хочу, чтобы время было правильным. Идеальным. Пожалуйста, не думай, что я…
Он успокаивает меня поцелуем.
― Ш-ш-ш, я понимаю, детка, ― говорит он мне, его тон соответствует словам. ― Я понимаю. И ты права, я не должен начинать разговор о детях через пять секунд после того, как ты сообщила мне такую новость. Я просто…
― Взволнован, ― говорю я, мягко улыбаясь. ― Я знаю.
Джаспер проводит большим пальцем по моей нижней губе, потом едва касаясь по моей челюсти, и в его глазах светятся чувства. Затем он шепчет:
― Я собирался сказать ― безнадежно и до нелепости очарован.
Час спустя мы вваливаемся во входную дверь, губы впиваются друг в друга, руки блуждают, сердца бешено колотятся от предвкушения. Джаспер захлопывает дверь каблуком, отстраняясь только для того, чтобы сорвать с себя пиджак. Наши рты снова сталкиваются, стоны наполняют тихий дом, я сбрасываю с себя шпильки, одну за другой.
Я втягиваю его язык в рот, а затем отступаю назад, задержав дыхание.
― Еще.
Он прижимается ко мне губами.
Я прикусываю его нижнюю губу, грубо втягивая ее между зубами.
Джаспер отстраняется, морщась.
― Ой.
― Мне… мне жаль. ― Мое тело сотрясается от сводящей с ума потребности в неистовых поцелуях, грубых прикосновениях и восхитительном бурном сексе. Но чувство вины грызет меня изнутри, когда я вижу капельку крови, выступившую на внутренней стороне его нижней губы. ― У тебя кровь.
― Я в порядке. ― Натянуто улыбнувшись, Джаспер проводит рукой по губам, размазывая алую бисеринку. ― Мне нравится, когда ты увлекаешься.
― Правда?
― М-м-м…
Мое возбуждение ослабевает. Его ответ звучит неискренне. Мне кажется, я иногда пугаю его, когда кусаюсь и царапаю его ногтями, как дикая искра в ожидании спички. Джаспер всегда усмиряет меня, гася наш огонь нежными, достойными ласками.
Это тоже приносит удовлетворение.
Он не торопит меня, не спешит, лелеет каждый дюйм моего тела.
Но иногда я жажду большего. Внутри меня живет непреодолимое желание перейти на новый уровень.
И вот тогда я пугаюсь сама себя.
Смущение заставляет меня отступить, прежде чем Джаспер протягивает руку и обхватывает мое запястье.
― Я еще не закончил с тобой. ― На его губах появляется широкая ухмылка, и он притягивает меня ближе, обхватывая мое лицо обеими ладонями и прижимаясь губами к моим в нежном поцелуе.
Я позволяю этому моменту быть таким, какой он есть: добрым, полным любви и чистым.
Отстраняясь, я посылаю ему улыбку.
― Встретимся наверху через минуту.
Он заправляет мне за ухо непокорную прядь волос, которые только что напитались влагой.
