Тёмная дикая ночь (СИ) - Калитина София
Манящий рот, изящные плечи и сильные руки.
Четко очерченные мышцы её спины, упругая задница под моими ладонями, когда она двигалась, врываясь в меня.
Мягкая дорожка светлых волос, прижимающаяся к моему пупку.
Секс у нас и был, и не был; проникновение — только формальность. И по её взгляду я понимаю: с каждым поцелуем она говорит мне что-то, с каждым прикосновением к моей коже.
Она так смотрит на меня, что складывается впечатление, будто видит больше, чем мое поднятое к ней лицо. Она видит всю меня. Из-за нарастающего от всего этого жара кожа горит огнем, вскипает кровь, а я превращаюсь в совершенно безумную.
— Кажется, для смакования у нас впереди будет куча времени, — тихо заскулила я. — Я не…
Кажется, она хочет что-то сказать, но так же я чувствую, что этого всего слишком много, чтобы слова не прозвучали бы банально или излишне сентиментально. Наверное, именно поэтому я тоже молчу.
Она наклоняется, нежно целует меня и спрашивает:
— Ты хочешь меня так?
Я предполагаю, она спрашивает, оставаться ли ей сверху.
— Да.
На ощупь её киска — самая горячая часть тела, как едва сдерживаемый фейерверк. И от её ощущения в моей руке внутри меня все плавится, а перед глазами плывет. Кусая губы, я закрываю глаза, чтоб отрешиться от всего вокруг и чувствовать только её, когда она, растягивая, входит внутрь двумя пальцами.
С тихой руганью она ртом прижимается пониже моего уха.
— Блядь, — снова выдыхает она.
Когда я приподнимаю бедра, чтобы втянуть её пальцы еще глубже, она останавливает меня, грубо стискивая мое бедро.
— Подожди, я слишком…
Я все еще под ней, за исключением медленно блуждающих моих рук по её спине в моменты, когда она, опираясь на свою, подавалась вперед. Это просто нереально — чувствовать себя соединенной с кем-то, как это происходит сейчас. Не в смысле синхронных движений, а именно одним целым.
Протяжно выдыхая, она слегка подается назад и толкается вперед, со стоном сдаваясь и начиная двигаться по-настоящему.
И я обнаруживаю, что была неправа: медленно и глубоко с Лерой так же идеально, как и буйный трах.
Я изумлена тем, как она выглядит надо мной. Столько раз и в стольких ситуациях видела его как подругу: стоящую рядом со мной и сидящую на другом конце стола, в моей машине и в её, на полу, когда её рисовала. Я даже лежала головой у неё на коленях и с этого ракурса смотрела на неё. Еще видела, как она вылезает из-под моей машины, когда проверяла подозрительную утечку. Но такой, как сейчас, я её не видела никогда. Голая, вспотевшая, опираясь на руку рядом с моей шеей, она смотрит вниз на наши тела, следя за собственными движениями. Напряженные мышцы рук, зажатая между зубами губа… Это наслаждение даже просто смотреть, и тем более ощущать, как пальцы лениво скользят вперед-назад.
Испустив прерывистый вздох, я закрываю глаза, и её тело резко подается вперед, да так глубоко.
— Тася. Черт. Я…
Мои руки находят её бедра, когда она колеблется, потому что я хочу её еще ближе, чтобы она всем телом прижималась ко мне, хочу её, скользящую надо мной и во мне. Одной рукой я провожу по её боку, по плечу к шее и притягиваю её к себе.
Лера наклоняется, и её волосы щекочут мой лоб.
— Я не могу. Не могу в это поверить. Не могу перестать смотреть на тебя.
Она замирает, успокаивая дыхание, и я знаю, что это от эмоций она на грани потери контроля. А происходящее даже толком нельзя назвать сексом. Это так медленно и так ошеломляюще интимно.
Интересно, а ведь мне казалось, что смотреть ей в глаза, когда она внутри меня, будет неловко. Без очков она кажется еще более обнаженной. Но это ни капли не странно и не неловко, и со взрывом эмоций я обожаю её так сильно, что ощущаю боль. С этой женщиной я провожу чуть ли не каждый свой день, шутя и болтая, делясь своими победами и страхами.
Внезапно мое тело жадно сжимает её пальцы изнутри, и она стонет, наконец опираясь теперь на локти и осторожно прижимаясь своей грудью к моей.
— Ты представляешь себе, как долго я этого хотела? — спрашивает она.
Мягко посасывая кожу её шеи, я улыбаюсь.
