Горячий Май - Айрин Лакс
Глава 33
Алёна опять что-то спрашивает, щёлкая пальцами у меня перед лицом. Я вздрагиваю.
— Спустись с небес на землю! — смеётся подруга. — Ты чем занималась, что витаешь в облаках?
Фыркаю, не отвечая, запускаю в подругу бумагой, скатанной в шар. Алёна визжит и набрасывается на меня, щекоча. Теперь уже настал мой черёд постанывать и задыхаться от смеха: ужасно сильно боюсь щекотки.
— Ревнивица-а-а! — тянет Алёнка, оставляя меня в покое. — Так ты поедешь на мой день Рождения?
— Конечно! — говорю я, — там же, где и всегда?..
— С предками мы будем отмечать позднее, в удачный день и бла-бла-бла… А в мой день Рождения поедем на базу отдыха. Уже сняли несколько домиков. Маёвка, отдых. Оттянемся… Я даже аниматоров заказала, — хвастается подруга, — и будет фейерверк! Закачаешься!
— Странно, что ты меня спрашиваешь! Уж к тебе меня родители точно отпустят. И как бы ты без меня собиралась праздновать свой день рождения?
— Я просто подумала, вдруг у тебя свои планы? — Алёна выгнула бровь, вопросительно глядя на меня.
— Нет, я приеду. Подарок почти готов, — улыбаюсь я, говоря себе, что нужно закончить портрет подруги.
Я рисую кляксами и разводами, очень ярко. Мазки и брызги краски, геометрические фигуры превращаются в портрет на холсте, взрывающийся сочными цветами.
— С кем приедешь? — буднично спрашивает подруга, но в глазах загорается огонёк неподдельного интереса.
— С Антоном, если не будет занят.
— Ты с ним не рассталась после того, ну…
— Нет, я не рассталась с Антоном. Мы встречаемся.
— О, — подруга удивляется. — Друг тоже приедет?
— Если можно, — говорю я, ещё не зная, согласится ли один из парней.
— Можно, — улыбается подруга. — Ответный гостевой визит. Зови! Чем больше народа, тем веселее.
— Большая пирушка?
— Нет, небольшая. Просто близкие и знакомые. Человек двадцать-тридцать. Скорее всего, тридцать, если вас троих посчитать.
Сердце забилось предательски быстро после слов Алёны о нас троих. Я вздохнула, игнорируя жар, разливающийся по телу.
— В конце недели, да?
— Да, будем праздновать с пятницы на субботу.
— Я, скорее всего, утром субботы уже уеду, — говорю я, — Кстати, у папы же скоро день рождения. И ты тоже приглашена.
— Надеюсь, я смогу встать на ноги после долгого празднования, — говорит подруга.
Я смеюсь:
— Ты собираешься уйти в запой на полторы недели?.. Можно даже сказать, на две. Мои собираются праздновать в выходной день.
— Ой, запуталась в датах просто, — отмахивается Алёна.
— Тогда договорились? Я позвоню, когда буду точно знать, согласятся ли приехать Тоха с Маем.
— Могут отказаться, что ли?
— Тоха работает. Май тоже без дела не сидит.
— Да-а-а, только мы пока студентки, — мечтательно вытягивается подруга, — я наверное, на магистратуру буду подавать. А ты?
— Ой, нет!.. Я не выдержу… Ты что? Я и так еле-еле терплю… это, — морщусь, потому что быстро остыла к экономической профессии и тяну лямку учёбы только из-за того, что родители заплатили за моё обучение.
— Ты чудачка! Тебе лишь бы пачкаться в своих красках, — морщит носик Алёнка.
— Я бы с удовольствием пачкалась в красках, чем сидела в конторе, — говорю я.
— Да-а-а, особенно твой папочка обрадуется!.. Или нет, мамочка… Мамочка, по-любому, будет рада, — хихикает Алёна.
— Давай не будем о печальном. Ладно, мне пора! — я целую подругу в щёку, добираясь до дома очень быстро.
Перекусив обедом, приготовленным домработницей, беру с собой стакан с соком и поднимаюсь наверх, в небольшую комнатку, где я рисую. Родители поддерживали моё увлечение рисованием, я ходила в художественную школу после основных занятий, но дальше школы их поддержка не распространилась. Родители решили, что экономический — нужнее. А рисование останется только хобби.
Портрет Алёнки почти готов: остаётся только добавить ярких пятен. Я быстро заканчиваю работу. Надеюсь, Алёнке понравится. А потом делаю карандашный набросок Антона и Мая. У меня не получается нарисовать их вместе. Кажется, то один, то второй перетягивают внимание на себя. Поэтому выбрасываю испорченные листы, начиная рисовать их по отдельности.
Пальцы сами набрасывают воздушные петли растрёпанных волос Мая, капризные губы и прозрачные глаза. Это всего лишь набросок, не более того, но мне нравится. Работы предстоит ещё много, но уже сейчас боюсь испортить портрет Мая чересчур яркими красками, нужно использовать немного более мягкие и светлые тона.
Раздаётся лёгкий стук в дверь. Заходит папа. Я поспешно накрываю лист с наброском другим листом.
— Привет, Ника. Отдыхаешь? — здоровается папа, подставляя щёку для поцелуя.
— Закончила портрет подруги, — киваю в сторону готовой работы.
— А это? — от внимательного взгляда отца не скрылся новый лист, поспешно наброшенный мной.
— Пока только наброски, — отмахиваюсь я. — Не уверена, что выйдет хорошо.
— У тебя всё получится, — заявляет папа, — только про учёбу не забывай, хорошо?
— Не забываю, па. Диплом почти защищён.
— Спустишься? Выпьем чаю?
— Хорошо, через минуту буду внизу.
— Только нос вытри, замарашка. Весь в красках испачкала.
Я появляюсь в гостиной через минут десять, пришлось переодеться: забрызгала футболку краской. На столе разложена ароматная выпечка.
— Пахнет вкусно, — говорю я, чувствуя, что проголодалась, и набрасываюсь на еду. Прислушиваюсь краем уха к разговору за столом. Родители обсуждают строительство будущего торгового центра.
Я удивлена: родители хотели выкупить земельный участок и начать строительство, но им оно было не по карману. Раньше обсуждали совместное строительство с семьёй Смирных, но не сошлись мнениями. Сейчас же родители в приподнятом тоне говорят о строительстве как о свершившемся факте.
— Вы нашли новый способ? — осторожно интересуюсь я.
— Нет, нам удалось договориться с прежними партнёрами, — охотно отвечает папа.
— Вы с Гошей до сих пор встречаетесь, да? — спрашивает Мария Львовна.
Замираю, не зная, что ответить, поэтому осторожничаю, поспешно потянувшись за ещё одной булочкой.
— Молчание — знак согласия, — довольно заявляет мачеха. — Наше недопонимание с родителями Гоши никак не отразилось на детях… Не удивлена ни капли.
— Мы с Гошей давно не виделись, — говорю я.
— Да, я тоже всегда так говорила, прикрывалась подругой, чтобы улизнуть к парню на свидание, — говорит мачеха.
Папа поддакивает, поглядывая на меня так, словно они поймали меня на вранье и нисколько не сердятся из-за него.
— Пап, я не встречаюсь с Гошей.
Папа отпивает чай, аккуратно ставя чашку на стол.
— Мы ничуть не сердимся. Вы же общались с Гошей до того, как между нами с его родителями чёрная кошка пробежала. Неудивительно, что вы продолжали общаться и общаетесь.