— Нет. Полина говорит, я настолько недогадливая, что больно смотреть.
Лера смеется, а когда и я тоже, резко охает и подается назад, почти выходит, но тут же скользит назад. Так глубоко.
— Я думала, что тебе не интересна, — признаюсь я. — Ты же помнишь, как я просила тебя переспать со мной в ту ночь.
Она замирает и целует меня в плечо.
— Когда познакомилась с тобой, из-за произошедшего в Вегасе я не думала, что ты девушка, в которую я вообще могла бы влюбиться. Потом ты стала такой, — её рот движется по моей шее к уху. — А потом — я в тебя влюбилась. Я не хотела, чтобы наша с тобой история началась с вегассовской хрени. Не хотела трахнуть тебя той ночью в каком-нибудь вонючем отеле. Поторопиться — самый быстрый способ разрушить важное.
— Но не для наших подруг.
Она издает рычащий смешок.
— Это да.
Я осыпаю посасывающими поцелуями её шею. Она такая вкусная, крепкая и теплая, что я представляю, как укусами спущусь вниз по её мокрой гладкой коже.
— Я уже давно тебя люблю, — говорит она. Так просто. Боже, эта прямолинейность и откровенность заставляет меня хотеть тоже стать храброй.
Я в ужасе, что люблю её.
Хотя и не знаю, смогла бы я это предотвратить.
— Ты не должна отвечать тем же, — замечает она, целует меня в уголок рта, и я понимаю, что она безоговорочно искренна.
— У меня есть к тебе чувства, и тоже давно, — говорю я, и это признание ощущается куда большим, нежели звучит вслух. У моей любви так много причин, что я сомневаюсь, готово ли мое сердце к такому. К такой всеобъемлющей любви.
— Ты раньше когда-нибудь влюблялась? — спрашивает она.
Я тяжело сглатываю, после чего отвечаю:
— Нет.
Посасывая, она мычит мне в шею. А я и хочу, чтобы она двигалась, и нет. У меня никогда еще не было такого разговора даже в каком-нибудь кафе или в машине, не то что когда кто-то на мне и внутри меня, и движется так, что побуждает меня хотеть умолять.
— Могу я заставить тебя кончить еще раз? — бормочет она и скользит ближе, чтобы меня поцеловать, и по её интонации я слышу улыбку. Её рот отрывается от моего и движется ниже, к подбородку. — А потом мы еще немного поговорим.
Я киваю, и она смещается немного выше, скользит вперед и назад, целуя мои скулы и щеки, одной рукой зарывается в волосы, а другой начинает двигаться по-настоящему жестко. Я вижу эту её обычно скрытую сторону, грязную и непристойную: она в её жестко сжимающей руке, в глубоких толчках, в грубых поцелуях. Однажды мы сядем в кругу наших друзей и, как обычно, будем болтать на всякие повседневные темы, а я вспомню, как она держала меня за бедро, жадно врываясь в меня. Как хриплым голосом со ставшим более выраженным акцентом она говорила мне, не переставая трахать, что это ощущается настолько хорошо, что она готова держать меня, распластанной под ней, всю ночь.
Она говорит, какие мягкие у меня бедра и как тепло и скользко я ощущаюсь внутри.
Перекатившись на бок, она жестко входит в меня уже тремя пальцами, закинув мою ногу себе на бедро, и хрипло стонет с каждым грубым толчком. Кусая меня за шею, она мимоходом удивляется, как такое возможно, что моя вагина по ощущениям даже лучше, чем на вкус.
От её слов внутри меня сплетаются шок и похоть, а кожу покалывает.
Она потирается о мой клитор снова и снова, каждый раз с все большим давлением, и по тому, как она слегка отодвигается, чтобы не спускать с меня глаз, как сквозь прижатые зубы к моей челюсти она тихо одобряюще рычит, я понимаю: она точно знает, насколько я сейчас близко.
Не в силах вынести надвигающийся взрыв, я закрываю глаза, но она, покусывая мою кожу, шипит: «Открой», — и, обхватив ладонью мою задницу, покачивает меня.
Ахнув, я встречаюсь своими широко раскрытыми от восторга глазами с её спокойным взглядом, знающим, какой электрический шторм нарастает внутри меня, спиралью скользя по моей спине и заставляя раздвинуть ноги еще шире. Она стонет, когда чувствует, как я бомбой взрываюсь вокруг её пальцев. Проходит миллион веков, в то время как она с силой прижимается зубами к моему подбородку, а мое тело плавится под ней.
